Александр Симатов - Остров с зелёной травой (история одной экспедиции)

– Да, это так, но этого уже не поправить, – сказал Сол. – Буду предельно осторожен.

– Я тебе напоминаю принципиальное положение программы: не должно быть никаких прямых контактов, – впервые за время разговора улыбка исчезла с лица Лока. – Не сочти меня занудой, но ты допускал вольности на других планетах. Здесь этот номер не пройдет. Земля к этому совершенно не готова. И еще: не нагружай, пожалуйста, ненужной работой базовый корабль. Ты же знаешь…

Сол поднял руку, останавливая Лока.

– Стоп! Достаточно того, что сказал, – не выдержал он. – Ты, наверное, забыл, что это моя тридцать вторая экспедиция. Ты понимаешь, что это такое? Поэтому не надо перечислять мне прописные истины. Я прекрасно осведомлен о запрете контактов в рамках экспедиции.

– Не заводись, – заволновался Лок.

– И какой ненужной работой я нагружал базовый корабль? Это же было сто лет назад. У тебя там перед глазами случайно не мой послужной список светится?

Лок потупил глаза, и Сол понял, что угадал.

– Давай с тем случаем покончим раз и навсегда. В моем рапорте все изложено. Я пропал из эфира, потому что отключил нательный пульт, у меня садилась батарея. Иначе могло быть хуже, складывалась экстремальная ситуация…

– Сол, остановись, пожалуйста, – начал упрашивать Лок.

– Подожди. И базовики ко мне не прилетали, они сразу вернулись, как только я вышел на связь.

– Я все это знаю. Я тебе просто напомнил.

Сол знал, что пытать Лока бесполезно, ничего не добьешься. Оставалось поверить в случайность, ведь к той нештатной ситуации действительно никто и никогда не возвращался. Он сел в кресло и перевел взгляд на лилии, на Лока смотреть не хотелось.

Лок решил, что Сол успокоился, и продолжил.

– Что с первым вводом? – по-деловому спросил он, пытаясь вернуть разговор в спокойное русло.

– Не дал результата. Эфир не подтверждает распространение информации. Сегодня послал второе сообщение.

– По содержанию такое же?

– Предложил, если не считают нужным передавать информацию в Россию, отследить информацию о моих действиях в последующие дни.

– Передадут, как думаешь?

– Хотя бы поинтересовались последствиями, – скептически заметил Сол. – Гуманитарии в отчетах отмечают, что средства информации на Земле распространяют самые разные сведения, вплоть до ничтожных. А наша информация – это сенсация. Видимо, они ошиблись.

Сол замолчал, продолжая покачиваться в кресле. Лок задумался. Ему надо было решиться на принудительные действия, а это всегда давалось нелегко. Он начал рассуждать вслух, пытаясь привлечь Сола к принятию решения.

– Нам никто не запрещает послать столько сообщений, сколько мы считаем нужным. В этом смысле мы никуда не торопимся. А ты, значит, считаешь, что продолжать это бессмысленно?

– Я ничего не считаю, а докладываю тебе обстановку, – сдерживая себя, сказал Сол. – И жду твоей команды. А считают гуманитарии, они здесь целый год проработали.

Не получив поддержки Сола, Лок тем не менее ушел от прямого ответа.

– Проверяй эфир три дня. У них тоже ведь могут быть задержки. Мы считаем, что это сенсация, как ты говоришь, а для землян это, возможно, просто глупая шутка. Через три дня доложи результат. Я к тому времени проконсультируюсь в гуманитарном подразделении и затем приму решение.

Сол молчал. Все обсудили, говорить о чем-либо, кроме работы, не хотелось.

– Как у тебя отношения с Роном? – неожиданно спросил Лок.

– Ты имеешь в виду командира базового корабля? С оперативниками у меня всегда были прекрасные отношения, – ответил Сол, невольно намекая на их с Локом словесную перебранку. – С Роном я и раньше работал, но в других секторах Пространства.

