Павел Лец - Собиратель времени

«Везёт же», – завидовал Сергей, наблюдая обращённый к мужу влюблённый взгляд миссис Барнс.

Красный свет резанул по глазам. Сергей невольно зажмурился. Барабанные перепонки не выдерживали пронзительного сигнала.

«Тревога!» – понял он и проснулся окончательно.

Тело рефлекторно рвануло с ложа.

– Опасность высшего уровня! – надрывалась система.

Отсек наполнялся дымом. Часть перегородки разрушилась и завалила криокапсулы номер четыре и пять. Внезапно предметы взмыли вверх.

«Невесомость!»

Внутри всё оборвалось. Невесомость обозначала только одно:

«Двигатель!»

– Сделай, наконец, тише, – взмолился Сергей.

Звук ослаб. Командир огляделся. Рядом находился Бортко и тряс головой. Выглядел он ошеломлённым. Крышка четвёртой капсулы приоткрылась и, раскидывая битые куски, серый от пыли, показался Барнс.

– Я отправляюсь на мостик, – бросил Сергей, обращаясь к БИ.

– Невозможно. Отсек заблокирован, – вмещался корабль.

– Что у тебя? – спросил Сергей и приказал, – докладывай.

– Чрезвычайная ситуация, – сообщил компьютер и уточнил:

«Готовы к подключению?»

«Да», – мысленно ответил Сергей.

Голова слегка закружилась и он почувствовал себя кораблём. Краткий осмотр выявил ужасную картину. Разрушения имели катастрофический характер, и главное ядерный реактор двигателя находился на грани взрыва.

«Чёрт!» – надежда на благоприятный исход улетучилась.

За годы службы Сергей единственный раз столкнулся с подобным.

«Причина аварии и принятые меры?»

«На семьсот восемьдесят второй день полёта, перед вашим пробуждением, объект 2015 RR245 столкнулся с кротовой дырой. Две из трёх, малые, схлопнулись. Мы попали в зону поражения, – рапортовал корабль, – шестьдесят три процента приборов и помещений повреждено. До взрыва двигательного отсека осталось семьдесят четыре минуты».

Кто-то тряс Сергея за рукав:

– Командир, командир!

Яситников вернулся в реальность.

– Ты как? – спросил обеспокоенный Бортко.

– Нормально, – ответил Сергей. – Ты?

– В порядке. Джерри пострадал.

Они повернулись к американцу. Барнс держался за правый бок, из-под руки пробивалась струйка крови.

– Неси аптечку, – приказал Сергей. – Я гляну что с Новиковой и Остиным.

Пока Виталий копался в груде мусора, Сергей понял, он лишился двух членов экипажа. Криокапсула Тома Остина превратилась в лепёшку, у Новиковой наоборот осталась целёхонькой, лишь небольшая полоска заострённого металла пробила крышку и вошла в левый глаз космонавта.

– Нашел, – сообщил Виталий.

Вдвоём они ловко обработали рану Барнса и вкололи обезболивающее.

Джерри стало получше:

– Что с Томом?

– Погиб, – признался Сергей.

Джерри догадывался, потому лишь мотнул головой.

Загудела вентиляция.

– Корабль? – позвал Сергей.

– Капитан, – доложил компьютер, – появилась возможность разблокировать двери отсека.

– Действуй, – раздраженно бросил Сергей, – чего ждёшь?

– Из-за разгерметизации и утечки уровень кислорода на минимуме.

Сергей призадумался.

– Командир, выходить всё равно надо, – высказался Виталий.

– Согласен, – присоединился Барнс.

– Ладно, – выдавил Сергей, – начали. Открывай.

Перегородка сдвинулась, освободив три четверти прохода, они подхватили Джерри и направились в сторону рубки. Вскоре голову сдавило тисками.

– Ногти, – промолвил Барнс, разглядывая руки.

Сергей и Виталий глянули на свои.

– Синеют, – сказал Бортко. – Кислородное голодание. Быстрее к скафандрам.

Они ускорились насколько возможно, матерясь, с трудом впихнув потерявшего сознание Джерри в скафандр. Консервативные американцы почти сто пятьдесят лет сохраняли общие принципы создания скафандров, упаковаться в него у астронавта получалось лишь при посторонней помощи. Затем ловко облачились сами:

«Слава Богу, в наши легко залезть самостоятельно!»

– Командир, – обратился Бортко, чуть отдышавшись, – нужно идти разбираться с двигателем.

Сергей глянул на показатели из отсека и ужаснулся:

– Там радиация.

– Идти всё едино нужно, – произнёс Виталий, – иначе конец.

– Если пойдешь, тебе не выжить!

– Не пойду, – отрезал инженер, – экспедицию не спасти. Так хоть малюсенький, но шанс.

Сергей понимал, БИ прав.

– Командир, – убеждал Бортко, – наш натриевый реактор «самоед», – волнуясь, инженер сбился на технологический сленг, – и не требует вмешательства в виде промежуточных производств по переработке материалов в топливо. Я знаком с конструктивными особенностями и малейшими нюансами эксплуатации.

Помолчав, Яситников выдавил:

– Разрешаю.

– Спасибо командир, – словно за великое одолжение поблагодарил Бортко.

– Корабль, – приказал Яситников, – обеспечить доступ.

Инженер подплыл и неловко обнял командира:

– Прощай Сергей. Удачи тебе, – он впервые назвал Яситникова по имени.

У Сергея перехватило горло, он молча кивнул.

– Связи не будет, – предупредил корабль.

– О результатах узнаете, – бросил Бортко, удаляясь в сторону двигательного отсека.

Сергей втиснул Барнса в стартовое кресло и пристегнул ремнями.

– Что у Виталия? – задал вопрос кораблю Яситников.

Возможностью подключиться к системе пренебрёг, не хотел видеть гибель товарища.

– Работы ведутся, – односложно ответил компьютер.

Оставалась лишь ждать. Сергей места себе не находил и не единожды проклял «кротовые» дыры, учёных и экспедицию.

– Двигатель готов к перезапуску, – прервал размышления Сергея корабль.

– Инженер?

Корабль промолчал.

– Жив? Отвечай! – настаивал Сергей.

– Пока жив.

Сергей засобирался.

– Вы куда? – поинтересовался корабль.

– Не догадываешься, – бросил Сергей, – Виталия вытаскивать.

– Запрещено. По технике безопасности. Двери заблокированы.

– Да пошёл ты, раскомандавался. Открыть двери.

– Запрещено. По технике безопасности, – настаивал корабль.

– Контакт, – приказал Сергей, вгоняя себя в привычное состояние.

– Ваши действия бессмысленны. Инженеру не помочь. Вы погубите себя и оставшегося члена экипажа, – предостерёг корабль.

Но Сергей уже сам стал кораблём. «Заглянул» в реакторный отсек и ужаснулся. Выскочил из транса как пробка. Потребовалось время, что бы прийти в себя.

– Он без сознания, – постарался сгладить корабль. – Ничего не ощущает.

– Сколько ему осталось? – прошептал Сергей.

Повисла пауза.

– Бортинженер скончался, – проинформировал корабль и добавил, – разрешите включать двигатель?

Потрясённый Сергей кивнул, забираясь в командирское кресло.

Аварийное освещение мигнуло и погасло. Корабль тряхнуло. По корпусу прошла лёгкая дрожь. Вспыхнул стандартный свет, весело замигали огоньки панели управления.