Егор Куджо - Священник из Ада

Мужчина неловко шагнул назад и ударился головой о приемник пушки. Лицо побледнело, словно он увидел призрака.

– Что с глазами? – спросил бригадир, ухватившись за орудие позади себя.

Абир внимательно вгляделся в прорезь, словно увидел что-то в темноте за стеной. Он встал и остановился ровно под люком. Ладонь легла на металл.

– Абир, ты… – сказал Ксерв, но тут же увидел, как массивный люк, который они обычно открывали вдвоем, откинулся от легкого толчка парня. Абир выпрыгнул наружу. Холодный воздух ворвался в башню и заиграл волосами бригадира.

– Запечатано же… – рассеяно прошептал Ксерв, глядя в черное небо над собой. Немного замешкавшись, он все же прыгнул на лестницу и начал карабкаться наверх.

Снаружи дул холодный ветер. Мужчина вылез наполовину из люка и прищурил слезящиеся глаза, стараясь увидеть во мраке Абира. Башня возвышалась высоко над стеной и наполовину прилегала к ней с внешней стороны. Чтобы попасть в самый низ, нужно было сначала спуститься по лестнице на стену, а уже оттуда на землю.

Вдоль стены горели прожектора, и Ксерв быстро обнаружил Абира. Черный силуэт в плаще спускался по последней лестнице.

Бригадир окончательно выполз из люка и на коленках подобрался к краю башни. Кожа буквально приклеивалась к ледяному металлу, и мужчина чувствовал, как от холода начинают болеть пальцы.

Далеко внизу в свете прожекторов лежала разбитая дорога, ведущая к воротам с гидравлическими замками. Два кордона из бетонных блоков с пулеметами преграждали путь к стене. За последним уже стоял Абир, глядя на ворота и придерживая широкий капюшон. Солдаты, защищавшие подступ, валялись возле его ног.

– Абир! Стой! – крикнул Ксерв, сложив грязные руки у рта рупором. – Нельзя!

Парень внизу слегка обернулся, и ветер сорвал с его головы капюшон. Ксерв, увидев лицо напарника, замер и зажал рот рукой, чтобы не вскрикнуть.

«Не померещилось. Мамочка, не померещилось. Абир, как же ты так?» – мужчина моментально забыл, что все его тело ломило от холодного железа, на котором он лежал.

Абир стоял далеко внизу, у самых ворот, но даже с такого расстояния мужчина видел его красные глаза упыря.

– Отойти от врат! – загремел громкоговоритель.

Безжизненная стена тут же пришла в движение, и десятки солдат с винтовками в руках заполнили её поверхность. Надрывно зазвучали поворотные механизмы зениток. Длинные орудия башен наперекор ветру развернулись в сторону Абира, и столбы света от прожекторов вырвали из темноты трепыхающийся на ветру плащ. Загромыхали электродвигатели.

– Абир, как же ты… – шепотом сказал Ксерв, глядя на товарища.

Рука упыря исчезла в складках плаща и появилась с небольшим пультом, от которого под ткань тянулся провод. Красные глаза прищурились от бьющего в них света.

– Отойти от врат! – зарычал громкоговоритель.

Ксерв прижался к краю башни и, не моргая, следил за своим напарником. На секунду ему показалось, что он различил на его лице едва заметную ухмылку.

– Дурак ты, Ксерв, – бледный палец Абира опустился на кнопку.

Чудовищный взрыв содрогнул мир вокруг и пробил ворота.

Могильщик сидел за столом и слушал, как по жестяной крыше его жилища бил дождь. Холодный ветер гнул тонкие металлические стены, заставляя те надрывно скрипеть, а вода струями стекала по кривым окнам. Несмотря на примитивную конструкцию, сторожка могильщика казалась ему очень уютной. Керосиновая лампа приятно окрашивала оранжевым стены, которые мужчина облепил старыми газетами. В небольшой печке, сделанной из чугунной цистерны, потрескивали поленья, а на ее крышке закипал погнутый чайник и маленькая ржавая кастрюля с картошкой.

Могильщик протянул руки к огню и размял замерзшие тонкие пальцы. В голове вертелись детали предстоящего дела.

Две недели назад у могильщика обнаружили рак. Опухоль размером с бычье сердце съела почти всю печень, и врачи предрекли ему скорую и болезненную смерть. Конечно, мужчина не хотел себе такого конца и по возвращении домой, первым же делом полез в петлю. Но ему помешали. Некая организация тех, кто раньше был людьми, нашла его и предложила вернуть жизнь в обмен на услугу. Могильщик согласился.

Теперь мужчина должен был похитить один труп с кладбища и передать его упырю – одному из руководителей организации. Если он это сделает, то долг будет исчерпан. Однако, если что-то пойдет не так, и он не сможет достать мертвеца, его убьют.

Теперь могильщик нервно потирал пальцы и обдумывал предстоящее дело: вспоминал дорогу до кладбища, имя человека, дату его смерти, даже глубину, на которой зарыт гроб. Мужчина пытался убедить себя, что после этого он продолжит свою обычную мирную жизнь, хотя внутри понимал, что его «новая жизнь» точно не будет мирной. Могильщик никогда бы не подумал, что исцеление достанется ему такой дорогой ценой, и подразумевал он сейчас не труп, который обязан достать, а жизнь, подаренную ему авансом.

«Так, на всякий случай», – сказала та странная девушка и поцеловала его, после того, как подарила новую жизнь. Как ни странно, поцеловала не в лоб, а в затылок. Она запомнилась ему больше, чем тот суровый упырь, наверное, хотя бы потому, что постоянно улыбалась и вела себя как дура.

Внезапно в дверь с силой постучали, и мужчина подскочил на месте, громко ударив коленями по столу. Ругань наполнила сторожку, но тут же стихла, как только могильщик вспомнил о предосторожности. Оледеневшими от холода пальцами он прикрыл рот, чтобы случайно не произнести ни звука. Взгляд слезящихся глаз упал на дверь.

Стук повторился еще раз, но уже более настойчиво.

Могильщик, бледный как мрамор, поднялся со стула и на цыпочках подошел к двери. Пальцы легли на щеколду и замерли, как и их хозяин, что прислонился ухом к двери, в надежде распознать неожиданного гостя.

«Почему так рано? Ведь через час. Или это кто-то другой? Господи, помогите мне», – последние слова показались мужчине глупостью, ибо все знали, что Бог покинул планету сто лет назад.

Могильщик медленно набрал воздуха в грудь, и дрожащая рука потянула щеколду в сторону.

Дверь с силой распахнулась, сбив мужчину с ног, и стукнулась о стену. Ледяной ветер с потоками дождя ворвался в сторожку и ударил в лицо распластавшемуся на полу могильщику.

Мужчина приподнялся на локтях. В затылке пульсировала боль, а перед глазами на фоне распахнутого дверного проема плясали звезды. Могильщик сильно сжал веки, стараясь остановить головокружение. Взгляд сфокусировался на вошедшем, и мужчина невольно вздрогнул.

В дверях стоял высокий и широкоплечий человек в черном рваном плаще. Его лицо скрывалось в тени просторного капюшона. Ручьи дождевой воды текли по нему от самой головы и, капая с низа плаща, падали на огромные грязные ботинки.