Сергей Смирнов - Шумихины

Закончив с посевами и первым сенокосом, Егор пошел молиться за упокой батюшки в местную церковь. Он попросил у всех святых покровительства в дороге и в начинаниях.

В Москву подросток отправился на унаследованной кобыле и самодельной телеге. Но в пути случилось несчастье: квёлая кобыла, дойдя до речки Химка, подохла, не перевезя Егора даже через мост. Егор очень расстроился, что всё его благое начинание пошло коту под хвост. Но вернуться назад в деревню с позором, когда до Москвы оставалось меньше чем полдня пути, Егор не мог. Он нашёл укромное место у реки, вдали от посторонних глаз, подкатил туда телегу, встал на колени и стал молиться, по-крестьянски, без заученных молитв и песнопений, как когда-то учил его отец. Молитв Егор знал много, но отец учил его молиться от души, а не по церковным книжкам.

Отец говорил, что если что-то искренне попросить у Господа, то это обязательно сбудется. Любое слово от сердца – благо для господа. Егор не знал, что нужно сейчас просить, и потому стал просить мудрости. Этому тоже научил его отец: «Когда не знаешь чего тебе нужно, проси у бога совета». Молился Егор до глубокой ночи и сам не заметил, как уснул.

А утром начался новый день и новая жизнь с новыми идеями и делами. Искупавшись в реке и надев новую рубаху, Егор решил не завтракать, а поститься, пока не найдёт для себя спасения или помощи. Он направился к мосту, чтобы посмотреть, не поедет ли кто-нибудь знакомый из Твери в Москву или в обратную сторону. На мосту, как водится, стоял караульный урядник с ружьем. Егор решил обратиться к нему: «Не взыщите, ваше благородие, за вопрос простолюдина, однако, не скажите далеко ль отсюда до Москвы – стольного города?».

Урядник поправил усы, ему явно импонировал льстивый тон и вежливость простолюдина. Но надо было проявить строгость присущую статусу чиновника, да и вообще нечего перед всякой деревней в любезностях распинаться.

– А зачем тебе в Москву? Небось, воровать идёшь?

– Не, как можно, воровство – грех, батюшка говорил: «у воров руки отсыхают и детей им господь не даёт, дабы не множить семя лиходейское». Я в Москву ехал извозом заниматься, да вот лошадь пала и что теперь делать, не знаю.

– Так это ты вчерась кобылу закопал, телега ещё у тебя заметная такая.

– Я, ваше благородие.

– И чего теперь делать думаешь? Как извозом без лошади промышлять надеешься?

– Не знаю, но и телегу один я до дома не допру, так что буду здесь при телеге состоять, пока земляк какой не объявится.

– Я те дам при телеге состоять, тут подле моста находиться никому не положено, а ну пшёл вон.

Квартальный снял винтовку и хотел ударить Егора прикладом. Егор отскочил на безопасное расстояние, встал на колени и взмолился: «Да что же мне делать, ваше благородие, нешто можно простого человека его кровного лишать? Помилуй, ваше благородие, дозволь подле моста земляка какого дождаться».

Урядник повесил винтовку на плечо и подошёл к стоящему на коленях Егору. Не хотелось ему связываться с деревенским подростком, которого можно было просто прогнать, а телегу продать самому. Может молитва помогла, а может и не так плох был государев служивый человек в душе… да только сжалился он над крестьянином. Не стал злостно наживаться на чужом горе караульный. Решил нажиться по-человечески, по доброму, чтобы никому не обидно было.

– Слышь, мил человек, оставить я тебя здесь права не имею, но горю твоему подсобить – дело богоугодное. Так что слушай и запоминай: Сегодня народ с ярмарки поедет, телега у тебя приметная, новая, ты подгони ее поближе к дороге, сразу за мостом, а сам вперёд через мост ступай и как кого с лошадью пристегнутой увидишь, сразу телегу предлагай. Такая телега на базаре рублей пять стоить будет, а то и больше. Я с этой стороны моста за твоим имуществом присмотрю, чтобы никто ничего не тронул, ну и ты тоже про меня не забудь. Если уступишь кому за хорошую цену свое добро, с тебя десятина. А не отдашь, иль обманешь, в участок сдам как лиходея и вора. По рукам?

Егор с воодушевлением принял предложение урядника и уже к полудню сторговал свою телегу за 4 рубля. Уряднику, дабы избежать обвинений в обмане, он отдал 50 копеек. Таким образом, с тремя рублями пятидесятью копейками, Егор вошёл в Москву. Эти деньги были первыми, которые он смог заработать своим трудом и не в своей деревне. Вечером, дойдя до лавочного ряда на Тверском Бульваре, он свернул направо и зашёл в Храм Иоанна Богослова. Там он поставил свечи господу и святым, которые помогли ему в дороге. А потом ещё долго, стоя на коленях, благодарил господа за мудрость, посланную ему, за подмогу и за упокой батюшки. Ночевать Егору в эту ночь пришлось на улице.

Ну а дальше началась жизнь обычного сельского переселенца-мещанина. Несколько дней Егор Георгиевич перебивался случайными заработками на Хитровке. Кому товар грузил, кому лошадей мыл, кормил и поил. Но на Хитровке долго находиться не получилось, местное общество разнорабочих быстро прогнало Егора за то, что тот соглашался работать за полцены. Но этих нескольких дней Егору хватило, чтобы понять принцип работы в Москве. Денег здесь у людей было много, а люди были жадными, и потому, если взять меньшую цену за качественную работу, то у тебя всегда будет свой клиент.

Дальше Егор пошёл искать работу при лавках, на Тверской. Брать его постоянным работником с жалованием и чаевыми никто не хотел, но в лавках, как и на рынке, всегда толпился народ, которому нужна была подмога с товаром, его погрузкой и доставкой. Вчерашний селянин с радостью брался за любую даже очень тяжёлую и грязную работу. К сожалению, не всё и не всегда проходило гладко, частенько случалось, что клиенты просто не платили молодому парню, закрывая перед носом двери, а то и вообще спускали собак. Несколько раз Егора грабили лихие люди, когда он, затемно возвращался с работы. В ночлежке, где Егор снимал угол, два раза своровали все его сбережения. Но новоиспеченный мещанин, после каждой незадачи, горевал не долго. Каждое воскресенье он исправно ходил в церковь и всегда благодарил господа за испытания, которые ему были ниспосланы свыше. Егор твердо знал, что господь всегда испытывает своих детей, и тем, которых любит сильнее, посылает наиболее трудные испытания.

Через некоторое время лавочники заприметили молодого носильщика и стали рекомендовать его своим постоянным клиентам, Егор исправно платил десятину со своих чаевых каждому предложившему его услуги. За молодым мещанином твердо закрепилась репутация непьющего и честного разнорабочего. Но и сам мещанин не забывал всячески помогать себе, уже через несколько месяцев он купил себе тележку, с которой развоз товаров стал намного быстрее, а объёмы увеличились. Кроме того, некоторые постоянные клиенты стали доверять Егору деньги, с которыми его отправляли в лавки и на базары, чтобы закупать товары по списку. Зная всё про цены и качество товаров на московских базарах и в лавках, Егор всегда мог выбрать место, где заказанный товар стоил дешевле отпущенных на него денег. Разницу он брал себе. Очень скоро лавочники сами стали предлагать ему вознаграждение за покупку товаров именно у них, но Егор уже стал придирчивым. Он не хотел подводить людей, доверявших ему деньги, так что с предлагавшими некачественный товар, Егор в гешефты не вступал.