Натанариэль Лиат - Сильванские луны

Рад. Каждый раз, когда Алексей думал о друге, он внутренне содрагался, словно от удара степняцкого бича по самому сердцу. Конечно, он скучал по Питеру, по России, по Земле вообще – но куда сильнее он скучал по Раду.

И это вечное чувство вины. Оно никогда не исчезало полностью, хотя Алексей пытался убедить себя, что он ничего не мог сделать. Ведь правда не мог!

Как-то раз он вспомнил охотника из восточных лесов, не выдержал и спросил у Брана:

– Почему его величество ничего не сделает со степняками? Ведь от их налётов люди страдают.

Тот удивлённо приподнял брови, но обдумал вопрос и ответил:

– Ты не первый, кто об этом спрашивает. Это уже много раз обсуждали, в том числе вместе с Оттией, ей эти ребята наносят куда больше урона, чем нам… Решение в итоге получается всегда одно и то же: цель не оправдывает средств. Увы. Неприятно, но приходится признать: кочевники причиняют меньше ущерба, чем государство понесёт затрат, если возьмётся с ними бороться. Ловить их в Сильване – напрасный труд, наша лучшая конница рядом с ними будет стадом лидийских черепах, а идти к ним в Степь – самоубийственная глупость. На их территории у нас нет шансов. Вон, мы уже как-то раз наведались к горцам в Канкару, и чем это кончилось?

Да, Алексей уже успел почитать кое-что о Канкарских войнах, отгремевших совсем недавно. Ничего хорошего Сильвана от них не получила, кроме, разве что, урока на будущее: туда, куда не зовут, лучше и не соваться…

– В общем, официально корона объявляет степняков досадной помехой, но никак не серьёзной опасностью, – заключил Бран. – До столицы и других важных городов они со своей боязнью закрытых пространств всё равно не дойдут, а жители деревенек на восточных границах… Ну, они уже научились прятаться по лесам. Да, кому-то приходится остаток жизни доживать рабом, но с этим мы ничего поделать не можем. Так, по крайней мере, полагается считать.

Искоса бросив на Алексея внимательный взгляд, он вдруг осведомился:

– Почему это вообще тебя интересует? От Степи до Гелльса путь неблизкий.

– Праздный интерес, – солгал Алексей, изо всех сил стараясь, чтобы его голос звучал как обычно.

На самом деле ему немного хотелось закричать.

Ведь не могло же всё это быть правдой. Не могло же быть так, что Рад никогда больше не найдётся, что-…

На этом месте Алексей сделал глубокий вдох и запретил себе об этом думать. Всё образуется. Если не образуется, то вот тогда ты и будешь размышлять, как быть, а пока сосредоточься на том, что можешь прямо сейчас. Решай проблемы по мере их поступления, иначе не осилишь вообще ни одной.

Когда у Ларса не случалось более важных и приятных планов на вечер, он благородно соглашался послушать отрывки из «Знамения власти». Алексей декламировал их ему так хорошо, как только мог, и с удивлением осознавал, что действительно почти выучил всю поэму до конца. Невероятно, но факт. Да уж, кажется, в мире в самом деле нет ничего невозможного…

Честно сказать, ему уже не терпелось поскорее сдать этот затянувшийся экзамен. Для этого ему оставалось всего ничего – научиться внятно выдавать все эти двести пятьдесят страниц (за вычетом вступительного слова, оглавления и иллюстраций, кстати, совершенно потрясающих) за один раз. До этого Алексей никогда не задумывался о том, как же сложно час говорить без остановки, и даже как-то проникся сочувствием к лекторам в университете…

Он надолго запомнил день, когда впервые одолел творение господина Шаумдорфа целиком – отчасти потому, что это, как-никак, был повод для гордости, но больше всё-таки из-за того, что в тот самый день он чуть было не сыграл сам с собой в Джека Потрошителя.

Вообще, причиной всей этой трагикомической истории стало сочетание двух обстоятельств. Первое заключалось в том, что в здешней первой половине девятнадцатого века (проведя аналогии с российским обществом, Алексей решил, что это самое близкое соответствие, которое он вообще сможет найти) никому ещё не пришло в голову изобрести безопасную бритву. На самом деле, это было серьёзной проблемой, потому что опасным Алексей не доверял – он не без основания полагал, что может с непривычки отрезать себе голову. На первых порах он выходил из положения с помощью цирюльника, но скоро выяснил, что чувствует себя не слишком уютно, когда какой-то незнакомый человек размахивает острыми предметами у его лица. Это, кстати, относилось и к стрижке волос, просто потому, что местные парикмахеры, похоже, по совместительству подрабатывали коновалами и кровопускателями, но нескромно длинные мужские шевелюры были на пике моды, так что Алексей особо и не переживал, а вот шикарную бороду отпускать пока что-то не хотелось.

Словом, в итоге пришлось осваивать хитрое искусство бритья самому. Получалось пока, если честно, так себе – раз этак на сотый ему надоело чертыхаться по поводу очередного мелкого пореза, так что Алексей начал воспринимать их философски. Ну, разве что иногда со вздохом думал, что какое-нибудь заживляющее заклинание сейчас было бы очень кстати…

Второе обстоятельство звали Базилевсом, а для разных случайно оказавшихся поблизости землян – просто Васькой. Весил он как боров, топотал по коридору ночами, словно добрый конь, и иногда, если взгрустнётся, орал не хуже банши, но в целом внешние признаки наводили на смутную мысль, что это создание – жирный старый чёрный кот. Державное имечко ему, кстати, очень даже шло – котяра искренне считал себя в доме первым хозяином. Кормился он на кухне (и явно чаще и больше, чем следовало бы), но в целом жил на вольном выпасе и ходил где вздумается. Если Алексей неплотно закрывал на ночь двери комнаты, то иногда в ужасе просыпался от кошмара о том, что его хоронят заживо, и не сразу осознавал, что на грудь давит не толща земли, а уснувшая поверх его одеяла кошачья туша. Зато тоскливыми тёмными осенними вечерами наглое чудовище дрыхло у камина и добросовестно вырабатывало уют, хотя его урчание и было больше похоже на звук барахлящего лодочного мотора.

Так вот, в день, когда Алексей впервые рассказал сам себе всё «Знамение власти» от начала до конца, ничто не предвещало беды. Он брился перед зеркалом, в процессе бормоча себе под нос уже до боли знакомые строки с рифмовкой AAB CCB, а зашедший в гости Базилевс пристально следил за невесть откуда залетевшей в комнату молью и её не одобрял. Всё шло удивительно хорошо: поэма приближалась к концу, Алексей ни разу не сбился, и даже коварная бритва и та, кажется, перестала жаждать его крови…

Потом Базилевс поднял свой вальяжный хвостовой отсек с его кровати и погнался за молью.

Как выяснилось, когда в тебя на приличной скорости врезается шерстяное когтистое ядро, которое немножко не рассчитало траекторию прыжка, удар получается неслабый.