Эрнест Питаваль - На пути к плахе

– Вот еще! – воскликнул лакей. – Мне следовать за вами, мне нести ваш сундук? Несите сами свой сундук и убирайтесь к черту! Я – англичанин, сэр Сельд, и всегда имел более значения, чем вы! Ну, что вам еще нужно?

Балльи не мог сдержать себя и ударил лакея. Тот ответил ему тем же, и тотчас же началась бешеная потасовка, послужившая большим развлечением для матросов и пассажиров.

Тем временем в Балльи был признан иностранец, и на него посыпались угрозы, заставившие его прибегнуть к защите полиции; последняя задержала его и препроводила в адмиралтейство, где жил губернатор пяти портовых городов – лорд Кобгем.

Происшествие, по-видимому, совершенно незначительное, приняло более серьезный характер, и лорд велел привести к себе и Балльи и его лакея, желая выслушать их.

Первым дал свои объяснения Балльи.

– Прекрасно, – дерзко возразил лакей, – этот человек – шпион, изменник, бунтовщик, ведущий преступные переговоры с палачом Альбой в Нидерландах.

Балльи испугался.

– А кто вы? – спросил лорд Кобгем лакея.

– Меня зовут Кингстоном, – ответил лакей. – Милорд Лестер знает меня и удостоверит мою личность, если вы найдете нужным сообщить ему обо мне. Но вот этот человек, – указал он на Балльи, – имеет при себе важные бумаги; прикажите обыскать его.

В это время с обыском стеснялись менее, чем теперь. Сундук Балльи был осмотрен, пакет с депешами найден, а так как шифрованное письмо показалось подозрительным, то Балльи и Кингстон были задержаны.

Лорд Кобгем послал об этом донесение в Лондон.

Между тем епископ росский, с нетерпением ожидавший своего агента, поехал ему навстречу в Дувр. Здесь он вскоре узнал о задержании Балльи и отправился к Кобгему, с которым он случайно был знаком.

– Милорд, – сказал он после первого приветствия, – вы арестовали человека, который находится у меня на службе.

– И не думал, сэр, – ответил Кобгем.

– Да, вы арестовали фламандца Балльи; у него находятся мои вещи, и я прошу вас вернуть их мне, если его не отпустят на свободу.

– Последнего не будет, так как против него есть обвинение.

– А мои вещи?

– Они будут вам возвращены. Вон там стоит сундук; отыщите свои вещи сами.

Губернатор либо был слишком занят, либо питал слишком много доверия к епископу, или – это самое вероятное – состоял в заговоре с ним, так как последний спокойно взял свой пакет с письмами и удалился.

По приказу из Лондона Балльи и Кингстон вскоре были отправлены туда и заключены в Тауэр. К несчастью, у Балльи нашли записку от епископа росского, в которой он уведомлял его, что письма получил обратно, и предостерегал его не изменять общему делу.

Это было серьезным успехом для Берлея, и он велел под пыткой допросить заключенного.

Балльи открыл все, что знал, и рассказал о переписке епископа росского с Ридольфи и о сношениях последнего с герцогом Альба. Этого было достаточно, чтобы арестовать епископа и произвести у него домашний обыск. Хитрый епископ сумел устроиться так, что у него ничего не нашли, тем не менее было решено подвергнуть его допросу, и его объяснения должны были выслушать четыре члена государственного совета.

– Я не признаю этого суда, – гордо объявил епископ, – так как обязан отчетом только моей повелительнице, королеве шотландской. Я нахожусь в Лондоне и признан здесь ее послом. Мое задержание я нахожу беззаконным.

Это было справедливо, и потому от допроса пришлось отказаться.

Так как после различных попыток от епископа все-таки ничего не узнали, то Берлей приказал оставить его в заключении, под стражей двух дворян.

Берлей знал теперь о существовании заговора, но не открыл его цели и имен заговорщиков. Он долго думал об этом деле и вдруг вспомнил о Пельдраме, уже однажды оказавшем ему большую услугу. Поэтому он тотчас послал ему в Линн приказ явиться к нему в Лондон. Четыре дня спустя Пельдрам был в приемной лорда Берлея, ожидая его распоояжений.

Едва первому министру Елизаветы доложили, что в приемной ожидает некий Пельдрам, как тот быстро вскочил и велел впустить ожидавшего. Пельдрам вошел; Берлей приказал присутствовавшему в комнате секретарю удалиться, а сам стал пред вошедшим и устремил на него пытливый взор. Пельдрам храбро выдержал этот взгляд и спокойно ждал, чтобы министр заговорил с ним.

– Сэр Пельдрам, – наконец начал Берлей, – как вам живется в замке Линн?

– Очень спокойно, – ответил Пельдрам. – Мне редко приходилось вести столь мирную жизнь.

– А что делает герцог?

– О нем нельзя сказать ничего особенного; он гуляет, ездит верхом, катается, охотится, разговаривает со своими служащими.

– Принимает ли он посторонних?

– Никогда.

– Ведет ли он корреспонденцию?

– Несомненно!

– Кому поручаются для отправки его письма?

– Его лакеям. Но ведь был определенный приказ не мешать ни в чем этим последним при исполнении их обязанностей.

– Я знаю это; но ловкий человек должен двойственно понимать всякий приказ.

– А-а! Ну, я сомневаюсь, чтобы лакеи были посвящены в тайны герцога.

– Но можно было бы узнать адреса писем, отправляемых герцогом.

– Их я знаю, милорд.

– Значит, вы все же проявили зоркость. Ну, я потом попрошу назвать мне имена адресатов, а теперь скажите: как вы отнесетесь к известию, что ваш друг Кингстон посажен мной в тюрьму?

– Слава богу, милорд! Я думаю, что он не должен выйти из нее иначе, чем для дороги на виселицу.

– Дело обстоит приблизительно так. Но слушайте дальше! Кингстон был лакеем у некоего Балльи, везшего секретные письма к епископу росскому. Господин и слуга были задержаны, а их бумаги конфискованы, но исчезли необъяснимым образом. Епископ, получивший эти бумаги, арестован, но у него ничего не нашли. Балльи сознался, что епископ через итальянца Ридольфи состоит в сношениях с герцогом Альбой. Это что-нибудь да означает. Очевидно, есть заговор, и вы должны выяснить мне его.

– Эта задача нелегка!

– Вы правы, но я выдам вам Кингстона, а вы мне взамен – заговорщиков.

– Из-за головы Кингстона стоит постараться.

– Меня очень удивило бы, если бы герцог не был замешан в деле; назовите мне людей, которым он адресует свои письма.

– Большею частью своему секретарю Баркеру, живущему здесь, в Лондоне, затем Ламлею, Саутгемптону и Перси.

– Так, так! Было бы хорошо, если бы вы послали верного человека в Четсуорт, так как настоящего главаря заговора, несомненно, надо искать там.

– Я буду наблюдать за этим уголком.

– Хорошо!.. Я вскоре буду ожидать ваших сообщений. Теперь идите!..

Пельдрам раскланялся и вышел из комнаты. В глубоком раздумье он покинул дом и направился по улице, но через некоторое время снова поднял поникшую голову и увидел себя против дома французского посла. Затем он увидел еще больше.