Анри Верн - Возвращение Желтой Тени

— …то он все ещё должен там находиться, — закончил за него Моран.

Шотландец беззвучно рассмеялся в обступившей друзей темноте.

— Если я верно уловил вашу мысль, командан, то нам не остается ничего другого, как пробраться туда и лично разобраться в ситуации на месте…

— Именно так, — решительным тоном заявил Моран. — Не исключено, что ничегошеньки мы там не обнаружим, но в любом случае наша совесть будет чиста. Так что, вперед…

— А что если в тот момент, когда мы ступим на палубу яхты, кто-нибудь поинтересуется, чего это мы там делаем? — поинтересовался Билл.

— Скажем, что являемся безработными матросами, которые ищут нанимателя.

— А вдруг нам не поверят и начнутся неприятности?

— Что же, — хладнокровно парировал Боб, — тогда придется из двух выбирать что-то одно. Либо мы показываем зубы, либо улепетываем — в зависимости от обстоятельств…

Приятели неспешно встали и направились к «Наге», палубу которой освещала лишь сигнальный огонь.

Друзья без труда удалось бесшумно подняться по трапу и оказаться на яхте. Они притаились в темном углу, прижавшись к борту судна, и принялись тщательно изучать обстановку.

«Нага» во всем отвечала требованиям, предъявляемым к яхтам типа «люкс». Если не учитывать тоннажа, кстати, весьма почтенного, их скорее следовало бы называть пассажирскими лайнерами. Все на борту сияло чистотой, было надраено, покрыто лаком и сделано под эмаль. Все было подчинено одной цели — доставлять комфорт и радость пассажирам. Да, это была яхта миллиардера, такая же, как и у прочих сверхбогачей, но из-за своего имени, вызывавшего в памяти Боба Морана и Билла Баллантайна дурные воспоминания, она выглядела зловеще и угрожающе.

Моран взмахом руки показал на верхнюю палубу, где в принципе должны были размещаться пассажирские каюты.

— Начнем-ка оттуда…

Полусогнувшись, они проскочили вдоль борта, прикрываясь его тенью. Теперь ничто в друзья не напоминало недавних двух пьянчужек. Наоборот, их движения были точными, гибкими. Они продвигались ничуть не менее бесшумно, чем индейцы, вышедшие на охоту.

Дойдя до лестницы, которая вера на верхнюю палубу, они все с той же неподражаемой ловкостью взбежали по ней. И вновь, присев, внимательно осмотрелись. Поскольку на месте, отведенном для прогулок, не было ни души, они решились проскользнуть к двери, выводившей к проходу, облицованному красными деревом. Сюда выходили отделанные все тем же красным деревом двери с полдюжиной кают.

Моран и Билл, осторожно прислушиваясь к малейшим шорохам, стали осматривать их подряд. Ни в первой, ни во второй — ничего заслуживавшего внимания. Классические, невыразительные каюты, что встречаются на всех яхтах и судах, относящихся к разряду «люкс». Напротив, третья оказалась намного более просторной, чем предыдущие, и обставлена она была менее стандартно. Все говорило в пользу того, что её часто занимал один и тот же человек, сумевший наложить на её облик печать своих вкусов и привязанностей.

Внимание двух визитеров в первую очередь привлекла громадная библиотека, занимавшая целиком одну из стен каюты. Морану было достаточно беглого взгляда на корешки книг, чтобы понять, что хозяин этих мест был далеко не ординарной личностью. Отсутствовала художественная литература. И наоборот, были широко представлены философские и научные работы, в большинстве своем труднодоступные простому смертному, причем, многие из них датировались первыми годами печатного дела вообще. Среди прочих выделялись труды Фрэнсаиса Бэкона, Джероламо Кардано, Альберта Великого, Парацельса, Пикоделла Мирандола и многих других выдающихся мыслителей Средневековья и Возрождения, полу-ученых-полумагов, на чьих творениях зиждется современное знание. Рядом с этими шедеврами западных умов стояли книги просвещенных деятелей востока в виде почтенных манускриптов на разных языках — еврейском, арабском, хинди или китайском, неведомых ни Морану, ни Баллантайну. В равной степени богато было представлено и новейшее время — произведениями Эйнштейна по теории относительности, работами Лоренца и Фицджеральда по вопросам сжатия пространства-времени, мудреными сочинениями по математике, химии, физике, электронике, астрономии, кибернетики. Все было укомплектовано и расставлено с большим знанием дела, наглядно свидетельствовавшем об эрудиции и, особенно, об интеллектуальном потенциале того, кому принадлежала эта библиотека, где была собрана вся мудрость человеческая.

Боб Моран, просмотрев, поставил на полку одно из творений Эйнштейна, обильно прокомментированное на полях.

— Мне известен лишь один человек, чьи интересы так же простирались на все области знания, — медленно произнес он. — Им был…

— Минг? — закончил за него Баллантайн.

Француз утвердительно кивнул головой.

— Да, — глухо подтвердил он. — Минг… Это библиотека, должно быть, принадлежала ему. Издания на латыни аннотированы на латинском, еврейские — на еврейском, хинди — на санскрите, китайские — на китайском, французские — на французском, английские — на английском… И все пометки сделаны одной и той же рукой. Кто иной, кроме Минга, был бы способен на подобное? Возможно, он и был одним из величайших преступников, которых носила на себе Земля, но его ум и знания, наверняка, превосходили все, что было известно другим людям…

В этот момент произошло нечто странное. За спиной у друзей раздался щелчок. Боб и Баллантайн мгновенно обернулись и увидели, что в противоположной стене приоткрылась потайная дверь, за которой скрывалась небольшое, но высокое помещение типа чуланчика, целиком залитое диковинным розоватым светом. В нем возвышался человек. Высокий и худой, несколько сутулый и длиннорукий. При взгляде на него на ум неизбежно приходило сравнение с карикатурой на человеческое существо. Его лицо с грубоватыми чертами выглядело так, словно его парализовало, но удивительно подвижные глаза полыхали подобно двум мощным зеленым прожекторам. Высокий — пожалуй, даже чересчур для нормального индивида — лоб венчал взлохмаченный парик неопределенного цвета, скорее всего, искусственный. Громадные ступни, почти равновеликие в ширину и в длину, костюм этого необычного персонажа из зеленовато-черного сукна со слишком короткими рукавами и штанинами — все это, вкупе с курткой, похожей на лапсердак, придавали ему вид одновременно стародавний, потешный и зловещий.

В течение нескольких секунд — а возможно, и менее того, — загадочный тип с порога своего тайного убежища разглядывал Боба и Баллантайна своими стремительно бегавшими из стороны в сторону цвета блестящего изумруда глазами. В то же время несмотря на исключительную мобильность, взгляд незнакомца был настолько невыразителен, что Морану и его другу стало явно не по себе. Они почувствовали себя так, как если бы оказались перед пришельцем из Космоса, во всяком случае, перед нечеловеческим существом.