Дмитрий Пятенок - Объект 2. Вестник Апокалипсиса

Стив удостоверился, что вытащил правильный предохранитель, и пока в нем еще оставалась решительность, подцепил пластиковую пластину чуть ниже и немного ее оттянул. Активировав планшет другой рукой, он, немного подумав, выбрал 5 минут и, стараясь полностью абстрагироваться, нажал «Начать». 4.59, 4.58, 4.57. Он погасил экран и засунул планшет внутрь. Заметить, что под обивкой что-то лежит, было почти невозможно. Она лишь слегка топорщилась по сравнению с остальными пластинами.

Стив выбрал это место не случайно, он заранее просмотрел схему: здесь должен был находиться один из стыковочных узлов – наиболее слабое место самолета. Это тоже было относительно – скорее всего, взрывной силы хватило бы для любого места около обшивки. Но зачем проверять. В любом случае, он проконтролирует все из кабины.

Закрыв щиток, он двинулся обратно к кабине пилотов. Ощущение было очень сюрреалистичным. Людям в салоне оставалось жить чуть более 4 минут, ему, вероятно, чуть дольше.

Он медленно шел между рядов, втайне надеясь поймать чей-то взгляд, но даже Эрни копался в своем телефоне и не обратил на него никакого внимания.

Эти двадцать шагов до кабины длились вечно, в один момент ему начало казаться, что сейчас навстречу выйдет Дэнс окровавленной шеей взалитой кровью рубашке.

Когда он подходил к двери, то был уверен, что все в салоне знают о том, что он задумал, поэтому он буквально впрыгнул в кабину и быстро закрыл за собой дверь.

Но внутри все было спокойно. Тело Дэна по-прежнему висело на ремнях, а на приборной доске мигал индикатор – очевидно, предупреждающий о неисправности одного из предохранителей.

Волна паники быстро сошла на нет. Стив сел за штурвал и приготовился выполнять все оставшиеся пункты своего плана. Он выкрутил уровень подачи кислорода на минимум – в обычной ситуации это бы незамедлительно вызвало выпадение кислородных масок в салоне, но узел, отвечающий за это, с недавних пор был неисправен, о чем ему напоминал мигающий на панели приборов индикатор.

Уровень кислорода резко снижался, об этом красноречиво напоминал еще один индикатор.

Пассажиры уснут через одну-две минуты, правильнее было сказать – потеряют сознание, но вряд ли они успеют это осознать.

Стив подозревал, что диспетчерская уже получила информацию о неполадках, поэтому он поднялся с кресла и перевел оба механических селектора в ручное положение. Для этого нужно было поднять металлический штифт у каждого из кресел вверх, провернуть на 180 градусов и опустить вниз.

Самолет издал характерный звук, который означал, что управление принудительно переведено в ручной режим.

Делать это, согласно инструкции, разрешалось только в критических ситуациях.

Ощущая полный контроль над ситуацией, он спокойно сел в кресло и пристегнулся. Последний раз.

«Скорее всего, будет трясти», — иронично подумал Стив.

Он посмотрел на монитор. Самолет летел вдоль береговой линии. Стив очень точно рассчитал время, так как хотел избежать человеческих жертв на земле и, если получится, сделать невозможной расшифровку «черных ящиков» – по крайней мере, в краткосрочной перспективе.

Он плавно повернул штурвал и перевел двигатели во взлетный режим. Турбины взревели, и индикатор скорости устремился вверх. Самолет летел в сторону океана.

По его расчетам оставалось примерно две минуты. Но уже спустя несколько секунд в наушниках раздался голос диспетчера:

– Рейс 356, вы изменили заданный маршрут, причины отклонения?

Стив решил выиграть немного времени:

– Пересекающийся борт на эшелоне, совершаем маневр уклонения.

Конечно, никакого борта не было, но уход от столкновения является веской причиной изменения маршрута. Диспетчер спросил что-то еще, но Стив уже снял наушники и отбросил их в сторону.

Он потянул штурвал на себя и поднялся еще на пару сотен метров. Стив хотел подумать о чем-то высоком, но ничего такого в голову не приходило. Он вспомнил родителей, постарался припомнить наиболее яркие моменты своей жизни, потом провел рукой по приборной доске и попросил у самолета прощения.

Как и любой пилот, он уважал свою машину и в какой-то степени считал ее одушевленной.

Стив крепко сжал штурвал и приготовился к неминуемой развязке. Не так давно он натолкнулся на заметку о том, что смерть не бывает красивой, но все же ему хотелось закончить свой путь достойно.

Когда таймер планшета дошел до нуля, раздался пронзительный дребезжащий звук, но разбудить никого из пассажиров он не успел, потому что спустя секунду прогремел взрыв. В первый момент могло показаться, что ущерб минимален, но уже спустя секунду стало ясно, что дыра разрастается и фюзеляж быстро теряет свою целостность.

Сработали системы пожаротушения, которыми был оборудован данный борт, но тушить им было нечего. Они лишь распыляли раствор, который почти сразу же вытягивало в пробоину.

Пассажиры покорно сидели в своих креслах, у некоторых под носом можно было заметить струйки крови. Никому из них не суждено было очнуться.

За несколько секунд до взрыва Стив сорвался. Он отстегнул ремни и собрался броситься в салон и выключить таймер. Он понял, что не хочет умирать. Он не хочет убивать. Но не успел. Прогремел взрыв. В кабине он больше походил на шелест. Звуковые и световые оповещения сразу дали понять, что случилось непоправимое. Панель управления сигнализировала о разгерметизации, пожаре, взрыве, нарушении целостности фюзеляжа. Но при этом в первые несколько секунд он не почувствовал никаких изменений в поведении самолета.

«Взрыв оказался недостаточно мощным, я смогу посадить самолет, а там что-нибудь придумаю, выкручусь», — подумал Стив.

Но спустя несколько мгновений раздался скрежет, внизу живота ухнуло и самолет резко ушел в пике. Стив хотел доползти до кресла, но сделать это было практически невозможно. Кабину начало вращать, и его вдавило в стену, а затем бросило на панель приборов, с которой он скатился на пол и оказался в луже крови Дэна, попытался встать, но поскользнулся и снова оказался на полу. Весь мир вокруг вращался. Он перестал осознавать где находится, по ощущениям, у него уже была сломана грудная клетка и пробита голова.

Но через какое-то время вращение прекратилось, и Стив, собравшись с силами, смог подтянуться на кресле. Он чувствовал, что самолет падает, он знал, что ничего уже не исправить, но инстинкт самосохранения заставлял верить.

Он схватился за штурвал и попытался потянуть его на себя, но самолет не реагировал. Кабину снова перевернуло, Стива прижало к боковому стеклу.

В этот момент ему открылся весь масштаб повреждений. В ста метрах правее, в куче обломков, объятый огнем, падал один из двигателей; куски крыльев и фюзеляжа были повсюду. Он перевел взгляд правее и понял, что самолет практически перестал существовать – небольшие куски обшивки продолжали отрываться от того, что еще недавно было салоном.