Юрий Кишко - Проект «Мука»

Прием пищи окончен, на диване проведено тридцать минут, пора уходить: бабушка говорит, что «не гонит меня».

– Да знаю я! Просто идти мне надо. С Ромой пойду погуляю немного!

Выхожу в подъезд, прощаюсь с бабулей, отказываюсь от ее гостинцев, потому что собираюсь пить и гулять. Ступеньки, почтовые ящики, аккуратно крашеные синие стены, первый этаж, звонок в дверь Роме. Рукопожатие, блеск глаз по пустому поводу, терпение и сдержанность до момента как зайдем за угол. Вот мы вышли из подъезда, Рома поздоровался с моей бабушкой, которая выглядывает из балкона второго этажа, я помахал ей рукой и, минуя десять метров мы с ним уже вне зоны видимости.

Моментально: сигареты и довольные рожи. Смак, разговоры о банальной ерунде. Подсчет незаработанных денег, радость от предстоящих бутылочек пива, предвестие ощущений и обсуждение опыта предыдущих. Одно по одному: рок, баловство, пародия на увиденное, взмахи руками, позирование чему-то непонятному и невидимому, но это не надоедает. Пить пиво! Пить пиво! Пить пиво! Зачем? Потому что нравится, потому что от него хорошо. Последствия? Никаких: похмелья нет, есть только веселье, ибо центр города и утренняя жажда, утолив которую холодным соком кажется будто ты воскрес. Пиво! Темное, светлое! С сухариками!

На районе есть несколько магазинов, где продают даже несовершеннолетним. Если поискать, есть и те, которые продают в любое время дня, в запретные для продаж алкоголя праздники и всем, кто протянет деньги, даже тем, кого это наверняка сломало и может только добить. Деньги, сдача, пиво, сухарики, один из нескольких, где привыкли сидеть, болтать, пить пиво, курить сигареты и играть в карты, дворик. Пить! Пить! Пить! Сигареты. Алкоголь. Сухарики.

Говорить было не о чем: мы тупо пили и открывали рты, произнося буквы, думая каждый о своем, улыбаясь и смеясь, чтобы не выдать очевидные страхи полного незнания, потери и непонимания «зачем, как и что дальше?». В дворике тепло. На улице уходящее лето. Солнышко просвечивает сквозь листья колышущихся веток. Сигарета идет плавно, хочется тишины, но есть нечто лучшее: это какая-нибудь особенная песня, к примеру, Deep Purple – when a blind man cries. Соло играет с динамика старого телефона Ромы, голос вокалиста пронзает уши и даже на таком низком качестве вызывает самые смешанные эмоции. Талантливо исполненные и сыгранные грустные песни нравились мне.

Музыка великая вещь, но каждая песня, трек, композиция, все это не проходит бесследно. Естественно, слушая такие композиции всей душой, хотелось пить еще и еще, чтобы хоть как-то заглушить горе либо утопиться в собственной жалости. Но денег осталось только на проезд и водичку, так что «пока Рома! Еще увидимся!» и дорога домой. Наедине с центром Иркутска я включил свои песни и поставил те, в которых я эдакий случай, сама бытность, русский счастливый дурак.

Промытые мозги. Бегство от бегства в бегство бегом по кругу.

Сигарета. Маршрутка. Окно.

Мне нравилось ощущение вялости и желание пить обыкновенную воду. Я ехал в маршрутке в съемную квартиру, где жил с отцом. Музыка сопровождает меня всегда и везде. Слушая ее, я мечтаю, а в тишине постоянно думаю либо что-нибудь напеваю. Обожаю ехать в транспорте зная сколько это займет времени и смотреть в окно. Нет забот, сиди себе, слушай любимые песни, смотри на город и людей, которые ждут транспорт, глазей на водителей легковых авто или джипов и показывай им неприличные жесты: блеск! Пора выходить. Максимально сурово кричу «на остановке!», вылезаю из маршрутки, мгновенно залетаю в киоск и вот в руках драгоценная холодная минералка. Выпиваю ее залпом и немного погодя вновь курю.