– Не забывай информировать его о времени автономных выходов и связанных с ними перемещениях транспорта. Я тебе просто напоминаю, – поспешил добавить Лок, предупреждая возможную реакцию Сола. – Между прочим, с Роном в экипаже два оперативника. Его жена Сиу, мне кажется, что ты должен ее знать. И новый аэронавт, на днях прибыла, дай вспомнить, – Лок сделал вид, что задумался. – Лоа! Да, точно, Лоа.

Лок заметил, как Сол вытащил руки из карманов, сжал подлокотники кресла и подался вперед. Получив нужное ему подтверждение, Лок довольно улыбнулся и махнул Солу рукой.

– Вроде бы все обсудили. Удачи.

Экран погас, и только теперь Сол понял, зачем Лок просил его «не нагружать ненужной работой базовый корабль».

Димка родился в Белоруссии. Отец его в то время служил в артиллерийской части, мать преподавала в начальных классах средней школы. Потом Димка неоднократно переезжал с родителями, меняя военные городки и школы, пока не оказался в Козельске, где отец закончил службу ракетчиком в звании капитана.

Высшего образования у Димкиного отца не было, на высокие должности претендовать он не мог и к службе относился без рвения. И до этого частенько прикладываясь к бутылке, в конце службы он начал крепко выпивать и срываться на работе и дома. После увольнения в сорок лет устроился на работу в автошколу, где стал преподавать Правила дорожного движения и устройство автомобиля.

То, что его отец неудачник, Димка окончательно понял в десятом классе. Это случилось, когда школьный военрук пояснил ему однажды, что звание «капитан» относится к категории младших офицеров. Думать об отце как о младшем офицере было для Димки унизительно. И с этого момента у него появилась маниакальная цель взять у судьбы реванш за отца, за его низкое звание, за его водительские курсы, наконец. Он стал хорошо учиться, чем удивил всех, и после окончания школы объявил о намерении поступать в ракетную академию. Отец этому обрадовался, а мать огорчилась, помня бесконечные переезды семьи и неудавшуюся карьеру мужа, закончившуюся пьянством. Когда провожали Димку в Москву, мать, понимая, что ничего не может изменить, всплакнула на перроне. А подвыпивший отец, крепко пожимая Димке руку, шепнул ему на ухо: «Сынок, покажи им там всем, пидорам!» И Димка показал: в академию поступил, учился хорошо и закончил академию с красным дипломом.

Когда пришло время распределяться, к Димкиному крайнему удивлению, выяснилось, что наличие красной корочки не гарантирует хорошей должности. Курсантам, чьи родители имели связи и влияние, кадровая комиссия легко раздавала московские синекуры, коих в военном ведомстве была тьма-тьмущая. А ему, как заслужившему привилегии, предложили на выбор две дыры: либо ракетный полк в Мозыре, что в родной Белоруссии, либо городок Тейково, что в Ивановской области. Искренне надеясь, что красный диплом если не выравняет его с блатными товарищами, то по крайней мере защитит от подобных предложенных ему дыр, он потерял дар речи, когда услышал решение комиссии. Наивный, он и представить себе тогда не мог, сколько их было, блатных, в академии, расположенной в центре Москвы в шаге от Кремля. Вот, оказывается, для чего он пять лет грыз гранит науки, вместо того чтобы в свое удовольствие резаться в преферанс на пиво и кутить с легкодоступными девчонками. Нанесенная ему обида была ужасной, он долго потом не мог ее в себе изжить. Совершенно опустошенный после оглашения кадрового приговора, он вышел в коридор, чтобы использовать данные ему на раздумье в качестве бонуса пять минут. Во время этих призовых минут его судьбу простым житейским советом определил курсовой офицер: «Дима, езжай лучше в Тейково. Это же Ивановская губерния, ситцевый край. Там мужиков катастрофически не хватает, а баб с избытком. Напробуешься всяких вволю, а как надоест – выберешь себе самую-самую и женишься». Дмитрий так и сделал, в смысле поехал в Тейково и нашел там себе красавицу Веру сорока лет.