Сергей Кулябин - Хроники Эрилхейма

– Хватит! – ударил, по столу кулаком, конунг. – Уважаемые таны, напоминаю, я собрал вас здесь для принятия совместного решения в возникшей ситуации. И тем более не собираюсь выслушивать вашу брань относительно мировоззрения. – Несколько секунд все сидели, молча потупив взор.

– Как правитель я не подтверждаю и не опровергаю любую из предложенных теорий, я ее учитываю. – Слова Хеммингура, в мраморных стенах приемной прозвучали холодно и колко подобно утреннему инею по осени.

Заложив руки за спину, правитель медленно вышагивал по мозаичному полу, взвешивая имеющую информацию. Вскоре обратился к присутствующим с указаниями.

– Богродуб! Приказываю усилить охрану на границах. Нерим! Отправить послов в Грездарк и Долл-Астан, уведомить ярлов о случившемся. Обо всех странных происшествиях или исчезновении людей, докладывать лично мне. Ввести комендантский час в Бинферге и его окрестностях. В Аккил направить взвод солдат, для обеспечения безопасности на тракте. Архиепископ! От вас потребуется разузнать все, что связано с древним культом этих капищ, каким богам они посвящены. Кто являлся адептом, и могло ли все это быть связанно с исчезновением жителей деревни. И Нерим, – обратился вновь конунг к советнику, – мне нужен тот, кто полезет к самому дьяволу в пасть, но ценность его будет…

Хеммингур не закончил, взгляд говорил все за него. Благо «расходного материала», по мнению конунга, в Мирграде было предостаточно.

– Приступаете господа! – махнул рукой конунг. – Утро и впрямь выдалось тяжелым.

Не успели представители собрания покинуть своих мест, как в дверь залы настойчиво и сильно постучали.

– Войдите! – разрешил Хеммингур. В помещение ворвался, упал на колено начальник охраны.

– Ваше Величество! В сокровищницу вломились неизвестные.

– Успели схватить? – выпалил Богродуб. Но конунг тут же смерил его взглядом.

– В том не было необходимости, – поднял голову начальник охраны, – грабители мертвы, кроме одного. Сейчас он бес сознания заперт в камере.

– Привести в чувство и доставить ко мне! Живо! Хочу лично взглянуть на безумца. – Глаза конунга сверкнули озарившей его идеей. Повернувшись к Нериму добавил. – Ваш выход, советник!

Сигурд очнулся от того, что мохнатые лапки паука щекочут его нос. Маленький мухолов, почувствовав опасность, поспешил убраться восвояси, в угол полный паутины и трупиков других насекомых. До последнего момента восьмилапый был единственным хозяином в холодной камере подземелья. Было не только холодно, но и темно. Мышцы спины затекли и ныли, словно остаточный гул церковного колокола. А все от того, что бросили его на каменный пол, на котором даже соломы не было.

Сознание постепенно прояснялось, а с ним и понимание происходящего. Ворон лежал на полу одиночной камеры. Ни окошка, ни бадьи для естественной нужды, ни скамейки ничего не было. Только стены из серого гранита и окованная дверь. Ко всему прочему, те, кто его сюда упекли, конфисковали не только оружие, но и стеганку и даже сапоги. В общем, остались на узнике только домотканая рубаха и панталоны.

Сигурд аккуратно начал ощупывать место ранения.

Злополучный удар Ингвара, из-за которого Ворон сейчас здесь, а не в каком-нибудь теплом трактире, хоть и прошел вскользь, но зацепил плечо и часть грудной клетки. По прикидке Сигурда, без должного вмешательства целителя или травника, он истек бы кровью в течение получаса. К своему удивлению, очень большому удивлению, вор не только перестал испытывать боль, но и обнаружил на месте предполагаемого, кровоточащего разреза затянувшийся рубец. Шрам был розовый, совсем свежий, как будто с травмированного участка только что сняли заживляющую повязку.

«Как это возможно? – попытался понять Ворон. – Либо я провалялся без сознания целый месяц и все это время меня кто-то выхаживал. Но кому понадобилось возиться с вором? Скорее всего, скормили бы свиньям, не дожидаясь пробуждения. Разговор с грабителями короткий, особенно с теми, кто влез в закрома к конунгу. Соответственно я здесь не более дня и за мной вот – вот придут, – сделал вывод Ворон. – Но как объяснить невероятное выздоровление, все еще не рискуя встать», – размышлял узник.

Еще раз, внимательно рассмотрев шрам, он обнаружил едва заметные мерцающие крупинки в рубце отличные от пигмента кожи. Постепенно они гасли, и на их месте образовывались здоровые клетки.

Сигурд некоторое время с интересом наблюдал за необычной регенерацией.

«Неужели все дело в кристалле из сокровищницы?» – другого объяснения он не находил. Потом решился подняться, надеясь, что рана не откроется и ему не придется умереть от потери крови. В этот раз окончательно, потому как волшебный камушек тоже отобрали вместе с остальным снаряжением. Особенно жалко было кинжалы «близнецы», так Ворон называл любимые клинки, которые столько раз выручали его в этом суровом мире.

Края раны стянулись крепко, не было никакого дискомфорта. Вор сделал несколько наклонов, поворотов, повел затекшей шеей, размяв онемевшие мышцы.

«Эх, будь я чуть удачливее… – выдохнул Сигурд. – Будь я чуть быстрее, все могло бы быть куда прекраснее. Ну, хотя бы я жив! И чувствую себя вполне здоровым, – постарался тут же взять себя в руки Ворон. Он подошел к двери камеры, осмотрел петли. Пару раз толкнул. Массивная преграда даже не дрогнула. Снаружи через щели в камеру поступал скудный пучок света. Это означало, что в коридоре есть окна и скорее всего сейчас утро или день. – Казнят преступников обычно на рассвете. Отсюда следует – либо у меня в запасе день и ночь до утра, либо хозяева пожалуют с минуты на минуту».

– Эй! Есть кто!!! – крикнул Сигурд как можно громче. Мощные стены поглотили звук голоса как раскаленная земля пролитую воду. Тогда ворон лег и повторил попытку, крикнув в этот раз в промежуток между дверью и полом.

– Я говорю, есть кто живой!

Ожидание смерти подобно. А ожидание смерти вообще не терпимо. Ворон сейчас хотел услышать кого угодно, лишь бы не томиться в безмолвии.

– Эгее-е-гей стража!!! Воды хоть дайте! Что вы там, умерли что ли?

– Не трать понапрасну силы вор. Лучше помолись за свою душу, – голос, ответивший Сигурду, звучал холодно и скрипуче, без надежды и страха, злости и отчаяния. Без всех тех эмоций, которые присущи людям, ожидающим своей участи за решёткой. Но голос не принадлежал и надзирателю. Это Ворон ощутил где-то глубоко на подсознании.

– Кто ты? – Спросил Сигурд.

– Мое имя вскоре не будет значить ничего, как и твое.

Вор был готов поклясться, что почувствовал ухмылку.

– Но, если ты настаиваешь, – продолжил загадочный собеседник, – меня зовут Виндр.