Елена Панкова - Приключения магов

Сидя у костра, Маргарита смотрела на Артёма, готовившего чай из каких-то трав. Утреннее происшествие не выходило у неё из головы. Отчего-то она чувствовала себя виноватой.

– Знаешь, мне так хочется, чтобы ты стал прежним, – тихо сказала она.

– Прежним? – Артём повернулся к ней, прекратив помешивать отвар. – Каким прежним? До смерти? Служителем зла? Адептом Ордена?

Маргарита невольно вздрогнула и отрицательно покачала головой.

– Ещё до вступления в Орден? – Артём заглянул ей прямо в глаза. Казалось, он хотел передать всю горечь, которую испытывал при жизни тогда. Но почти сразу снова отвернулся к своему отвару. – Я тогда был болен. Болезнь должна была изуродовать меня, а затем убить. Многие часы боли, дни страданий и уверенность, что это неотвратимо. Один из адептов Ордена случайно столкнулся тогда со мной. Я не представлял себе всего, что связано с этим Орденом. Просто хотел жить. Нормальной жизнью, как все. Я получил больше, чем хотел. Более ста лет молодости и красоты. Здоровье. Это стоило мне очень дорого. Но мало того, я встретил тебя.

– Так ты любил меня?

Артём помолчал. Маргарита смотрела на него, ожидая ответа. И он ответил:

– Нет. Не любил. Но ты зацепила что-то внутри меня. Когда тебя посадили в карцер, я почувствовал, что не могу оставить всё как есть. Я должен был с тобой поговорить.

– Это был смертельный риск, – тихо произнесла Маргарита.

– Конечно. Но я действительно не верил, что у тебя получится. Просто хотел дать надежду. И предупредить.

Маргарита подняла глаза. Она хотела посмотреть Артёму в лицо, понять, говорит ли он правду. Но его глаза ничего не выражали. Лицо оставалось неподвижным. Мёртвым.

– Ты… Ты мог бы обнять меня?

– Зачем?

– Пусть ты не любишь меня, но мне очень больно сознавать, что я для тебя вообще ничего не значу.

Артём придвинулся ближе и обнял её за плечи. Так они и сидели, пока девушка не задремала. Осторожно высвободившись, Артём уложил её поудобней и отодвинулся, сосредоточившись на себе. Он чувствовал многое. Вот белка, настороженно наблюдает за ними с ветки над их головой. Птица беспокоится о своих птенцах. Было и ещё что-то. Но всё чужое. Та боль, что он испытал сегодня утром, была его собственной. Сейчас она ушла. Ему не хотелось, чтобы она вернулась, но вместе с тем это было единственное, что он почувствовал с тех пор, как стал живым мертвецом. Она нарушила пустоту. Что, если и другие чувства ещё живы в его душе? Неужели и там и здесь его удел – боль?

Рассвет избавил его от этих мыслей. Нужно было вставать, продолжать идти. Думать обо всём этом было некогда.

Этот день, казалось, принёс им удачу. Дорога постепенно выправилась. Стала шире, ровнее. По ней явно перестали ходить не пятьдесят лет назад. Особенно это порадовало Маргариту. Она уже порядком устала бродить по бездорожью. Туфли, украденные Артёмом в прачечной, начали снашиваться, платье местами порвалось, когда они пробирались через заросли. Артём выглядел не лучше. Его это не волновало, а вот Маргарите очень хотелось поспать в постели, переодеться, причесать волосы. Дорога улучшилась, и это означало близкое жильё. Денег у них с собой мало, но может быть найдётся сердобольная душа, которая даст им приют и позволит привести себя в порядок. Маргарита не ошиблась. Дорога привела их в деревню. Увидев издалека первые дома, путники порадовались. Но подойдя ближе, они заметили нечто странное. Лето в деревне – жаркая пора. Обязательно должно быть слышно хоть что-то: мычание коров, голоса детей и многое другое. Но деревня молчала. Ни движения, ни звука. Маргарита нахмурилась. Обычно так не бывает.

– Какая тишина… – хрипло прошептала она. В горле запершило от тревожного предчувствия.

– О чём ты говоришь?

– Собаки. Не лает ни одна собака. А люди? Не видно ни малейшего движения.

Артём сосредоточился на ощущениях, но ничего не почувствовал.

– Действительно. Никакого движения. Никаких звуков. Странно.

Но, несмотря на отсутствие живых существ, деревня не выглядела брошенной. Казалось, стоит только задержаться на мгновение, и увидишь за окном ближайшей избушки женщину, занятую хозяйственными хлопотами, или может быть откроется дверь и на крыльцо выйдет мужик в видавшей виды рубахе и не очень чистых штанах. Путники невольно прислушивались, ожидая услышать скрип качелей и детские голоса на заднем дворе. Они подошли к избе, которая была от них ближе всех. Избу окружал невысокий забор, не мешавший рассмотреть двор. Калитка закрыта на обыкновенную вертушку, которую не трудно открыть с улицы. В дальнем конце двора конюшня, коровник и свинарник под одной крышей. Сбоку несколько затянутых сеткой ящиков для домашней птицы. Там же в землю вкопано корытце с водой. У самой калитки собачья будка. Перед ней миска, полная еды. Цепь с ошейником лежит тут же, словно собака исчезла прямо во время отдыха.

Артём открыл калитку, и они ступили на двор. Никто не вышел, чтобы спросить у незваных гостей, чего им надо. Они прошли дальше. Помедлив, Маргарита взошла на крыльцо и толкнула дверь. В избе была только одна комната, но большая. Печь отделяла от неё часть, которая служила кухней. В самом дальнем углу в полу прорублен искусно заделанный люк – ход в подпол, где в холоде сохранялись продукты. Посреди оставшейся части стоял большой деревянный стол, а вдоль стен – широкие лавки, при необходимости заменявшие жильцам и постели. По углам избы – сундуки, в которых, должно быть, хранилась одежда. Всё выглядело так, словно хозяева ненадолго вышли. На столе стоял обед, на одном из сундуков – брошенные детские игрушки.

– Давай посмотрим в других домах. Вдруг мы всё же кого-то встретим.

Артём только пожал плечами. Он был уверен: что бы здесь ни произошло, живых не осталось, иначе они бы уже давно знали об их существовании. И он не ошибся. В других домах всё оказалось точно так же. Ни людей, ни животных, ни даже птиц.

– Ладно, – подвёл итог Артём. – Занимаем один из домов. Отдохнёшь. Поешь. Можешь поспать, если хочешь. А я похожу здесь. Осмотрюсь. Может быть, найду что-нибудь, что объяснит нам происходящее.

Они выбрали дом. Не самый большой, но вполне

уютный. Похоже, жила в нём одинокая бабушка, правда несколько более обеспеченная, чем другие. Здесь, как и в других избушках, была только одна комната, но печь устроена так, чтобы и в комнате можно было видеть огонь, когда печь топится. Небольшой стол придвинут к окну и покрыт скатертью с ручной вышивкой и плетёными местными умельцами кружевами по краям. У стола добротно сработанный табурет, а у стены плетёное кресло, покрытое шерстяным пледом, поставленное видимо специально для того, чтобы смотреть на огонь или, пригревшись, мирно дремать. Напротив кресла стояла кровать, застеленная покрывалом с таким же кружевом по краю. Ажурная кружевная салфетка покрывала и подушку.