Виктор Репкин - Травник. Перепутье I

Мать сильно расстроилась, когда я пришел домой с запачканной в крови одежде и с разбитой бровью. Санька стал ей говорить, что я ни в чем не виноват, и только зачищался. Отец, выслушав его, стал успокаивать мать. Он сказал, что был таким же в моем возврате, правда они тогда соблюдали правила и дрались честно.

Через несколько дней меня и моих родителей вызвали к директору. Там нас ждал директор и родители той троицы. С их слов выходило, что я сам набросился на их детей без причины, и избил их почти до смерти. На замечания моего отца, о том, что на их детей постоянно жалуются, родители других учеников, они не хотели даже слушать, и говорили что это все ложь, и их дети на это неспособны. Мой отец, когда его терпение подошло к концу, взял маму за руку и сказал, что в подобном балагане участвовать они не будут, что их дети втроем чуть не выбили мне правый глаз, и теперь пытаются выставить себя жертвами. Директор пыталась погасить конфликт и высказала свое окончательное решение: что драки это очень плохо, и вина за них лежит на обеих сторонах.

Через пару недель после этого случая, Петька с родителями уехал в Петербург. Их группа распалась после его отъезда, и Ванька со Стасом потеряли свой былой запал, и старались вести себя тихо. Но нашлись те, кто вспомнил былые обиды, и стал мстить оставшейся паре. Дело дошло до того, что они перестали выходить на улицу одни, без своих родителей. Я же вернулся к обычной жизни и учебе в школе. На память от этих событий у меня остался шрам, через бровь, который я инстинктивно глажу во время глубокой умственной работы.

После окончания школы я поступил в медицинский колледж на фармацевта, который впоследствии окончил с красным дипломом. Во время учебы у меня было несколько романов, последний из которых перешел в серьезные отношения с однокурсницей Лидой. Она была красива и умна, в отличие от большинства своих сверстниц, знала, что жизнь это не только развлечения и дискотеки. Но порвала со мной отношения вскоре после того, как я ушел в армию. Она нашла себе более перспективного парня из богатой и обеспеченной семьи, с которым теперь решила построить семью. Об этом всем она написала мне в письме, и что хочет остаться со мной просто друзьями. Это известие достигло меня в военной части, расположенной на Дальнем Востоке. Меня направили служить в пограничные войска, в одну из частей расположенной на границе с Китаем.

Во время службы я подружился с одним пожилым китайским переселенцем. Он жил в деревне рядом с частью, и был народным целителем и остеопатом. Китайца все звали просто: дедушка Чан. Он обосновался в деревне сразу после развала Союза, и жил там уже больше двух десятилетий. К нему часто обращались за помощью не только сами местные жители, но и солдаты с офицерами из нашей части. И в качестве благодарности они помогали ему по хозяйству. В этой местности, был только один магазин, да и тот в самой части, так что среди местных деньги почти не использовались, и процветал натуральный обмен и взаимопомощь. Обычно вместо себя на отработку офицеры отправляли к нему солдат срочников, это участь не миновала и меня.

Когда я первый раз пришел к нему, он сидел на крыльце и занимался перетиранием трав в узкой гранитной ступе дисковым пестиком. Он перетирал травы до образования густой массы зеленого цвета. Далее ладонями из нее начал катать мелкие шарики, и затем обмакивал их в свежую древесную живицу, далее клал их на поднос сушиться в тени.

– Здравствуй Виктор. Мне предупредили, что ты скоро придешь. Не стесняйся и проходи в дом, чаю со мной выпьешь с дороги. – Он говорил по-русски с небольшим акцентом, и совсем не походил на старика, скорее на человека в возврате сорока пяти-пятидесяти лет. Он был не большого роста и одет в подобие кимоно, на ногах его были кожаные сандалии. Его движения и походка былина удивление размеренными и плавными. Словно он перетекал из одного места в другое, это выдавало в нем человека не понаслышке знакомого с боевыми искусствами.

Интересно откуда он узнал, что приду именно я? Ведь меня отправили к нему вместо другого солдата. Тот солдат сегодня неудачно упал на плацу во время тренировки по рукопашному бою, и повредил при этом связки на правой ноге, и в данный момент находился в лазарете.

– Вообще-то, меня к вам в помощь прислали, а не для отдыха.

– Эх, молодежь, все вы спешите, боитесь опоздать, и не слушаете советы старших. Так и проживаете жизнь, в постоянных попытках сделать все возможное за короткий срок, а потом пытаетесь исправить совершенные в спешке ошибки. Только это редко когда удается сделать, и становиться только хуже.

– Извините, я не хотел вас обидеть.

– А с чего ты решил, что я на тебя обиделся? Как говорят мудрецы: человек сам решает принимать обиду или нет. Этот груз ложиться прямо на душу человека, и мешает идти вперед. Поэтому мудрый оставляет ее обидчику, а сам идет по жизни налегке.

– К чему вы это мне говорите господин Чан?

– Да вижу у тебя на душе глубокую обиду, оставленную любимым человеком. Не нужно носить ее в себе, отпусти ее и тебе станет легче.

Он точно не мог знать, что меня бросила Лида, я об этом сам только узнал на днях. И мне стало ясно, что передо мной явно не простой человек, хотя его аура говорила обратное. Обычно знающие люди могут только на время ее притушить и скрыть. Но это вызывает определенные нарушения в ее работе. И чем продолжительнее это делать, тем дольше приходиться восстанавливать ее нормальную работу.

– Вижу, ты начал потихоньку понимать, не всегда можно верить своим глазам и чувствам. Их можно обмануть, если знать как, и если по силе и опыту ты превосходишь своего оппонента. Запомни это парень!

– Обязательно запомню господин Чан. – И действительно всегда старался помнить его наущенья.

– Ладно, уж пошли в дом. – Махнул он рукой и первым вошел в него.

Внутри его жилище поражало своей четкостью и единым стилем. Каждая вещь лежала на своем строгом месте, и везде была стерильная чистота. Я немного разбирался в правилах хорошего тона, и поэтому снял свои сапоги перед входом в его дом.

Он усадил меня за стол, и стал его быстро сервировать. Достал из шкафа конфеты и печенья, затем принес кружки и два чайника: один медный с кипятком, и второй глиняный вместе сухим чаем. Он сноровисто стал заваривать чай, первую заварку вылил на голову нефритовой статуэтки сидящего Будды, и сразу же наполнил чайник по второму разу.

Да, его чай был выше всяких похвал, такого букета из запаха и вкуса, точно не встретишь в чае, что продают в магазине под видом элитного китайского. Я смог опознать едва ли треть трав, что входили в его состав. Чай по внутренним ощущеньям не только утолял жажду, но и придавал сил и снимал напряжение и усталость в теле.