Луи Буссенар - Без гроша в кармане. Среди факиров (сборник)

– А оружие?

– Какое выберете.

– Я предложу винчестер с десятью зарядами.

Бессребреник снова презрительно засмеялся. Терка сделал угрожающий жест и проворчал:

– Не понимаю, что вы нашли смешного в моем предложении.

– Вы, должно быть, плохой стрелок, если вам требуется десять зарядов, чтобы пристрелить человека.

– Надеюсь доказать вам противное.

– Ну, а с меня достаточно будет и двух, – заключил Бессребреник.

– Хвастун!

– Дерзости прощают тем, кому остается так мало жить.

– Пора кончать…

– К вашим услугам… Попрошу кого-нибудь одолжить мне винтовку и два патрона.

Двадцать пять рук протянулись к нему с ружьями. Он взял первое попавшееся, вложил заряд и прибавил насмешливо:

– Вы предоставите мне самому определить расстояние, не так ли?

– Да, но поскорее.

– Мы поворачиваемся друг к другу спиной и отмеряем по двести пятьдесят шагов.

– Пятьсот шагов?.. Это много.

– Затем, остановившись, стреляем.

– Хорошо! Но еще раз повторяю – это далеко, очень далеко…

– Потрудитесь передать одному из этих джентльменов заклад – пять шиллингов… Я играю на слово.

Терка вытащил из-за пояса полотняный кошелек, отсчитал сумму и сказал:

– Надеюсь вскоре получить обратно.

Бессребреник пожал плечами:

– Кто знает!

Терка считался, не без основания, одним из лучших местных стрелков, а всем известно, какие чудеса с ружьем совершают ежедневно эти виртуозы.

Вокруг немедленно составилось несколько пари.

Прежде чем отмерить расстояние, Бессребреник зарядил и снова разрядил свою винтовку, внимательно рассматривая курок и пробуя его, чтобы не произошло какой-нибудь неожиданности в минуту выстрела.

Высоко над головами пролетел в эту минуту, каркая, ворон. Джентльмен прицелился и спустил курок. К несказанному изумлению всех присутствовавших, птица, казавшаяся на высоте не больше дрозда, начала спускаться, пораженная на лету. Она тяжело упала на землю, как тряпка, простреленная насквозь.

Терка несколько побледнел, но, стараясь не выдавать своего страха, крикнул:

– Хороший выстрел!.. Но и другие сумели бы сделать то же.

Бессребреник вежливо поклонился, откинул затвор и перевел из магазина новый заряд.

Убитый ворон переходил из рук в руки, и часть зрителей уже держала пари на стороне Бессребреника: он становился фаворитом.

Бессребреник же между тем удалялся большими шагами, рассуждая про себя: «И подумаешь, что из-за пяти шиллингов придется убить человека!.. Ну что делать! Ведь он сам пожелал этого… Двести сорок восемь… двести сорок девять… двести пятьдесят… Довольно!»

Терка также отсчитывал шаги, но в противоположном направлении. Он остановился и, не говоря ни слова, прицелился. Почти в то же мгновение грянул выстрел.

До Бессребреника, опережая выстрел, донесся свист пули, и его шляпа отлетела на десять шагов.

Ковбои разразились отчаянным «браво», а Бессребреник проворчал:

– Хорошо стреляет!

Он уже целился, в то время как Терка перезаряжал ружье. Таким образом, у Бессребреника были лишние секунды три. Ровно столько отделяло его противника от вечности. Джентльмен замер, из дула показался белый дымок, и в тот же момент Терка взмахнул руками, выпустил карабин и растянулся во всю длину.

Бессребреник, по-прежнему невозмутимый, вернулся к ковбоям, остолбеневшим в суеверном страхе, и, подойдя к тому, которому вручены были пять шиллингов, сказал ему совершенно спокойно:

– Прошу вас передать мне заклад.

– Но ваш противник, может быть, только ранен.

– Да, очень вероятно, но смертельно. От пули, засевшей между глаз, у него может сделаться мигрень.

У ковбоев от такой шутки мороз пробежал по коже, а Бессребреник, вынув из кармана записную книжку, записал: «Пятьсот шагов – около четырехсот пятидесяти метров».

Затем добавил:

– Надо вычесть из сорока миллионов, которые мне положено проделать. А теперь скорее обедать! Я заработал свой обед.

Он вернул винтовку ее хозяину и отправился в город, куда уже дошел слух о его подвиге.

Секунды три отделяло его противника от вечности

Зайдя в салун, Бессребреник приказал подать себе обед, который оказался отвратительным, но он с жадностью проглотил его. Затем, видя, что у него еще остались деньги на стакан виски и сигару, он заказал их, уселся в качалку, покачался с минуту и задремал.

В это же время в углу салуна два человека шепотом продолжали начатый ранее разговор:

– Да, – говорил один, – серебряный король заплатит сколько угодно.

– Весьма сомнительное дело, – сказал другой.

– Кто ничем не рискует, ничего не имеет.

– А веревка?..

– А миллионы долларов…

– Все же похищение!.. Здесь с этим не шутят.

– Но ведь само похищение уже не наше дело.

– Судья Линч не станет разбирать…

– Стало быть, ты отказываешься?

– Нет, только колеблюсь… Покажи-ка бумагу.

Собеседник вынул из кармана скомканную бумажку и развернул ее.

– Вот он, документ.

Другой стал разбирать вполголоса и, дойдя до подписи, прибавил:

– Подписано: Джим Сильвер. Где ты нашел это?

– На земле… в тот момент, как миссис Клавдия освобождала повешенных.

– Должно быть, она потеряла телеграмму.

– Я видел, как она обронила ее.

– И не подумал возвратить ей.

– В первую минуту намеревался было, а потом рассудил, что не следует поддаваться первому впечатлению, что тут, может быть, серьезное дело, и стянул бумажку.

– Да, дело очень серьезное.

– У старого крокодила Джима Сильвера мошна полна, пусть потрясет ею.

– Стало быть, ты намереваешься?..

– Похитить миссис Клавдию Остин, увезти ее подальше в надежное место и обменять воздыхателю за наличные.

– За сколько?

– Ну, положим… хоть за двадцать пять миллионов.

– Долларов?

– Да… на долю каждого по двенадцать с половиной миллионов!

– Кругленький капиталец!

– Принимаешь?

– Не отказываюсь!

– Говори прямо «согласен!» – и дело в шляпе.

– Хорошо, согласен!

Бессребреник продолжал дремать в качалке, давно погасшая сигара упала на пол к его ногам.

Когда он проснулся, уже темнело. Он потянулся и подумал, что пора сходить на телеграф за деньгами из «Нью-Йорк геральд». Пять шиллингов – это целое состояние.

Когда он встал, два человека, которых он перед тем мельком заметил, стояли у выхода из салуна.

Один из них обратился к джентльмену с американской фамильярностью:

– Послушайте, джентльмен, вы, наверное, не откажетесь выпить с нами «воскресительного»?

Это питье, состоящее из самой адской смеси, на вкус похожее на крепкую водку и страшно обжигающее рот, любимый напиток западных янки.