Виктор Болдырев - Гибель синего орла. Приключенческая повесть

Отступая, они теснили древних лесных жителей Северной Азии — предков юкагиров. Многочисленные племена древних юкагиров занимались речным рыболовством на берегах крупных рек: Лены, Яны, Индигирки и Колымы.

Тунгусы, лучше организованные, имея вьючных и верховых оленей, оттеснили юкагиров в глубь тайги и в полярные тундры.

Достигнув тундры, юкагиры, а в низовьях Лены и тунгусы встретили смелое сопротивление айванов — древних приморских зверобоев полярной Якутии.

Люди своеобразной и самобытной культуры камня и кости не могли устоять в неравной борьбе с многочисленными и лучше вооруженными пришельцами с юга. Жители прибрежных поселков были истреблены. Уцелели лишь разрозненные группы и отдельные семьи, ушедшие в глухие труднодоступные районы побережья или переправившиеся на ближние острова Полярного океана.

На Медвежьих островах айваны жили, судя по сохранности построек, описанных сержантом Андреевым, еще лет триста назад.

Пинэтаун, с любопытством выслушав историю переселения народов Сибири, говорит, что и чукотские предания повествуют о переселениях айванов на острова Полярного океана. Из уст в уста передавалось на Чукотке сказание о плавающей Земле Тикиген, населенной бежавшими с континента айванами. Эта земля при сильных ветрах перемещалась в море.

Рассказ Пинэтауна кажется фантастичным. Вспоминаю открытия советских полярников, объясняющие происхождение чукотского сказания.

В 1937 году ледокол «Садко» после безуспешных поисков Земли Санникова высадил на острова Генриетты первых зимовщиков. Однажды в ясный, солнечный день полярники увидели на севере неизвестную землю с двумя куполообразными вершинами.

Это поразило зимовщиков. Земля Санникова словно перелетела на двадцать географических градусов. Землю полярники наблюдали в течение месяца, затем она исчезла.

Два года спустя полярный летчик Черевичный и штурман Аккуратов обнаружили блуждающую землю севернее острова Генриетты. Это был громадный столовый айсберг с возвышенностями в виде двух горных вершин. Издали он казался настоящим островом.

Блуждающие ледяные острова длиной до тридцати пяти километров были обнаружены летчиками нашей полярной авиации севернее островов Врангеля и Северной Земли, на Севере от Ново-Сибирских и Медвежьих островов.

Возраст некоторых ледяных островов исчисляется тысячелетиями. Они дрейфуют по замкнутым маршрутам. Рождаются эти гигантские айсберги ледниками Гренландии и арктических островов Северной Америки, нередко полями материкового льда, уцелевшими с ледниковой эпохи на мелкоморье Канадского архипелага.

В послеледниковое время материковые льды Канадского архипелага таяли, раскалывались на части. Во время сильных бурь ветры повышали уровень моря на мелководьях; обломки мощных полей, иногда прикрытые слоями почвы, всплывали и уносились в океан.

Дрейфующие ледяные острова, застревая на отмелях Полярного океана, у берегов Сибири, издали казались землей. Так возникла легенда о Земле Санникова. Такой ледяной остров видел сержант Андреев с промышленниками севернее Медвежьих островов.

Может быть, это была Земля Тикиген, застрявшая на мелкоморье? Неизвестно, как сложилась судьба обитателей плавающей земли после внезапного дрейфа в глубь Полярного океана, когда последнее пристанище айванов стало уплывать от берегов Чукотки.

Во всяком случае, в 1720 году, когда колымский зверолов Вилегин подстрелил в море на льду белого медведя, раненного стрелой с четырехгранным наконечником, эта земля была еще близко от Медвежьих островов.

Я увлекся этнографической лекцией и кремневым ножом рисую Пинэтауну выразительные иллюстрации на земле, усыпанной раковинами. Юноша внимательно слушает и следит широко раскрытыми глазами за острием ножа.

Сидим на дне глубокой ямы первобытной землянки. Тайника американских пиратов в ракушечьем холме нет. По-видимому, Питерс, теряя сознание перед смертью, неверно указал магнитный пеленг кургана. Тайник скрывается в одном из тринадцати холмов, и я хочу заложить шурфы по очереди на вершине каждого кургана. Раскопки затягиваются.

Простая догадка осеняет, как молния. Схватив компас, выскакиваю из ямы и пускаюсь бежать к одинокой могиле с крестом.

— Годовой ход! Мы не учли годовых изменений магнитного склонения!

Положение магнитных полюсов меняется от года к году, точки полюсов совершают медленное движение по кривым замкнутым линиям. Соответственно меняется магнитное склонение — угол между магнитной стрелкой и географическим меридианом.

Наблюдениями установлено, что там, где магнитная стрелка отклоняется к востоку от географического полюса, угол склонения увеличивается ежегодно на одну шестую градуса, а за шесть лет — на 1°. С тех пор как Питерс брал по компасу пеленг с могильного креста на курган с тайником, прошло сорок лет, и его пеленг зюйд-вест 35° увеличился на 6°36 и соответствовал теперь, откидывая минуты, пеленгу зюйд-вест 41°. Мы раскопали не тот ракушечий холм, но зато нашли бесценные археологические реликвии.

Подбегаю к одинокому кресту, поспешно поднимаю узкие рамки визиров, ставлю буссоль на зарубку у конца крестовины и, прильнув к прицелам, разворачиваю их на пеленг 41°. Нить визира опирается в девятый курган с плоской, как стол, вершиной. Наверняка тайник Питерса скрывается в этом кургане.

Кратерообразного углубления на вершине девятого кургана не оказалось. С силой ударяю ногой о землю — глухой гул, словно от подземного колокола. Пинэтаун ударяет еще раз, и снова земля гудит под ногами.

— Пустота!

Стоим на крыше подземного склада. Расчистив площадку, Пинэтаун принимается копать мягкую землю. Устраиваюсь рядом на траве, заботливо перекладывая в рюкзаке пушистым ягельником добытые сокровища — глиняные черепки, кости, каменные и костяные орудия айванов.

Треск ломающегося дерева заставляет вскочить. Пинэтаун проваливается сквозь землю. Бросаюсь к яме. На дне ее чернеет отверстие. Из-под земли тянет сыростью и гнилью. Гнилые доски трещат подо мной, не выдерживая новой тяжести.

Свалившись на груду каких-то мягких вещей, мы оба барахтаемся в темноте, шаря в карманах спички. Над головой ярко светит отверстие, пробитое в трухлявой крыше тайника.

Чиркнув наконец спичкой, освещаю просторное подземелье. Сидим с Пинэтауном на холщовых мешках среди высоких штабелей пузатых тюков. Между штабелями чернеют узкие проходы. Пол, стены и потолок облицованы корабельными досками.

Спичка тухнет, электрический фонарик остался наверху в рюкзаке. Пинэтаун снова зажигает спичку. В узком проходе между тюками втиснута опрокинутая бочка. На «круглом столе» лежит пачка свечей в американской упаковке. Свечи не зажигаются, фитили трещат и гаснут — отсырели. Только переломив свечу, Пннэтауну удается зажечь фитиль.