Jake Neils - Хроники Чародеев. Том I. История 1

– Мало ли что, а? – издевательски подмигнув, развернулся и пошел к дракону. Когда Толстяк залез на свое место, дракон раскрыл пасть, и Тимея почувствовала, как земля под ногами плавится, а сама она превращается в горсть пепла. – Я передам привет Марку!

Где-то вдалеке она услышала, а может ей так показалось, что Толстяк кричал «Да здравствует Гриндельвальд». Тимея вдруг открыла глаза.

Серный запах никуда не исчез. Но вокруг нее стояли несколько товарок, которые внимательно, с тревогой на нее смотрели.

– Ты кричала.

Тимея приподнялась на локтях, но голова ее закружилась, и она плюхнулась на жесткие нары и закрыла глаза.

– Сильно? – Спросила Тимея.

– Да, как будто тебя режут.

– Даже хуже. – кто-то еще добавил. Тимея лежала с закрытыми глазами и не знала, что сказать. Кто-то коснулся ее лба.

– Да ты вся горишь!

Тимея молчала, она чувствовала, что сон еще держит ее в своих руках. Тело ломило, а сознание хотело провалиться, но одной волей она держала себя, оставаясь в сознании.

– Эй, врача!

Товарки уже стучали по двери камеры. На дворе очень раннее утро, может, часов пять утра, по ощущениям Тимеи. Через несколько минут пришла надзирательница.

– Чего у вас тут? Ну-ка! Отошли от двери! – строгий женский голос был с хрипотцой и отдавал презрением.

– Плохо тут человеку! Врача надо!

– Нет врача еще, до полудня не будет! А теперь заткнулись и разошлись по нарам, а то в карцер всех! – кричала-гавкала надзирательница.

Товарки разошлись по местам, а Тимея лежала без сил и чувствовала, что грядет что-то большое. Это изменит мир, и он уже не будет прежним. Она закрыла глаза и провалилась в объятия Морфея, и до самого подъема не видела снов.

18 АПРЕЛЯ 1939 года, Будапешт

Старуха шла своей шаркающей походкой по первому этажу. Значит, на часах семь утра. Нет, 6:59, потому что я заслышал ее шаги раньше, чем она трубно заголосила:

– Подъем, выродки! Через пять минут жду всех на завтрак. Кто не появится – останется без ужина.

Я помнил, что вчера Старуха запретила мне завтракать, но спуститься должен был. Был у Старухи садистский прием: наказанный должен был наблюдать, как едят остальные. Я натянул чистые носки, рубашку и штаны. Пока я боролся с пуговицами и ремнем, прошло три минуты. Опаздывать нельзя. Если Старуха сказала пять минут, значит пять минут.

Старуха прокричала:

– Минута!

Мои «соседи» тоже были почти готовы. Осталось только надеть неудобные ботинки и все готово. Ант и Боки, так же как и я, отданные Старухе, оба уже спускались по лестнице. Я же завязывал шнурок. Когда я спустился по лестнице и оказался в просторной гостиной я наткнулся на взгляд Старухи, она смотрела на меня с презрением. Я сделал вид, что не понял ее взгляда. Старуха сузила глаза и мягким и приторным голосом произнесла:

– Ты опоздал, Ковач.

Делать нечего. Я опустил голову и произнёс:

– Прошу прощения, мадам Басоль.

Остальные сидели за столом и склонили голову. Нельзя поднимать ее и смотреть на наказанного, пока Старуха вершит «правосудие».

– Он просит прощения! Слышали? – и тут началась старая лекция. – Вы должны понимать, мальчики, почему я так строга с вами. Вы молоды и неопытны. Неспособны пока правильно смотреть на мир. И раз на меня была возложена миссия по опеке, я должна ее выполнить, максимально нанеся вам пользу. Труд действительно помогает сделать из молодых людей мужчин. Я обязана вложить в ваши неокрепшие умы желание трудиться на благо. Помните о том, что вы будущие мужья и у вас тоже будут дети, которые тоже должны будут вырасти добрыми людьми, ценными в обществе.

Тут Старуха плавно перешла к вопросам дисциплины, преступления, наказания и ответственности за свои поступки.

Спустя двадцать минут тем, кто не наказан было разрешено позавтракать, а я остался стоять и смотреть. Но есть не хотелось, поэтому я вполне спокойно наблюдал эту картину. Больше всего мне хотелось покинуть ночлежку и выйти на свежий воздух. Все, как назло, ели медленно. Как будто сговорились. А мне не терпелось увидеть Джено и рассказать ему то, что я видел.

После завтрака Старуха, как обычно, отдавала распоряжения, и я оказался, как обычно, грузчиком и мальчиком на побегушках на рынке. Остальные разбрелись по своим делам. Ант в коровник, а Боки досталось работать по домашним делам. Это значит, что Боки должен будет быть у бакалейщика, найти слесаря, потом оказаться в паре мест, вернуться домой и сделать все по дому. В том числе стирка. В общем, не очень повезло. Это не приносит денег. Зато не надо будет по ветру ходить и бояться простыть. Простыл – не приносишь денег – не ешь. В понятиях Старухи это было справедливо и практиковалось постоянно.

Анту досталось как обычно. Самый адский труд. Все знают, что коровники Старухи самое грязное место в мире. После завтрака Ант встал и не поднимая глаз пошел в кладовую, чтобы взять комбинезон, перчатки и ватник с резиновыми сапогами, которые все равно не помогали.

Детям в доме Старухи запрещено разговаривать друг с другом под угрозой наказания попасть на чердак. Что там, на чердаке, никто не знает, но слухи о нем знает даже Джено. И самое главное, дети никогда не пересекаются работой. Старуха понимала, что поодиночке мы не сможем придумать план побега. Я признавал, что это было очень умно.

Я смотрел, как Ант уходит через заднюю дверь, Боки поднялся наверх и скоро должен был спуститься, чтобы идти в бакалею. Я же, получив возможность наконец-то выйти из дома Старухи, распахнул входную дверь и вышел в утро.

Оказавшись на утренней прохладе, я огляделся. Фонари на месте. Еще горят, но с каждой минутой становится светлее, и скоро должен был появиться человек, гасящий газовые колонки у фонарей. Да, так и есть. Через пару минут появился в рыжем костюме лысеющий старик, который быстро и методично выключал фонари. Это не было похоже на то, как гасли фонари тогда, ночью. Я посмотрел туда, где повозка остановилась. Ничего необычного. Дом как дом. Да и улица ничем не отличалась от улицы, которую я знал всегда. Значит, это случайность? Может быть. Но Джено все равно расскажу. И еще надо рассказать про имя, которое я запомнил. Интересно, что оно значит? Со школы я никого не знал. Ни одна историческая личность не носила имени из сна. Может быть, покопаться в библиотеке? Библиотеки открываются в девять утра. У меня было примерно полчаса, но я не мог это сделать прямо сейчас. Сначала рынок. Если Старуха узнает, что меня не было на рынке, – проблем не избежать, я легко могу оказаться на месте Анта. Нет уж. Поэтому я быстрым шагом направился на рынок. Если успеть к открытию, то больше людей меня увидят. А это то, что мне сейчас нужно.