Евгений Буянов - Руинный марш

При разборке завалов спасатели находили людей (в основном, конечно, погибших), часто по указке местных жителей. Но нередко местные указывали возможные места нахождения людей неверно по разным причинам. И умышленно, и неумышленно. Неумышленно это делалось в основном тогда, когда они сами точно не знали, где находились их родные в момент обрушения зданий. Последнее можно иногда установить из расспросов отдельных людей, – если их показания расходятся, скорее всего, они не знают точно, есть ли в завале погибшие и где они находятся. Сходиться же показания могут или из-за знания примерного местонахождения людей, или из-за того, что родственники договорились давать одинаковые показания, – такое тоже возможно, хотя и маловероятно. Умышленно же спасателей вводили в заблуждение тогда, когда стремились спасти ценные вещи, документы и деньги из разрушенных зданий. Мы, конечно, прежде всего, стремились спасти и достать людей (пусть, погибших), но не вещи, деньги и документы. Спасение ценностей тоже входит в прерогативы спасателей, поскольку облегчает положение пострадавшего населения. Но вещи не были главной целью.

Поэтому мы опять сменили объект, перейдя на большой завал из двух или трех точечных девятиэтажек на улице Ширакаци, 78. Они упали друг на друга, как костяшки домино. Мы начали «внедряться» в завал на свободном месте, – там, где сверху, как обломки «этажерки», торчали стены и ребра остова одного из рухнувших домов. Экскаваторы и бульдозеры вгрызались в завал с боков. Но вначале надо было снять верхнюю часть завала, его «шапку», понизив его примерно до уровня пола второго этажа. Плиты здесь пришлось стаскивать по наклонной плоскости, зацепив тросом за зуб экскаватора. Внизу экскаватор их грузил на самосвалы, вывозившие обломки за город. Бетон крупных балок дробили отбойным молотком, а толстую стальную арматуру перерезали дисковой пилой. Мы раскопали «этажерку» изнутри, и постепенно разобрали ее, разрушили с помощью строительных машин. Сразу ее обрушить было нельзя: в завале могли еще находиться живые люди, да и непросто это было сделать.

Долгое время нам не удавалось никого обнаружить. Очередного погибшего нашли, пройдя завал внутри «этажерки» до уровня первого этажа на третий день работ. Здесь нашли пожилого мужчину, придавленного обломками, которые лежали и под, и над ним. Он застыл в позе, как будто пытался пролезть в узкий лаз. Может, так оно и случилось, а может, его придавило сразу.

Живую пожилую женщину удалось извлечь из завала соседней с нами бригаде, работавшей рядом с «этажеркой». До женщины не сразу добрались, – потребовалось прокопать внутренний ход. Она лежала в окружении пяти или шести погибших. Наконец, ее извлекли и на носилках отнесли в машину скорой помощи. Потом мне ребята сказали, что ее спасти не удалось. Хотелось бы верить, что это не так…

Мне не забыть порыва благодарности пожилой армянки, когда я передал ей паспорт, найденный в завале ребятами из моей бригады. Для нее мы были спасителями, – людьми, реально облегчившими ее страдания. И благодарность в ее глазах осталась у меня в сердце, как главная награда за работу. Хотя я здесь, вроде, был и ни при чем: паспорт нашел не я. Его нашел один из нас, и эта благодарность была наградой всем. Пусть нам и не удалось извлечь живых, нам удалось живым помочь…

Прокопав в своем месте до уровня пола, мы сместились и начали разборку рядом, на возвышении. По словам местного парня где-то здесь должна была лежать его погибшая сестра с маленькой дочкой. Нам удалось их быстро найти под грудой хлама. Внешне у них не было никаких повреждений. Они лежали, обнявшись: ребенок искал защиты у мамы. Погибли вместе и, вероятно, сразу, без мучений, в результате удара сверху. Мы так и положили их в гроб вдвоем, не разнимая… Стихия, – людская и природная, не пощадила никого: ни маленьких детей, ни взрослых молодых, ни старых.

Действия иностранных спасателей отличались высоким профессионализмом, они были хорошо обучены, хорошо оснащены техникой, инструментом. У них были специальные инструменты: кусачки, пилы, лебедки, надувные подушки для поднятия плит, компактные газорезки, мини-генераторы и компрессоры с наборами электрического или гидравлического инструмента для долбежки камня и резки арматуры… Об этом и многом другом тогда мы еще и не мечтали…

Запомнился мне рассказ знакомого туриста-врача (Сергея Фарбштейна) о действиях его коллег, врачей из Израиля. У них был опыт работ по помощи людям, пострадавшим в руинах от разрушений в условиях войны и стихийных бедствий. Чтобы спасти живых людей, придавленных обломками, надо было еще до их извлечения отсекать придавленные конечности, иначе ядовитые продукты распада мертвых клеток тела сразу разливались токами крови по всему организму, и человек быстро умирал от общего отравления (интоксикации). Придавленные омертвелые конечности все равно спасти было невозможно. Для помощи таким пациентам приходилось подлезать в завале по ходу-лазу раскопа (подчас весьма сложному) и на месте проводить операцию по отсечению. Для этого на тело накладывалась специальная дезинфицирующая пленка, и конечности отсекали по ней. Успех здесь во многом тоже зависел от быстроты действий. Прежде всего, от того, насколько быстро удавалось остановить кровотечение и оказать помощь уже в больнице. Далее человека вынимали из раскопа, клали в санитарную машину, и уже в ней подсоединяли капельницу для очистки крови. По доставке в больницу делали переливание крови. Часть людей удавалось спасти путем применения таких экстренных мер. Но часть людей не выдерживала. Многое зависело от того, насколько долго человек находился в придавленном состоянии, как велика была придавленная часть тела, и с какой силой ее придавило. Травмы от сильного придавливания вызывали тяжелейшие мучения. Людей извлекали в состоянии болевого шока, нередко, в коме. От таких травм люди погибали очень быстро, потому и спасти их можно было только очень оперативными и решительными действиями.