Роберт Говард - Остров смерти

Тишину нарушал только звук шагов Элен по каменным ступенькам. Я пытался представить себе, какие ритуалы могли здесь происходить, какому божеству поклонялись древние люди, некогда населявшие остров. Когда мы поднялись к алтарю и наклонились, разглядывая его, я заметил темные пятна на его поверхности. Девушка невольно охнула. Но настоящий ужас ждал нас впереди.

Мой взгляд скользнул по колонне, высившейся за алтарем, и обратился к потолку. Потолок, как оказалось, был выложен из невероятно длинных одинаковых каменных плит, и только над самым алтарем каменная плита совсем не походила на остальные – огромная, желтоватая с красными прожилками, она, наверное, весила не одну тонну, и я так и не смог понять, какая сила удерживает ее на месте.

В конце концов я решил, что ее так или иначе держит колонна, поднимавшаяся к потолку футов на пятнадцать. Каменная платформа, на которой стояла колонна, была футов десять высотой.

– Вот мы и нашли замок, – прошептала Элен, – где же сокровища?

– Будем искать, – отозвался я. – Только сначала давай приведем в порядок наши пистоли: кто знает, куда мы попали и что нас здесь может ждать?

Мы направились вниз по лестнице, и вдруг Элен остановилась.

– Ты слышишь? Кто-то идет!

– Я ничего не слышал. Тебе мерещится.

Но она продолжала уверять меня, что слышала шаги, и постаралась как можно скорее спуститься. Я все же оказался у подножия лестницы на миг раньше ее и оглянулся через плечо, чтобы что-то сказать. Ее глаза были широко раскрыты, а рука лежала на рукоятки шпаги. Я повернулся туда, куда она смотрела, и увидел между колоннами троих пиратов, перепачканных грязью с ног до головы, с оружием в руках.

Как в страшном сне передо мной оказались горящие злобой глаза Джона Гувера, борода огромного Беллефонта, ядовитая ухмылка Ла Косты. Они бросились на нас.

Я не знаю, как им удалось сохранить порох сухим, переправляясь через болота, но не успел я выхватить саблю из ножен – раздался выстрел Ла Косты, и пуля пробила мне правую руку, задев кость. Сабля выскользнула из моих пальцев, но я успел наклониться и подхватить ее левой рукой. Это было весьма удачно – надо мной, как дикий слон, навис Беллефонт.

Взревев, он поднял саблю над головой, и меня охватило такое бешенство, какое, наверное, охватывает загнанного в угол раненого льва. Наши клинки встретились, и от моего удара гигант отлетел к противоположной стене зала, упав при этом на колени. Но вместо того чтобы раскроить ему голову, моя сабля лишь скользнула по его волосам. В тот же миг Ла Коста перезарядил свой мушкет, прогремел выстрел, и я упал, обливаясь кровью.

Я смутно видел, как защищалась Элен, а те подробности, которые ускользнули от меня, она впоследствии рассказала мне сама.

Она стремительно бросилась на Гувера, и тому пришлось скорее защищаться, чем нападать. Не то чтобы он был неумелым бойцом, но его тяжелая сабля во многом уступала проворной шпаге девушки, а кроме того, он не обладал ее быстротой и ловкостью.

Поначалу он вовсе не собирался ее убивать, и потому старался только отражать ее молниеносные выпады, отступая при этом, чтобы дать Ла Косте возможность подкрасться к девушке сзади, обезоружить ее и связать ей руки за спиной. Однако прежде чем французу удалась эта хитрость, Элен нанесла удар в открытую грудь Гувера. В тот миг Джон Гувер должен был умереть, но удача, видно, отвернулась от нас. Элен поскользнулась, и шпага лишь оцарапала его ребра. Не успела она как следует встать на ноги, как Гувер с яростным криком выбил шпагу из ее руки и обхватил девушку своими огромными лапищами.

Элен отчаянно отбивалась, плевала ему в лицо, кусалась и царапалась, пытаясь дотянуться до шпаги, а он издевательски хохотал. В его руках она казалась беспомощным ребенком. Он связал девушку, подтащил ее к колонне и крепко привязал. Элен выкрикивала такие проклятия, от которых кровь стыла в жилах.

Увидев, что я пытаюсь подняться, он велел Ла Косте связать и меня, на что француз ответил ему, что у меня все равно перебиты обе руки. Тогда Гувер приказал связать мне ноги, что тот и исполнил, после чего меня привязали рядом с девушкой. Мне до сих пор непонятно, почему француз так ошибся. Может быть, это произошло потому, что я истекал кровью и не мог пошевелить руками, тогда он и решил, что моя левая рука тоже перебита.

– Итак, моя прекрасная леди, – издевательски произнес Джон Гувер, – мы вернулись к тому, с чего начинали. Не знаю, где вы повстречали этого молокососа, но думаю, что его ждет весьма печальная участь. Сейчас у нас есть одно неотложное дельце, а после мы облегчим его страдания.

Я прекрасно понял, что он хотел этим сказать. Конечно, меня ожидала неминуемая смерть. Дыхание Элен участилось.

– Ублюдок! – выкрикнула она. – Ты не посмеешь убить его!

Гувер рассмеялся и повернулся к Беллефонту, который в этот миг поднимался с каменного пола.

– Ну что, Беллефонт, твоя голова достаточно пуста, чтобы заняться делом? Гигант хмыкнул:

– Пусть меня зажарят в Гадесе, если когда-нибудь моей голове так доставалось...

– Принеси инструменты, – приказал Гувер, и Беллефонт с неожиданным для него проворством выскочил из зала и вскоре вернулся с кирками и большим тяжелым молотом.

– Я разнесу этот чертов замок на мелкие кусочки, но добуду то, за чем мы пришли, – рявкнул Гувер. – Это же самое я и говорил тебе, когда ты спросила, зачем я погрузил в лодку кувалду, моя маленькая Элен. Комрел сдох, не успев толком рассказать нам, как добраться до замка, однако из некоторых его оговорок я понял, что замок где-то на восточной стороне острова. Когда мы нынче утром вышли к болоту, я, понял, что мы почти нашли то, что искали. Так оно и вышло, а заодно мы нашли и тебя.

– Мы теряем время, – пробубнил Беллефонт. – Давайте уж что-то делать.

– Все это пустая трата времени, – мрачно сказал Ла Коста. – Гувер, я еще раз говорю тебе, что эта дурацкая затея плохо кончится. Здесь обитель демонов; нет, сам дьявол простирает свои черные крылья над этим замком. Здесь нечего делать христианам! А что до сокровищ, то говорят, что жрецы древнего народа схоронили их в море, и я верю этому.

– Скоро увидим, – отозвался Гувер. – Эти стены и столбы кажутся мощными, но настойчивость и сила способны сокрушить любой камень. За дело!

Теперь страшно даже вспомнить об этом, а в тот момент я почему-то подумал, что больно уж странным светом освещен огромный зал. Снаружи перед замком не росло никаких деревьев, но те, что росли в нескольких ярдах от древних стен, отбрасывали такую густую тень, что солнечный свет никак не мог проникнуть внутрь. Между тем непонятно откуда исходил призрачный свет. В углах зала клубился серый туман, и движения людей в этом тумане наводили на мысли о привидениях, а их голоса звучали как-то глухо, почти потусторонне.