Олег Верещагин - Звёздная раса. Сборник рассказов

Заант, мой ветер! Все будут знать только, что это я – я, глупая высокомерная девчонка, а не ты! – пришла с повинной. Я уже сообщила всем, что это я написала тебе первая. Так должно было быть, потому что я виновата в этих годах одиночества.

Заант, цветок цел. Я достала его из тайника и поставила на окно, возле которого увижу тебя. Ты помнишь дорогу к нашему замку. Я и сейчас пишу у этого окна.

Прости меня, мой воин. Прилетай. Или сообщи – и я прилечу к тебе, к твоему окну.

Уже сейчас вся твоя перед Предками и собой —

Элайн.

На миг кен ло Хеерорд подумал, что от радости, кажется, вполне можно сойти с ума. А в следующий миг – в следующий миг любой, кто увидел бы фантора, решил бы, что тот и впрямь сошёл с ума: вылетев из-за стола, кен ло Хеерорд вдруг издал дикий вибрирующий вопль: «Ай-лллла-ла-ла-лаййй!» – и, подскочив в воздух, исполнил классический плясовой «разбег», после чего пустился по комнате, отплясывая руанн 29так, что его предки дружно решили бы: нет, Род не измельчал!

Успокоившись наконец – хотя бы внешне – и тяжело дыша от радости, он постоял у стола, снова и снова пробегая письмо взглядом, выхватывая из него то одну, то другую строку и словно бы лаская их или пробуя на вкус. Потом – спохватился: срочно надо было писать ответ, не медлить ни секунды! Последний день короткого отпуска – и подарил ему такую радость!

Он недовольно обернулся на звук шагов.

И удивился тому, что это вошёл мальчишка – обычно он ходил легко, почти неслышно, а сейчас поступь была почти взрослой, какой-то чёткой, жёсткой и решительной.

А самое главное – таким же было его лицо.

– Заант, – тихо сказал мальчик. Сторк, ещё не остывший от внезапной радости, махнул распечаткой:

– Она написала мне! Слышишь, она мне написала!

На лице землянина появилась улыбка. Радостная улыбка… но лишь на миг. Потом оно вновь стало прежним – холодной маской.

– Что случилось? – кен ло Хеерорд отложил письмо, не сводя глаз с воспитанника. – Что произошло?

– Заант, – мальчик сделал ещё два шага, подходя ближе. – Тот корабль, который мы вчера видели в море… ты ведь знаешь, какой у него был груз?

– Кто тебе рассказал? – резко спросил сторк.

– Я ходил смотреть, как стчк радуются возле туши, – мальчик говорил размеренно и обстоятельно, как говорят в гневе сильные люди. – Они и сказали мне, что корабль перевозил пленных. Заант, на планете есть лагеря для пленных?

– Один! – резко ответил сторк. – У нас мало пленных землян, бежать отсюда они не смогут, а следить за ними здесь и обеспечивать их даже дешевле, чем на Лунах.

По лицу мальчишки пробежала какая-то странная, пугающая волна. Он стиснул и разжал кулаки, потом высоким, каким-то не своим голосом сказал:

– Заант, ты можешь им помочь?

Лицо сторка – малоподвижное – сделалось по-человечески изумлённым. Он обронил:

– Так ты знаешь…

– Знаю что? – быстро спросил мальчик, но сторк снова замкнулся:

– Ничего.

И оглянулся на письмо, с неожиданной тоской подумав, как всё было хорошо только-только, прямо сейчас…

– Почему я должен им помогать? – спросил он резко. – Это враги. Это земляне.

– А я кто?! Кто я?! – мальчишка взвился, снова сделал быстрый шаг вперёд. И отчеканил: – Или помоги им – или отправь меня к ним, Заант! В их лагерь!

Стало тихо-тихо. В окно дунуло тёплым, влажным ветром – предвестником долгого сезона дождей. Письмо на столе шевельнулось; сторк мельком посмотрел на него и снова взглянул на стоящего перед ним землянина.

– Я думал, что ты не помнишь, кто ты, – сказал кен ло Хеерорд и встретился глазами с непримиримым взглядом мальчика. – И эта мысль отравляла мне душу… Так ты хочешь быть со своими братьями? – мальчишка фыркнул. – Ты знаешь, что они подняли бунт на корабле, который вёз их на остров? – мальчик кивнул. – Так вот: бунт не удался. И те, кто остался жив – что ж… скоро Парад Клинка. Так как теперь?

Мальчишка побледнел.

– Так они не просто в лагере… – его голос упал. На скулах вспухли кремни желваков. Кен ло Хеерорд изучал его – в упор, безжалостно и неподвижно. Мальчишка не помнил у старшего такого взгляда. Хотя… пожалуй, именно так он смотрел в тот день – когда подобрал на улице посёлка раба-слугу.

Мальчик дерзко откинул голову и усмехнулся:

– Какая честь для меня – умереть с теми, кто боролся за Родину все те годы, которые я ел хлеб врага и лелеял свою маленькую месть, – произнёс он совершенно без пафоса, очень естественно, и отсалютовал кен ло Хеерорду – вызывающим земным салютом, словно откидывая прочь, в сторону и вверх, мешающий занавес. – Мне было хорошо с тобой и у тебя, старший. Спасибо тебе… – и продолжал по-русски: – А теперь… зови тех, кто отвезёт меня к моим братьям, сторк. Но ради той песни, что я сложил тебе – прикажи им, чтобы мне дали время: попросить прощенья у тех, кого убьют вместе со мной. Они в миллион раз отважней меня. Может быть, они разрешат мне умереть рядом с ними.

– На Параде Клинка умирают часами, – сторк был совершенно спокоен. – Ты читал сам. Всё так и есть.

Ответом была новая дерзкая усмешка и непримиримый взгляд.

Кен ло Хеерорд не сводил с землянина глаз. А тот – глаз не опускал.

* * *

Они шли к берегу – по тропе, вёдшей туда от миссии. Впереди – фантор Заант кен ло Хеерорд. За ним – его воспитанник, и позади – трое конвоиров. Конвоиры ничего не понимали, но ничего и не спрашивали, даже не переговаривались. Мальчик ощущал их внимательные и удивлённые, насколько это вообще возможно для сторков, взгляды в спину.

И ещё он ощущал страх. страх ворочался в низу живота тяжёлым липким комом. Это что… это всё?! Вот так – всё?! Вся прошлая жизнь, все годы… счастливыегоды, он не хотел лгать себе, рядом с этим чел… с кен ло Хеерордом, про которого он так часто думал невольно «папа»?!

Спина в парадном мундире была широкой и безразличной.

Так что, это всё?! Несколькими словами он сам… сам себя…

Захотелось вернуться назад – назад совсем на немного, войти и начать рассказывать Заанту со смехом, как были рады и изумлены стчк , отпустить какую-нибудь шутку… Так захотелось, что он поверил на миг – да всё так и было, остальное – дурной сон… а сейчас они просто идут…

…идут к причалу, откуда катер отвезёт его в лагерь.

Но ведь такого не может быть.

Через несколько дней его не станет. Он вспомнил читанное про Парад Клинка и от ужаса пошатнулся – пришлось сделать вид, что неудачно наступил. Перед глазами повисла картина – ровная травка, гром музыки, и на траве – шевелящийся обрубок… он сам. Живой. Ещё живой, хотя уже не похожий на человека. Ничуть.

И снова пришло желание – остановиться, упасть на колени, закричать… Но после этого уже нельзя будет жить. Да и кен ло Хеерорду он станет не нужен после этого.