Иван Тимощук - Со смертью о жизни

– Где это мы? – спросил я, озираясь по сторонам.

– В Макао.

– А где это? – не понял я. – Мне казалось, что мы где-то в Китае.

– Отчасти это Китай. Когда-то это была португальская колония. Сейчас же отдельное государство, в котором основное население китайцы и португальцы.

А, так это португальский язык…

– Смотри.

Смерть указала пальцем на хрупкую девушку, с большой красной сумкой, которая сворачивала в темный переулок. Следом за ней, озираясь по сторонам, шел мужчина. Из-за глубокого капюшона не было видно его лица. Перед тем как зайти в темноту за девушкой, мужчина остановился, осмотреть улицу. Его тяжелый взгляд скользил по немногочисленным людям, от человека к человеку. В какой-то момент он задержался на нас и двинулся дальше.

– Он видит нас? – прошептал я.

– Не видит и не слышит. — Ответила Смерть. – Пойдем.

Она взяла меня за руку и повела в сторону проулка, в который только что юркнул мужчина. Я мысленно успокаивал себя, понимая, что сейчас будет происходить. Я стану свидетелем смерти маленькой, худенькой девушки из Макао.

Улочка куда мы свернули, разительно отличалась от той, где мы появились. Пейзаж напоминал место преступления из детективных американских фильмов. Мокрый асфальт, огромная шумящая вытяжка, шуршащие пакетами с остатками еды, крысы. Светящиеся вывески и магазины сменились мусорными баками, ржавыми водосточными трубами и грязными окнами первых этажей. Картина кричала о том, что в городе протекает две разных жизни. Одна представлена на главных улицах, чтобы производить впечатление на туристов, другая – настоящая, для местных жителей.

– Что вам нужно? – испуганно прокричала девушка.

Я посмотрел в ее сторону. Мужчина старался выдернуть у нее из рук ту самую красную сумку, но девушка держалась крепко. Время словно замедлилось. Я стал видеть мелочи, из которых состояла общая картина. Ломающиеся ногти китаянки, впивающиеся до крови в ладони. Перекошенное от натуги лицо преступника. Трескающаяся искусственная кожа на, натянутых до предела, лямках сумки. Капля воды с водосточной трубы, падающая в грязную лужу, с радужной пленкой бензина. Испуганный взгляд крысы и крошки еды на ее мордочке. Все было замедленно, и все было замечено мной. Только Смерть и я имели прежнюю скорость.

А потом блеснуло лезвие ножа.

– Мы должны ей помочь! – закричал я.

– Нельзя! – отрезала Смерть. Она была как всегда холодна.

– Но это же неправильно! Мы же здесь! Рядом! Мы можем вмешаться! – не унимался я.

– Нет, не можем. Это естественный порядок вещей.

— Это несправедливо… – обреченно выдохнул я.

– Никто не говорил о справедливости. Есть мы, есть наш долг. Все смертны. И мы должны прийти за каждым. – Спокойно сказала Смерть. – Антон, я понимаю о чем ты. Но это жизнь. Каждый играет свою роль. Наша роль – не вмешиваться. Когда кто-то умирает, мы провожаем душу, но мы не можем влиять на естественный порядок вещей. Кто знает, к каким последствиям это приведет…

– Я понимаю. Просто… Она же сейчас умрет…

– Кто?

– Ну, эта девушка! – удивленно ответил я.

– Смотри внимательнее. – Улыбнулась Смерть.

И я начал всматриваться. За испуганными глазами девушки я увидел ее смерть. Через сорок два года, один месяц и двадцать шесть дней. Она умрет во сне от старости. Просто остановится сердце. Это было скорее понимание, чем видение.

– Но, если мы здесь не ради нее… – начал было я.

– Смотри. – Повторила Смерть.

И я снова стал смотреть. Теперь мой взгляд пал на мужчину. Я очень четко видел его лицо. Оно принадлежало уставшему от жизни человеку. Сетка шрамов покрывала его, прячась в морщинах и пучках жидкой бороды. А его глаза… Они не излучали ненависть, или жадность. Только одиночество, безысходность и глубочайшую тоску. В какой-то момент я понял, что знаю все об этом человеке. Я видел насилие над ним в детстве со стороны отца. То как он сбежал из дома в шестнадцать лет и прятался по подвалам. То как он, если везло, находил остатки еды в мусорных контейнерах, а если нет, то голодал. Как он получил первую работу – неофициально разгружал машины. Его первая зарплата, непомерно маленькая, и его радость этим деньгам. То как его уволили через два месяца, и не стали рассчитывать за труд. Его первую и последнюю любовь, и ее предательство. То как его вновь выгнали из дома без копейки в кармане. Чувствовал его боль и обиду. За то, что он пытался из всех сил стать человеком, а его мечта рухнула подобно карточному домику.

Я видел, как голод заставил его украсть сумку у этой девушки. Я чувствовал, что он достает нож, чтобы только испугать, ни в коем случае не навредить. Я знал, что он умрет через двадцать секунд, в возрасте тридцати двух лет.

– Ты все понял? – спросила Смерть.

– Да. Я понял.

По моим щекам текли слезы, но я даже не пытался их скрыть. Как нелепо. Простой человек, которому с самого рождения не повезло. Человек, который был предан всеми. Отвергнутый. Встреть я его на несколько минут раньше, и знай я то, что знаю сейчас, я бы мог все изменить.

Где-то внутри кольнула совесть за то, что изначально я подумал об этом мужчине плохо. Определенно, он преступник, его прошлое его не оправдывает. Но позволяет понять, почему он это сделал. В нем не было корысти. Только голод, страх и отчаяние. Как часто мы позволяем себе судить людей, не побывав на их месте?

Пятнадцать секунд…

В отчаянной попытке вырваться, девушка ударяет мужчину коленом в пах. Его лицо искажается от боли. Хватка преступника ослабевает, и азиатка вырывает сумку из его рук.

Десять секунд…

Она свободна, она может убежать, но страх заставляет ее нанести еще один удар. Такой, чтобы мужчина не преследовал. Чтобы она могла выиграть больше времени, и прибежать к людям.

Пять секунд…

Вспомнив навыки тхэквондо, собрав волю в кулак, девушка сгруппировалась для нанесения удара с разворота. Лицо мужчины, скрючившегося от боли, было на уровне пояса азиатки.

Четыре секунды…

Нога девушки стремительно приближалась к лицу преступника, в виде проникающего удара. Понимая, что сейчас случится, мужчина закрыл глаза.

Три секунды…

Удар. От инерции, ноги девушки подкосились, и она начала падать.

Голова грабителя резко откинулась назад, стремительно приближаясь к земле. Даже для замедленного времени, она двигалась быстро, что говорило о силе удара. В воздухе шлейфом зависли капли крови, тянущиеся россыпью алых точек ко рту мужчины.

Две секунды…

Оба участника ограбления стремительно приближались к земле, до которой оставались считанные сантиметры. Лишь сейчас я заметил острый камешек, тщательно скрытый в грязи, на том самом месте, куда стремилась голова преступника.