Густав Эмар - Чистое сердце

Кармела и полковник посмотрели на него с удивлением.

Старик улыбнулся.

— Судите сами: я только что узнал от одного бродяги, что индейское подкрепление обогнуло наши линии и соединилось с врагами. Среди них находится лесной охотник по имени Транкиль.

— Мой отец! — радостно вскричала Кармела.

— Да, — сказал Охотник За Скальпами, подавляя вздох.

— О! Простите меня, — сказала молодая девушка, протягивая ему руку.

— Милое дитя, за что мне сердиться, разве не естественно, что ваше сердце стремится к отцу?

Полковник смотрел на обоих с большим удивлением.

— Вот что я придумал, — продолжал старик. — Сеньор Мелендес будет просить у генерала Санта-Анны полномочия отправиться парламентером к противникам. Он увидится с отцом доньи Кармелы и, успокоив его на ее счет, скажет, что если тот желает получить свое дитя, то я сам отведу ее к нему.

— Но, — воскликнула молодая девушка с живостью, — это невозможно!

— Отчего же?

— Разве вы — не враг моего отца?

— Я был врагом охотника, мое дитя, но никогда не был врагом вашего отца.

— Сеньор, — сказал полковник, подходя к старику, — извините меня. До сих пор я не знал вас, но теперь вижу, что вы— великодушный человек.

— Нет, — ответил тот, — я — отец, потерявший дочь и убаюкивающий себя приятным заблуждением. Но время не терпит, полковник, поезжайте, чтобы вернуться скорее.

— Вы правы, — ответил молодой человек, — до скорого свидания, Кармела.

И не дожидаясь ответа, он вышел.

Но, достигнув линии авангарда, полковник узнал, что приказано выступать, и, вынужденный повиноваться приказанию, должен был отложить визит к генералу до другого раза.

Новость, принесенная Белым Охотником За Скальпами, оказалась верной. Транкиль с товарищами, обогнув мексиканские линии с ловкостью, которой отличаются индейцы, соединились с арьергардом техасской армии, которым командовал Ягуар.

К несчастью, они застали только Джона Дэвиса, сообщившего им, что Ягуар отправился к генералу Хьюстону с важным донесением.

Американец не решился рассказать Транкилю о его дочери, поскольку при этом должен был бы упомянуть и о сделке, предложенной главарем бандитов. Он не счел себя вправе разглашать важную тайну, не принадлежащую ему. Таким образом канадец, не зная, что произошло, не подозревал о том, что его дочь находится достаточно близко. К тому же время для расспросов было неудобным: поход начался, а во время отступления офицеры, командующие арьергардом, слишком заняты, чтобы разговаривать.

С заходом солнца Ягуар присоединился к своему отряду. Он был в восторге от прибытия команчей, однако успел лишь крепко пожать руку Транкилю. Ему было приказано идти форсированным маршем, и враг уже был рядом — времени на разговоры со старым приятелем у него не оставалось.

Генерал Хьюстон тщательно рассчитал свое передвижение: он заманивал врага по своим следам, постоянно избегая битвы.

Мексиканцы, опьяненные первыми успехами, сгорая от желания подавить то, что они считали беспорядками, не нуждались в поощрении для преследования своих неуловимых врагов.

Отступление и преследование продолжались еще три дня. Затем техасцы вдруг внезапно перестроились и решительно двинулись навстречу мексиканцам.

Те, захваченные врасплох непредвиденным поворотом, остановились и с некоторым колебанием построились в боевом порядке.

Это было 21 апреля 1836 года, — день, навсегда занесенный в летописи истории Техаса.

Две армии оказались лицом к лицу на равнине у устья реки Сан-Хасинто.

Командующими обеих армий были президенты их республик: генералы Санта-Анна и Хьюстон. 38

Силы мексиканцев состояли из тысячи семисот хорошо вооруженных солдат, привыкших к войне.

Техасцы насчитывали семьсот восемьдесят три человека, в числе которых был шестьдесят один кавалерист.

Накануне генерал Хьюстон был вынужден выделить из своей небольшой армии отряд Ягуара, часть которого составляли команчи и охотники.

Вопреки ожиданиям Сандоваля, бандиты не захотели подчиниться условиям сделки, заключенной им с Ягуаром, но, спешим заметить, не из чувства патриотизма, а лишь потому, что на пути им попалась асиенда, и они рассчитывали, что она принесет богатую добычу. Не заботясь больше ни о чем, они закрылись в асиенде и отказались выйти, несмотря на просьбы и угрозы атамана. Последний, видя их твердое решение остаться, кончил тем, что присоединился к ним.

Ягуар получил поручение от генерала разобраться с этими опасными посетителями. Приказ не вызвал у молодого человека особой радости, так как он понимал, что это может помешать ему принять участие в сражении.

Генерал Хьюстон поручил полковнику Ламару, ставшему впоследствии президентом Техаса, командование шестьюдесятью кавалеристами, оставшимися в его распоряжении, и приготовился к битве, несмотря на численное неравенство сил.

Обе армии, от исхода сражения которых зависела участь страны, по числу людей не превышали один наш полк.

С восходом солнца началась жестокая битва.

Техасцы, построенные в каре, молчаливо приблизились к неприятелю на расстояние выстрела.

— Друзья! — вскричал генерал Хьюстон, вынимая саблю. -Друзья, вспомните Бежар! 39

Оглушительный залп был ему ответом, и через минуту техасцы бросились со штыками на сбившего строй врага.

Сражение длилось восемнадцать минут 40.

К концу сражения мексиканцы были опрокинуты и полностью разбиты.

Их знамена, их лагерь с оружием, обозом, провиантом и повозками — все, одним словом, перешло в руки победителя.

Принимая во внимание ограниченное число сражавшихся, мы можем сказать, что урон был огромный: шестьсот тридцать мексиканцев, в числе которых находились один генерал и четыре полковника, были убиты, двести восемьдесят три человека ранены и семьсот взяты в плен.

Не более шестидесяти человек, среди которых был Санта-Анна, спаслись.

Что касается техасцев, то, благодаря стремительности их атаки, среди них было только двое убитых и двадцать три раненых, из которых шесть — смертельно; потеря незначительная, доказывающая еще раз превосходство решительности над колебанием.

Техасцы ночевали на поле битвы.

Генерал Хьюстон, отправляя Ягуара против разбойников, напутствовал его словами: «Кончайте скорее с этими негодяями. Может быть, вы еще поспеете к сражению».

Этих слов было достаточно, чтобы у командира повстанцев выросли крылья, но, несмотря на быстроту перехода, ночь застала его в десяти милях от асиенды и заставила остановиться. Люди и лошади падали от усталости.

Утром, когда он собирался пуститься в путь, были получены известия о битве, происшедшей после его отъезда. Рыскавший в кустах Джон Дэвис нашел человека, лежавшего в высокой траве и дрожавшего, как в лихорадке.