Оранжевое наслоение вечера на реальность, какая-то призрачность и одушевленность домов, медленно плывущие облака, рисованные по небесам лучи солнца, будто плавящийся под лаской высоты бесконечности асфальт. Эх, просто шикарно! Почему? А хрен его знает! Настроение отличное. Спускаюсь по лестницам вниз к домам, где живем я и батя, смотрю на стену: надписи, послания, признания, угрозы, ничего не меняется: такие же граффити и листовки с сомнительными предложениями. Пыхчу сигареткой. Шевелюра неряшлива, одежда маловата, а лицо на миллиард миллиардов долларов. Энергии много. По пути махаю руками и подпеваю музыке в наушниках. Мимо проходят люди с собаками, у которых счастливые морды и высунутые розовые языки, будто не человек выгуливает их, а наоборот. Ключ из кармана в домофон, лифт, седьмой этаж, снова ключ и я внутри рая.

Маленькая студия. Впереди стеклянный от пола до потолка балкон, сквозь него отличный вид, солнце, опять это оранжевое, точно сладкая лава, вечернее наслоение на очертанья домов: облака, небо, эдакая графика, чей-то вымысел! Откровенное безумие! Хожу по квартире, выплескиваю из себя сотни нечленораздельных звуков, устаю от самовыражения, останавливаюсь, смотрю на оранжевый рай и улыбаюсь.

Пока не пришел отец, кидаю верхнюю одежду на пол, снимаю ботинки и пинаю их куда-то в угол, открываю холодильник: там сок, фрукты и пельмени! Пельменей мало. Если я приготовлю и съем часть из них, то отец отправит в магазин и можно будет купить нам еще еды и пачку сигарет себе, ведь он никогда не пересчитывает сдачу и не смотрит чеки. Скоро мы будем есть и смотреть телевизор. Если по нему идет что-нибудь интересное, можем засидеться допоздна. Сдачу батя берет, когда она превышает триста рублей, в остальных случаях говорит «оставь себе». Когда выпадало четыреста наступала лотерея: либо вся сдача мне, либо отцу. Благодаря такой простой схеме я редко просил деньги, поэтому всегда получал их. Дело в том, что отец никогда не говорил, много их или нет, а я не знал истинное финансовое положение.

Да и какая разница?

Надо поправить ботинки и повесить верхнюю одежду. Пельмени уже варятся, сока почти не осталось: можно и допить, что уж там! Ах, хорошо! Когда ароматизированная водичка со вкусом яблока наполняет рот, проходит горло, меня переполняет свежесть. Пока нет отца, включаю музыкальный канал: там крутят живые картинки с небоскребами, закатами, рассветами, морем, красивыми девушками и воспроизводят очень мелодичные и великолепные песни, не те грустные которые я слушаю с Ромой.

Пельмешки готовы, а заглянув в холодильник я обнаружил масло и хлеб, соответственно вскоре появился бутерброд. Пришел отец. Я валялся на матрасе: пришлось подняться и поздороваться. Съемная студия была маленькой, но очень уютной: в какой бы части квартиры ты не находился, везде ощущались приятные ощущения, визуальный комфорт. Как дела? Спрашивает отец. Все отлично! Рассказываю я о пройденном дне, показываю пропуск, зачетку, студенческий билет. Молодец сынок, молодец! У нас есть что-нибудь поесть? Продолжает папа. Я перечисляю остатки еды: кукуруза, огурцы, чай, пряники, хлеб, масло, пельменей немного есть. Отец прерывает это повествование, требует листочек, пишет на нем список необходимой провизии, достает из кошелька тысячу рублей и отправляет меня в супермаркет. Конечно же, я повинуюсь, ведь это означает перекур, вкусную еду и довольного конечным результатом отца.