Сергей Серванкос - Необычная фантастика. Повести

Как только лучи солнца стали пробираться сквозь решётку нашей тюрьмы, дверь с шумом открылась, два чернокожих здоровяка вошли в подвал, отцепили Сидорчука и увели куда-то. Примерно через час они вернулись, схватили меня и, зажав мои руки, словно тисками, потащили на улицу.

Меня приволокли и привязали к столбу; именно приволокли, потому что я обвис в руках мучителей, как покойник, и не реагировал на болезненные пинки и встряхивания. Рядом стояло ещё два столба, на них были привязаны боцман и Зина. Её истерзанное тело безжизненно висело на верёвках туго притянутых к столбу.

За нашей спиной метрах в пятидесяти полукругом стояли бамбуковые клетки с голыми пленниками, очевидно, их перетащили сюда с рынка. Справа и слева от нас на высоких столбах стояли изящные беседки с креслами и столиками. Беседки были пустыми.

Прямо перед нами лежал огромный плоский камень, одним краем, уходящий вглубь лазурного озера, берега которого утопали в зарослях тростника. Камень был грязного, почти чёрного цвета, верх его был совершенно плоским и был похож на зеркало. От его поверхности отражались солнечные лучи, издевательски слепя нам глаза.

Между нами и камнем было метров двадцать, от столбов к камню шла хорошо вытоптанная тропа, вдоль неё стояли чернокожие туземцы с копьями и бубнами.

Не прошло и получаса, как в беседки по деревянным трапам стали подниматься люди в шортах и ярких рубашках, они усаживались в кресла, тут же появились официантки с подносами в руках, предлагая напитки почётным гостям.

В левой беседке я увидел босса, того противного старикашку, который развлекался «лечением» здоровых зубов. Усевшись в кресло, он закинул ногу на ногу и закурил сигару, потом махнул рукой кому-то за противоположной беседкой.

Застучали барабаны, из-за правой беседки выскочил чернокожий мужчина в страшной маске какого-то чудища. Скача с ноги на ногу, он доскакал к нашим столбам и стал громко орать на тарабарском языке, ему вторили стоящие вдоль дороги, стуча в такт прыжкам своими бубнами.

В руке шамана был факел не горевший, но сильно дымящий. Туземец стал подносить факел к лицу Лизы. От дыма она закашлялась, я вздрогнул от боли из-за бессилия помочь любимой. Два огромных туземца отвязали её от столба и под громкие крики остальных потащили несчастную к плоскому камню.

Подойдя к нему вплотную, они остановились. Все затихли. Шаман указал факелом на правую беседку. Там стояла стойка с микрофоном. К ней подошёл мужчина в костюме и стал читать на разных языках короткий текст, на русском он звучал так:

– Так будет каждый, кто хочет побег!

Когда он дочитал, вновь застучали барабаны и начались пляски туземцев. К здоровякам, державшим Зину, подошли ещё два гиганта. Они взяли бедняжку за руки и за ноги и стали ритмично раскачивать под звуки нарастающего ритма барабанов и бубнов. Когда бой прекратился, они отпустили тело, оно взлетело над камнем и упало на зеркальную поверхность, пыхнув ослепительной вспышкой, словно на камне подожгли кучку пороха.

Я зажмурился, сердце пронзила боль, дыхание остановилось, внутри всё похолодело, когда я открыл глаза, то увидел только зеркальную поверхность камня и скачущих туземцев. От Зины не осталось ничего.

Не могу поверить, что это происходит со мной! Я сплю, сейчас этот кошмар закончится, надо проснуться! Но кошмар продолжался: уже по тропинке в сторону камня тащили Сидорчука, он бессильно обвис в руках палачей, видимо, дым факела дурманил голову. Не прошло и двадцати минут, как боцман тоже пыхнул, как порох, исчезнув на глади камня.

Я онемел от ужаса. Что происходит? Когда закончится этот кошмар? Когда Твоя жестокость прекратится? Я проклинал Бога, призрачная надежда на которого ещё, видимо, жила в моём сердце; я проклинал свою жизнь и то, что мне, так не хочется умирать; я проклинал солнцеворот и свою бабку, которая про него рассказала; я проклинал себя за то, что стал моряком, Зину за то, что уговорила меня в этот рейс, за то, что её теперь нет; я готов был проклинать всех и всё.

Вдруг внутри что-то надломилось, я поморщился от боли, а потом обмяк, равнодушно глядя в зеркальную гладь камня и синее озеро, раскинувшееся за ним. Нет, это сон, всё вокруг не настоящее, этого не может быть, скоро всё пройдёт, я проснусь, и будет всё, как раньше.

– Кибоко! Кибоко! – раздались страшные крики.

Туземцы, бросая копья и бубны, со всех ног бежали к ближайшим деревьям.

– Кибоко! Кибоко! – орал шаман в маске. Он бросил факел и помчался к ближайшей беседке с почётными гостями, но споткнулся о корягу и упал, быстро поднявшись, хотел бежать дальше, но захромал, сильно припадая на левую ногу.

Со стороны озера из прибрежного тростника выскочили три огромных бегемота и словно курьерские поезда понеслись в сторону людей, которые в ужасе рассыпались по поляне. Один из этих великанов в мгновение примчался к хромающему колдуну. Я никогда не думал, что столь громоздкое животное так быстро и проворно. В мгновение ока бегемот схватил шамана поперек тела и перекусил надвое, как сухую макаронину. Убив колдуна, он подбежал к клеткам с заключёнными и стал крушить их, так, будто вместо прутьев из прочного бамбука, они сделаны из хрупких спичек.

Бегемоты носились по поляне, топча и разрывая, мечущихся в ужасе, людей. Всеобщий хаос и смятение, вопли раненых и запертых в клетках наполнили поляну жутким чувством конца света.

Неожиданно из-за деревьев вынырнул лёгкий вертолёт, в открытом окне которого, я увидел мужчину с пулемётом в руках, он открыл огонь по животным. Испугавшись винтокрылой птицы, бегемоты также быстро, как появились, убежали в заросли тростника.

Что было потом, я помню смутно, потому что потерял всякий интерес к происходящему вокруг. Когда начался послеобеденный ливень, я уже лежал в клетке на земляном полу и смотрел сквозь решётку на пластиковый навес, укрывавший клетку от дождя.

Чувство безысходности сжимало хватку, не давая дышать, хотелось поскорее умереть, точнее, ничего не хотелось: не умирать, не жить, не думать, не смотреть, не слышать.

К клетке подошло несколько человек. Я не обращал на них внимания.

– Что, русо, ты всё ещё живой? – услышал я противный голос босса. – Хорош! Красавчик! Тебя, русо, боги любить – это хорош!

Потом он заговорил на непонятном языке с чернокожим туземцем, который стоял рядом с ним. Они долго что-то обсуждали, тыкая пальцами то в мою сторону, то в небо. Закончив беседу, старикашка повернулся к нашему продавцу, который тоже стоял рядом, и сказал по-английски:

– Отведите его в деревню.

Мне связали руки и ноги, повесили на шест и два здоровенных бандита понесли меня в джунгли.