Константин Марино - Здравствуй и прощай! Серия фантастических рассказов

Букву «в» Айдиш выдул из своего рта как старательный учитель английского языка.

– Потом переход к освещению бирюзовой планеты под название «мтырь» и полная власть бирюзовой – «махаблук». Неделя состоит из 3 суток. Во время ситты мы проводим время дома, отдыхаем и развлекаемся. Во время ауквы мы трудимся и учимся. Ну, а во время махаблук, спим. Ах, если бы вы видели наши рассветы и закаты! Вы себе даже представить не можете эту игру света. А запахи! Какие запахи благоухают вокруг нас во время «самаранча»! По – вашему смерча. Только наш самаранч гораздо меньших размеров и кружит он исключительно цветочки и листики. А вместо дождя с небес выпадает пух нежно голубого цвета.

Голос Айдиша становился все вкрадчивей и тише. И Лелечка даже не заметила, с какого именно момента в ее голове зазвучала музыка, поддерживающая настроение говорившего. Рассказ продолжался и превращался в сказку. За плечами Айдиша появилась дымка, которая переросла в картинку со сказочными деревьями и жителями. Леля стала различать силуэты даже небольших зверушек. Ей вдруг стало жутко интересно: как и кто живет на этой планете. Страх отпустил под наплывом приятных впечатлений, и она медленно, с широко открытыми глазами, начала продвигаться к этому, такому манящему и такому зовущему новому миру. Там будет так легко жить, там свобода от боязни боли, болезни, смерти. … Там. … И, она полетела!

Полетела вниз с восьмого этажа и стала свободной. А Айдиш закончил говорить, посмотрел вниз, сфотографировал тело левым глазом и взлетел вверх. Через минуту он растворился в звездном, манящем тебя, небе…

Шел проливной дождь, которому будто вовсе не было конца. Его начало обыватели заметили еще позавчерашним утром, а он все продолжает и продолжает, будто был послан самим Богом, чтобы покарать не удовлетворяющих его прихоти. Вокруг здания, внутри которого кроме жилых комнат находилась и небольшая захудалая, постоянно пустая больничная приемная, бегали, словно маленькие глупые муравьи, промокшие до костей люди, что не могли найти себе укрытие в сей злополучный час.

Куда и откуда же они все так бегут, спешат? Может быть, на обыденную, серую работу, где им платят сущие копейки? Или в спешке бегут с той самой скучной работы навстречу отдыху и развлечениям? Или же к своей семье, любимой жене и детям? А может к сексуальным любовницам и к любовникам, где могли бы сбросить с себя оковы чести, приличия и отдаться в кровожадные лапы демонам страсти и похоти?

А тем временем в старую деревянную дверь той самой приемной, которая только недавно, до ненужных разглагольствований о чужой личной жизни, упоминалась, монотонно постучали, когда того никто не ждал.

Человек средних лет, ближе, скорее, к пожилому возрасту, хозяин данного помещения, уже час держал свои красные, от недосыпания, веки закрытыми, распластавшись всем своим мясистым телом с широкой, как он всем говорил, костью на не удобном кожаном кресле, которое просто не было готовым к такому испытанию на прочность. Его попытки заснуть и забыться прекратил неприятный стук, не вызывающий ничего, кроме ненависти и жажду кому-нибудь разбить голову.

– Проваливайте! Сегодня у меня нерабочий день, – крикнул ворчливо доктор, снова закрывая глаза. Но теперь даже природа ополчилась против него: хитрый луч, проходящий сквозь множество слоев атмосферы, облака и, в конце – то концов, его окно, попадал прямо на его глаз.

Дикая лень и ломка в груди не давала ему взять и просто изменить свое положение.

Стук все продолжался и продолжался, человек за дверью не уходил и все также хотел попасть внутрь, будто за той стороной стены стоит сама Смерть, так давно желающая забрать этого «маленького, но полного» человечка к себе.

Доктор вовсю не хотел вставать и открывать. Он не собирался принимать сегодня никаких посетителей, и поэтому к каждому гостю он относился так же агрессивно, как и собака на цепи, защищая дом своего хозяина от непрошеных гостей.

К превеликому несчастью, стук снова повторился. Хотя чего еще стоило ожидать?

– Да чтоб Вас! Что же за день – то такой! Ходят тут всякие, будто постоялый двор вам. – начал возникать доктор, хотя за этот день он не встретил ни одного живого человека., кроме его самого в треснувшем зеркале своей гостиной.

Мужчина окончательно открыл глаза, медленно поднялся подскочил с мягкого, любимого кресла и несколькими крупными шагами приблизился к двери.

– Я открываю. У Вас ещё есть шанс одуматься и исчезнуть как можно дальше и как можно скорее. Шутить не стану. Быть добрым к Вам – тоже. Поберегите нервы и здоровье.

Подождав около пятнадцати секунд, он решительно открыл входную дверь, надеясь, что его совет был услышан и принят во внимание. Оказалось, что нет. За старой дверью стоял мужчина лет сорока на вид, непривлекательной внешности и с очень, очень странной, на тот период времени, шляпой, больше смахивающей на иностранный котелок, которую нынче вряд ли кто – либо еще надел бы по собственной воле и не пытаясь привлечь к себе внимание.

Хоть кроме всего этого он и не был ничем примечателен сходу обычному человеку, но было в нем нечто особенное, что сразу заинтересовало доктора, хоть тот и пытался всячески это скрывать даже для самого себя.

«Актер, что ли? Может циркач?» – подумал про себя доктор, – «А что ему тогда от меня надо? Ногу потянул? Так это не ко мне вовсе».

– Можно ли мне войти, уважаемый? – тихим и спокойным голосом произнёс гость. На нем была заметна легкая улыбка, которая несколько пугала, чем притягивала.

Доктор вздохнул, снова осмотрел посетителя, плавно отвернулся от двери, тихо проворчал про себя, но затем демонстративно махнул рукой, снова усаживаясь на своё рабочее место. Он старался не обращать внимания на образовавшуюся в его кабинете обузу, делая вид, что он продолжает заниматься своими делами, косо поглядывая за действиями чужака.

Гость, принимая этот жест за личное приглашение войти, начал быстрыми движениями вытирать обувь о коврик с надписью «Идите к черту. Всего Вам хорошего. (нет)», затем перешел за порог, кропотливо прикрыл дверь за собой, снял быстрыми движениями шляпу, пальто, повесил их на ближайшую вешалку и присел на свободное место на диване, полном пыли и старых книг, возле стены с огромной картиной, где был изображен пикник на берегу неизвестного озера, что находилось точно не в этих краях. Да и изображение на ней было уж слишком солнечное, добродушное, светлое, когда здесь солнце выходит из – за туч лишь по праздникам, да и то не всегда. И люди улыбаются. Никак иначе как параллельная Вселенная.