Владислав Кетат - Белый слонёнок с поднятым хоботом

– Игрушек у Тоньки было мно-о-ого, – нараспев произнесла она, – одних кукол с фарфоровыми головами штуки три… в платьях нарядных, шляпках… отец у неё моряком, что ли, был, из-за границы привозил, небось… Тонька всё это добро мне, да Марфуше отдала, старшей-то нашей Катерине они были уже ни к чему, она замуж тогда собиралась…

– А слонёнок? – напомнил Алексей.

– Был и слонёнок, беленький такой… в него всё Марфуша любила играть…

– А где он сейчас?

Старушечьи губы немного пошамкали, а потом сказали то, что Алексей никак не ожидал услышать:

– Да в чулане лежит, небось, если не выбросили…

У Алексея перехватило дыхание. Его будто кто-то невидимой рукой схватил за горло и никак не отпускал.

«Это нервы, – думал он, пытаясь прокашляться, – чёртовы нервы…»

Прошло некоторое время, пока Алексей смог успокоиться и выдавить из себя хоть слово.

– А я могу… я могу на него взглянуть? – прохрипел он. – На слонёнка этого…

– На кой шут он тебе сдался-то? – встряла, до этого молчавшая Аня.

– Как память… – начал отчаянно врать Алексей, – от бабушки почти ничего не осталось…

– Бабушка! – вдруг встряла в разговор Аня. – Показать ему?

Та, успевшая за это время погрузиться в сомнамбулическое состояние, встрепенулась:

– Аня! – завопила она. – Аня, ты где?

– Бабушка, я здесь! – отозвалась правнучка. – Я спрашиваю, показать гостю чулан?

– Покажи, конечно, чего же не показать! Только не простудитесь там!

Немного ошалевшая Аня посмотрела на Алексея, потом на свою бабушку, а потом снова на Алексея.

– Ну что, пойдём? – дрожащим голосом предложил Алексей.

– Ну, пойдём, – ответила Аня, – только тебе надо что-нибудь надеть, а то изгваздаешься весь, да и прохладно там.

Алексею достался серый строительный халат, который тот накинул на плечи, как делали персонажи в советском кино при посещении больниц. Аня же нацепила на себя что-то невразумительно-цветастое, чем напомнила Алексею мадам Блаватскую [9] Блаватская Е.П. (1831 – 1891) – российский религиозный философ теософского направления. , бреднями которой его слегка зацепило в студенческие годы.

Аня провела Алексея обратно на первый этаж, потом по осыпающейся кирпичной лестнице они спустились ещё ниже в подпол и остановились перед окованной железом дверью. Аня достала откуда-то из складок своего одеяния совершенно сказочную связку ключей и начала по очереди отпирать замки.

– Тут раньше скарбница была, – пояснила она, – бабулины родичи здесь самое дорогое держали, потому и замков столько.

– Родичи-то купцами, наверное, были? – спросил Алексей.

– А то кем же, – кивнула Аня, открывая последний замок. – А ну, подсоби.

Алексей потянул на себя древнюю дверь. Та пошла сначала очень туго, а потом, напротив, на удивление легко, как не должна делать ни одна приличная дверь, за которой могут храниться сокровища. Алексей даже испытал лёгкий укол разочарования, когда из открывшегося неосвещённого проёма потянуло холодом и ни с чем несравнимым запахом рухляди. Отряхнув ладони, он вопросительно посмотрел на провожатую.

– Заходи, – кивнула та, – не стесняйся.

Алексей глубоко вздохнул и сделал неуверенный шажок внутрь.

– Выключатель справа, – сказала Аня ему в спину.

С опаской пошарив рукой по холодной стене, Алексей наткнулся на ребристую рукоятку выключателя. Когда лампочка медленно и с неприятным гудением разгорелась, Алексееву взору предстала жуткая картина – помещение размером с небольшую комнату, от пола до потолка заваленное пыльным старьём всевозможных видов и эпох.

– Плюшкин нервно курит в туалете, – вырвалось у Алексея, который ни разу не видел столько хлама, собранного в одном месте. – Где ж мы его искать-то будем?

А вся мелочь вот тут, – ответила Аня и показала на стоящие друг на друге деревянные ящики, – снимай по одному и ищи.

Осторожно, чтобы ничего не уронить и не испачкаться, Алексей начал спускать вниз тяжеленные, сколоченные из двадцатой доски ящики. Аня от греха отошла подальше. В самом верхнем ничего похожего на искомое не обнаружилось, во втором и третьем тоже. Четвёртый ящик Алексей даже снимать не стал, его рост позволял заглянуть внутрь и так. Он перегнулся через бортик и застыл.

– Ну, что там? – спросила его маленькая Аня. – Чего замер-то? Нашёл чего?

Двумя руками, словно младенца, Алексей вынул из вороха каких-то тряпок и старых игрушек серого от пыли и грязи слонёнка с высоко поднятым хоботом.

– Я же говорила, что вся мелочь тут! – радостно завизжала Аня.

К моменту возвращения отягощённого слонёнком Алексея и Ани Алевтина Тимофеевна Караулова уже спала. Её впалая грудь мерно поднималась, а нижняя челюсть совершала плавные движения относительно верхней. Аня не стала её будить и махнула Алексею рукой, мол, пойдём. Тот, стараясь не шуметь, вышел из спальни, прокрался через гостиную и остановился в дверях. Сердце его угрожающе часто колотилось. Чуть позже подошла Аня и встала рядом. Маленькая, в платке и цветастом переднике она была похожа на Машу, а большой и несколько взъерошенный Алексей – на медведя.

– Думаю, самое время расплатиться, – сказал «медведь» в ответ на испытующий взгляд «Маши».

– Ага, – закивала Аня, – оно самое.

Алексей достал из кармана подаренный ему женой на прошлый день рождения бумажник «Burberry» и вытащил оттуда «красненькую».

– Это ранее оговоренная сумма за беседу с Алевтиной Тимофеевной, – сказал он и протянул купюру Ане, – а это за слонёнка, – Алексей достал вторую, – думаю, достаточно?

При виде двух пятитысячных купюр у Ани нехорошо загорелись глаза. На скулах заиграл диатезный румянец.

– Может, ещё самовар возьмёшь? – завопила она, пряча добычу в карман передника. – У нас целых три!

– Да я как-то… – замялся Алексей, но было уже поздно.

– Щас принесу! – крикнула убегающая в глубину дома Аня.

Алексей понял, что совершил стратегическую ошибку, сразу предложив за слонёнка столь крупную сумму, но сделать уже ничего было нельзя. Аня отсутствовала пару минут, а когда вернулась, в руках у неё был местами позеленевший от времени ведёрный самовар.

– Вот, смотри, с медалями, старинный! – закричала возбуждённая Аня. – Мож, и твоя бабуля из него пила… возьмёшь, а?

Алексей нехотя вытащил из бумажника третью «красненькую».

Таксист заставил Алексея стоять на углу улиц в компании слонёнка и самовара целых пятнадцать минут, за которые Алексей был буквально изрешечён удивлёнными взглядами несвежих на вид прохожих. Один похмельный субъект даже пытался начать с ним светскую беседу, а старушка с другой стороны улицы начала интересоваться, в какой именно пункт приёма цветного металла он направляется, но Алексею оба раза удалось уклониться от общения. Наконец, из-за поворота с рёвом показалась знакомая «Калина».