Vlad Ozer - Курсант ВМА. Учеба в ВМА им. С. М .Кирова

Это и пережаренный лук и прокисшая капуста. Это и испарения от развешанного по всей длине коридора постельно-нательного белья и смрад общего туалета. Пригибаемся чуть ли не до прогнивших половиц сто лет не красившегося пола, потому что простыни и пододеяльники свисают почти до него. Стены ободраны до кирпича. Полумрак, потому что два окошка в противоположных концах шестидесятиметрового коридора не открывались и не мылись со времен их установки. А это было, как я узнал намного позже, в 1861 году.

Правда, доски пола мокрые и скользкие, как будто их только что кто – то елозил невыкрученной тряпкой. Так и пробираемся, как по джунглям. Я периодически раздвигаю сырое белье и присматриваюсь к тусклым номеркам на дверях. Добираемся до противоположного конца тоннеля. И вот, наконец, я вижу свой «счастливый» №13. Коридор узенький, как щель. Как раз два человека могут разминуться в полоборота.

Напротив двери нашей кельи настежь открытая дверь, как оказалось, общей кухни. Там около десятка молодых женщин на мгновение прекратили свой поросячий визг и вытаращились в нашу сторону. Вся кухня была затянута парами от кипящих на газовых плитах кастрюлек и сигаретным дымом. Женщины были кто в чем. В домашних халатах и стоптанных тапочках. В повседневной одежде и летних платьях.

Вдоволь насмотревшись и оценив новых жильцов, они снова, как по команде загалдели и затянулись сигаретами. Я перевел взгляд снова на свою дверь. И тут мой взгляд уперся в очень знакомое лицо мужчины, которого я уже где – то сегодня видел, но так как он был в спортивном костюме, а освещение было крайне скудное, то и не сразу, узнал кто это такой. А он в это время активно изображал влажную уборку пола, работая шваброй.

Чуть ли не нагло подвинув его от двери, вставляю ключ в замочную скважину. Открываю дверь и пропускаю жену. Заходим, захлопываем дверь, и немеем от охватившего нас обоих ужаса. Клетка, 12 метров квадратных. Темно. Со средины потолка свисает патрон без лампочки. Голая железная панцирная кровать, и больше ничего. Садимся на ржавые, скрипучие пружины. У супруги катятся слезы из глаз. У меня волосы встают дыбом.

Со стен свисают ободранные древние обои. Стены сырые, голые, черные. С многочисленными кровяными пятнами, свидетелями боевых действий с кровожадными насекомыми. Окно временно прикрыто, пожелтевшей, в бурых пятнах, газеткой «Правда». После наших, приспособленных ГэДээРовских хоромов, это показалось какой то – тюремной камерой.

– Куда ты меня привез? – озвучила немой укор моя любимая. А у меня продолжал крутиться в голове вопрос:

«Кто же это был только что там под дверью?»

– Погоди дорогая, – говорю жене. – Освоимся, разберемся. Живут же как – то люди и здесь. И тут я вспомнил:

«А ведь мужик, который моет полы в коридоре, это тот самый, который выдавал сегодня мне ключ от хибары. Это же майор Коклюшин! Так вон оно что! Вот почему он так опешил утром.»

Так оказывается здесь проживают не только курсанты. Узнал потом, что в этой общаге жило много моих будущих преподавателей. Так вот ты какая, прославленная военно – медицинская академия наизнанку. Как оказалось,

в последствии, мне, действительно, была оказана великая честь. Жить в этом клоповнике, считалось за счастье. Ведь можно было еще и долго искать жилье, и платить немалые деньги за него, а здесь плата была смехотворная. Да и весь академический квартал рядом.

Прошу жену утереть слёзы, сопли и сцепить зубы. Решил бежать на курс, просить у завхоза какой нибудь матрас с подушками и одеялом. Простыни и наволочки сообразили с собой привезти. Да, для ребенка в Бресте приобрели шикарную по тем временам коляску, в которой она и спала первое время. Пока моя половина в потемках занималась пеленанием младенца, я уже притащил необходимые постельные принадлежности.

За это время соседки, как оказалось, уже принесли нам вскипяченный чайник, и кое- что перекусить. Мир и здесь не без добрых людей. И даже клопы в первую ночь нас не трогали. Переночевав кое как, бегу к шести утра на подъем. Мне, как командиру, положено не только самому встать как можно раньше, но еще и подопечных разбудить.

– Взвод подъем! – подаю команду.

6.00. Смотрю, а они спят, как убитые. Намаялись, видишь ли, вчера. На экскурсию по корпусам академии ходили! Я за это время намотал самолетами, на такси и ногами тысячи километров. Не спал всю ночь под аккомпанементы детского плача и в ожидании атаки кровопийц. А они три раза покушав от пуза, прогулявшись по свежему воздуху, не могут, видите ли, головки от матрасов оторвать!

– Взвод подъем! – повторяю в этот раз уже громче. Благо, голос у меня еще тогда был могучий. Заворочались. Кое – кто даже оторвал голову от подушки, и матерясь себе под нос, злобно посмотрел в мою сторону. Типа, какого хр..а тебе не спится, и нам мешаешь.

– Взвод подъем! – я начал переворачивать тумбочки, опрокидывать табуреты, а некоторых стаскивать с кроватей на пол вместе с матрасами. Что тут началось! Скулежь, вопли возмущения, но те, которые нормальные по природе своей, начали подниматься сами, и молча разбегаться, кто в туалет, кто в умывальник. Глядя на них, потянулись и остальные. Кажется, растормошил. В соседних кубриках ту же работу выполняли командиры других взводов.

– Предупреждаю, такой же подъем и отбой я буду производить ежедневно! Я приучу вас к армейскому ритму жизни. Хотите вы того или нет, -громко объявил я своему личному составу и ретировался. Начало занятий в 9.00.

А еще масса не решенных бытовых вопросов в семье. Нужны стол и стулья, шкаф и полки. Посуда и продукты. Часть всего перечисленного у нас есть, но оно где – то едет к нам в контейнере. И когда еще будет. Снова уговариваю жену не паниковать, а смотреть, в первую очередь, за ребенком. По – возможности приобрести необходимые продукты и ждать меня с занятий.

Сам, на скорую руку перекусив какой – то бутерброд и запив жидким чаем, бегу снова на курс. К своему взводу. Теперь нужно сопровождать л/с* на завтрак в курсантскую столовую. Взводные аутсайдеры типа Дмитриева и Фролова еще даже не успели рыла свои ополоснуть. Взвод вынужден ждать их на улице в строю.

– Взвод становись, равняйсь, смирно! Курсантам Пролову и Дмитриеву за опоздание в строй, объявляю замечание. Встать в строй!

– За что? – мямлят они себе под нос.

– За что, я уже объявил вам перед всем взводом. В следующий раз планка наказания будет поднята повыше. И так по нарастающей. Это касается всего личного состава взвода! Всем понятно?

Смотрю, молчат. Повторяю:

– Всем понятно?

– Так точно! – почти все ответили согласием. Наказанные снова злобно сверкнули своими моргалками, но промолчали.

– Напра-во! – подаю команду. В это время весь курс уже вытянулся в одну колонну. И прапорщик Песенко, нетерпеливо переминающийся, как застоявшийся жеребец, подал команду: