Руслан Абубакиров - Родня. Пересохшее русло

– Вот и получилось, что даже если не брать в расчет средний доход за квартал в размере десятки, то уж 30000 то он мне по любасу должен был. Бахма тогда еще сказал, что это он с кентами подтянул Либера к этому бизнесу, а Глебус потом каким-то образом через Фаю прознал координаты «Ганзабанка» и сам стал работать. Решил на вольные хлеба спргынуть.

– Ну да, у вас же тогда порядка вообще не было, кто что хотел, тот то и творил. Даже никакая банковская тайна не помогала.

– Ага, тем более там эта змеюка работала. А она по ходу за деньги на все у нас согласная.

– Ох и любишь ты ее. Ну ладно и что там дальше было?

– А у нас это взаимно. Каков поп, таков и приход! И получилась цифра: "тридцатка" плюс "десятка". И еще плюс "пятёрка", которую он внаглую в расходы поставил. Прикинь? 45000 $, по тем временам. Можно было купить десять однокомнатных квартир. Сейчас, это по Костанаю стоило бы 250000–300000 долларов, в зависимости от ремонта и района.

– Ничего себе, – удивилась Джами, – это даже для Бухареста, по тем временам, большие деньги. Сейчас можно было бы виллу себе купить, с бассейном, в горах. А почему ты мне раньше об этом ничего не говорил?

– А смысл, ты же все время за родню упираешься?

– Тимка, ты мне тут не дерзи. Что значит, «упираешься»? Говорю объективно, на основании фактов. – показала кавказский характер Джами.

– Ладно, ладно – справедливая Европа, – огрызнулся брат и продолжил, – и вот я к нему, к Либеру, значит, с этим цифрами возвращаюсь, и говорю, что он мне должен минимум сорок тысяч. За вычетом этого рулона туалетной бумаги, который он мне расписал. Тот давай смеяться, какой "сорокет", ты о чем, типа? Откуда ты это взял? А я говорю, мне Ахметов все посчитал. У Глебуса аж шары чуть не повыскакивали и он давай шуметь: «ах вот ты как, ты ему все расклады раскрыл, предал меня, заложил…» – ну и там еще ряд бестолковых обвинений, и заявлений, а в конце добавил, что, дескать, раз такие дела, мы не сможем вместе работать. А я ж тогда весь из себя горячий был, гордый…"ну, –говорю, – тогда засунь весь этот список себе в очко вместе с тем, что должен и кайфуй мазево". И удалился. Это было в начале 1997 года. Потом, спустя четыре года, когда он меня позвал в "Металснаб", мы уже помирились. Но пардон, долг-то все равно повис.

– А как он тебя пригласил на работу, если вы так неудачно расстались?

– Так ты что думаешь, из благотворительности что ли? Ага.., счас!!! – рассмеялся Тимур. – У него не было ни одного человека с техническим образованием. Никто не разбирался, ни в сортаменте, ни в сталях, ни в сплавах, ни в ГОСТах, ни в производстве, ни в назначении труб, арматуры, швеллеров, листов и т.д. и т.п. – полные «нули» такие сидели и пытались начинать бизнес. Когда москвичи приехали и послушали, как я разговариваю, они сами у него спросили, а этот парень где и кем работает? Его надо обязательно приглашать, его и учить не надо – он все знает. А когда узнали, что я "политех" окончил, так весь вечер только со мной и проговорили. Ну Либер посмотрел на это дело и решил использовать мое образование. Так что все – дашь на дашь, и никакого романтизьму!

– А я всё время думала, что он из лучших побуждений.., ну ладно. О мертвом не будем говорить плохо.

– Так это правда! Её-то куда девать? Вместе с совестью. Хотя дела минувшие, конечно. Ну и вот, про все эти дела знали: и Ринат, и Дамир, и Рая. И Фаина – я больше чем уверен. Та без микроскопа в чужой кал залезет.

– Тима, прекрати, я тебе говорю.

