Петр Капица - Остров Панданго

– Вставай!.. Иди на помощь другим.

Кончеро поднялся и, пошатываясь, направился к высоким волнам, разбивавшимся о прибрежные камни. Путь через бурный пролив оказался гораздо труднее, чем они предполагали.

Шторм заметно ослабевал, но нависшие тучи продолжали поливать волны и скалы теплым дождем.

В самые трудные минуты Наварро пришлось плыть, поддерживая на себе Мануэля. В каких-нибудь полутораста метрах от берега судорога свела руку командиру десанта. Хорошо, что подоспел Кончеро, иначе не хватило бы сил вытащить Мануэля на сушу.

Видя, что Мануэль уже приходит в себя, Наварро пошел разыскивать товарищей. На отмели он встретил Кончеро, тащившего на себе обессиленных Чезаре и Жана.

Вблизи Бородавки высокие откатные волны разметали пловцов. Изнемогающий Паоло никак не мог добраться до берега: бешеная вода то бросала его к нависшим скалам, то тянула назад, в море. Наварро, найдя опору, удачно схватил его за отросшие длинные волосы и вытянул на прибрежные камни. Таким же приемом он извлек из волн и Паблито. Даже теряя сознание, неразлучные друзья были рядом.

Подбежавший Кончеро горестно сообщил:

– Чезаре не дышит и шевелиться не хочет.

– Сделай ему искусственное дыхание, – предложил Наварро и вновь поспешил в клокочущий вихрь пены и брызг.

«Делай искусственное дыхание, но как? Главного-то и не сказал! – огорчился Кончеро и, спотыкаясь, пошел к неподвижному лесорубу. Он понимал, что нужно какое-то вмешательство. Но какое? – Не дышит, – значит, в нем воды много. Надо вылить ее, авось легче станет», – решил силач и приступил к оживлению Чезаре.

Взвалив большое обвисшее тело себе на спину, он принялся раскачивать его, держа головой вниз. Скоро из носа и рта Чезаре хлынула вода и он зашевелился. Силач удвоил усилия, продолжая трясти и раскачивать товарища с таким усердием, что мертвый наверное бы проснулся.

– Ох, и здорово я придумал! – радовался он.

Отлежавшись на берегу, Мануэль открыл глаза. Ему вспомнилось все, что еще недавно пережили. Сначала они плыли в открытый океан, иначе сильное течение пронесло бы десантников мимо Бородавки. Расчет опытного Наварро оказался правильным. Летчик все время держался рядом с Мануэлем, подбадривал всех. Он успел помочь Чезаре перетянуть распустившийся бамбуковый круг.

Наконец они повернули к Бородавке, пересекая стремительное течение. Внезапно из тьмы, обдавая терпким запахом йодистых водорослей и смолы, возникло нечто черное, бесформенное. Летчик рванул Мануэля за плечо в сторону. Это спасло командира десантников от столкновения с забредшими в пролив обломками судна, плывущими по течению. Но радист Гвидо Фернандес не успел уклониться, его ударило обломками мачты. Он коротко вскрикнул и исчез. Краем зацепило и Наварро, но Мануэль остался невредимым. «Вот она, непредвиденная опасность!» – вспомнил он последние напутственные слова Реаля.

Кончеро опустил Чезаре на песок; тот глубоко вздохнул и зашевелился. Силач удовлетворенно перевел дух и, заметив рядом распростертого француза, сказал:

– А теперь примусь за Жана. Где у него тут ноги?

Француз, видевший, что делал силач с Чезаре, поспешил отползти в сторону.

– Не надо, дружище! Сам оживу, – сказал он.

Наварро принес на спине безжизненное тело Ренни.

– Пришлось дважды нырять, – сказал он. – Едва вытянул. Посмотрите, – что с ним?

Паоло и Паблито начали приводить в чувство Ренни. Жан им помогал.

– Да ты не краба ли проглотил? – по привычке балагурил француз. – Хоть глазом мигни… больше никаких сигналов не надо.

Ренни вскоре очнулся, но он настолько ослабел, что не мог даже поднять головы.

– Один Фернандес не доплыл, – сказал со вздохом Мануэль.

Все опустили головы, вспоминая, каким добрым и бесстрашным парнем был радист.

Шторм заметно стихал. «Этак и дождь скоро прекратится», – подумал Мануэль. Наступало время решительных действий. В трех сотнях метров от прибрежной скалы, под которой расположились десантники, в окнах комендатуры светились огни. Там, на скалистой террасе, в каменном доме жили стражники во главе с африканским капитаном.

– Друзья, – сказал командир десантной группы. – Нас всего восемь человек… Путь через пролив был нелегок, но самое трудное – впереди. В нашем распоряжении ливень, темная ночь и неожиданность. Предстоит сначала овладеть комендатурой: там не подозревают о нашем прибытии. Это и есть тот удар с тыла, о котором говорил Хосе. Я отправлюсь на разведку. Паоло, ты остаешься за командира.

– Возьмите меня с собой, – предложил Чезаре и с готовностью поднялся.

Но Мануэль остановил его.

– Нет, – сказал он. – Со мной отправится наша ночная кошка – Кончеро. Понадобится его сила. Не напрасно же он напросился в десант. Пусть поработает за троих. Остальным – отдыхать, набираться сил и терпеливо ждать сигнала…

Для Лилового воскресенье закончилось неудачно: от капрала он получил предписание немедля явиться в распоряжение капитана Томазо. Ночное дежурство на Бородавке, где свирепствовал Африканский капитан, не предвещало ничего доброго.

Допив остатки виски и попросив у «Тосиньо» вылить на голову ведро воды, Лиловый переоделся, причесался и на катере отбыл на Бородавку.

Явившись к капитану, который уставился на него налитыми кровью глазами, он так лихо отрапортовал о своем прибытии, что зазвенел стаканчик, надетый на горлышко бутылки.

Похвалив Лилового за выправку, Томазо назначил его в ночное дежурство возле комендатуры, предусмотренное инструкцией, но совершенно никчемное, по мнению стражников.

С двумя гранатами и парабеллумом на поясе, автоматом на шее, одетый в непромокаемую накидку с капюшоном, Лиловый мрачно расхаживал по площадке у зачехленной пулеметной установки. «Эх, жаль, не захватил бутылочку с собой. Кто бы здесь заметил? В такую погоду ни одна собака не выйдет!»

Вода лилась сверху и хлюпала под ногами. Прибой грохотал внизу. Кругом – темнота, изредка озаряемая коротким и туманным лучом прожектора. Невеселые думы одолевали Лилового.

«Дернуло же меня подписать контракт в Южную Америку; никто бы и дома не тронул. Живут же другие…»

Три года подряд ефрейтор зондер-команды Генрих Лютце жег селения, вешал и расстреливал мирных жителей. Потом пришлось убегать от партизан и от наступавших танкистов. В конце войны, чтобы не попасть в плен советским войскам, он сдался американцам. Те загнали его в концентрационный лагерь.

Через некоторое время стали появляться списки военных преступников. Многих немцев отправили в те места, где они зверствовали. Ефрейтор Лютце во сне видел, как его ведут от одного выгоревшего селения к другому, как протягиваются костлявые руки убитых им женщин и мужчин. Всюду качаются петли из толстых веревок. Просыпаясь в холодном поту, он замечал, что и соседям не спится. Многие из них сидели нахохлившись и от малейшего стука со страхом смотрели на дверь барака. Спасение пришло неожиданно: появился вербовщик, подсунул бланк, на котором надо было расписаться, петля больше не угрожала.