– Короче, я сказал, что вот эти шесть штук я отдавать не собираюсь, а если у кого-то возникнут вопросы, то пусть мне позвонит Ринат, и я ему всё объясню.

– И что так никто и не перезвонил?

– Ага, вообще ни слуху, ни духу. Не то чтобы про деньги, про мое существование опять забыли. Ну, а что? Гроб привез и свободен! – неудачно пошутил Тимур. – А тут оказывается, Фая проснулась. Спустя два года. Бедствует. Лишения претерпевает. А дочь миллионным бизнесом рулит. Хоть и неудачно. А той всё мало. Ну так.., в кулацком хозяйстве, и бычий хрен… – Тимур вовремя остановился, но сестра уже была знакома с его развернутым лексиконом.

– Ты давай, не груби сестре, я тебе сказала. – очередной раз пыталась строжиться Джами. – Она матери нашей помогает. Ты бы хоть элементарную благодарность проявил.

– А я проявлю. Я тебе сейчас проявлю! – решительно возгласил Тимур. – Ты там сидишь? Лучше приляг, а я тебе расскажу, как я ей безумно благодарен. Не хотел я тебе нервы мотать, но ты сама напросилась. – Джами рассмеялась в трубку и сказала:

– Ой да не пугай, сидит там – Иван Грозный. Пуганые уже.

– А вот счас и поглядим. Помнишь, я зимой к маме с сыном ездил?

– Ну, помню, конечно, и что?

– Ну вот. Звонит мне маманя Дамика, тетя Галия – золовка Файкина, и таким значит елейным тоном, говорит: «Тимочка ты не мог бы подъехать ко мне на работу?»

– Зачем? – говорю я ей.

– Надо поговорить. – отвечает она. – Ну, я приехал к ней, она тогда детской областной больницей заведовала. Зашел. И она мне начала, так, издалека: как дела, не женился, не собираюсь ли обратно, почему к Фае не зашел, она, мол, тебя так любит, так скучает, а ты даже не зайдешь? Ага, говорю, так любит, так скучает, что ни одного звонка за два года. Извелась вся, так скучает, прямо места себе не находит. Все вопросы через Ибрашку решает. – И Тимур рассказал сестре, какой у них дальше разговор с Галией вышел:

– Ну, ты бы хоть из чувства благодарности заехал к ней. – Галия пыталась войти в образ, но у неё это как-то вышло бесталанно. – Она столько для твоей матери сделала. Переживает.

– А вы меня что, позвали, чтобы рассказать, как меня тетя Фая любит? Так по сотке могли пообщаться…

– Ну да. – неуверенно ответила Галия.

– Я понял. Так я поеду тогда?

– Погоди, присядь. Даже не знаю, как сказать, – замялась Галия, – мама твоя очень больна. Да ты и сам знаешь. Её надо обследовать и везти в больницу.

– Так обследовали же уже. Диагноз ясен – Альцгеймер. Что тут еще обследовать?

– Да нет, ты не понял, – вставая из-за стола, сказала Галия. Затем отошла к окну, и, стоя спиной к Тимуру, продолжила:

– Её надо в стационар везти.

– Так, а там что? Опять обследование?

– Её надо положить в стационар. – выдохнула Галия.

– Как это? Я не понял. – Тимур не верил своим ушам. Он до последнего отгонял от себя мысль, что ему такое предлагают родственники. Не участковый доктор, не специалист в поликлинике, не няня, не какой-либо другой, чужой человек, а родственница.

– То есть, вы хотите мне сказать, что маму надо везти в психушку? В Затобольск? ( Затобольск – поселок в костанайском районе, где в 1968 г. была открыта областная психиатрическая больница – прим.автора )

– Да.., Тимочка, ей там будет лучше, пойми, – извиняющимся тоном проговорила Галия. – Там уход за ними, медикаменты, контроль… – Тимур сжал кулаки, всё его тело напряглось и он, еле сдерживая себя, спросил у тетки: