В. Пашинин - Мир приключений № 14, 1968

— Подойди ко мне. — Фан Снимен вынул из шкатулки нож и гусиное перо, чиркнул ножом по руке Криела, обмакнул перо в кровь.

В тишине Криел вывел подпись.

— Ты не должен стремиться узнать тайны братства, — проговорил Фан Снимен, — но у тебя не будет секретов от нас. Что ищешь ты в вельде, брат?

— Отвечай, это старший брат наш! — сказал Лашингер. Новообращенный колебался.

— Это производственный секрет. Я дал подписку Трансваало-Американской корпорации.

— Но ты клялся исполнить любой приказ братства. Что ищешь?

— Золото.

— Нашли?

— Да.

— На чьих землях?

В соседней комнате раздался тихий стук, словно кто-то ходил там. Фан Снимен замолчал и предупреждающе поднял руку. Прислушались. Все было тихо.

— Посмотреть? — спросил дю Плесси.

— Снаружи моя охрана. Никто не пройдет. Видно, ветер.

— Так на чьей земле золотая жила, брат Криел?

— За мной следит Особый отдел милиции. Если я скажу, мне грозит большая неприятность.

— Ты находишься под нашей защитой. Руководители полиции сами подчиняются братству.

Криел все не решался.

— Чего ты боишься? Наши люди всюду. Никто не станет министром, если этого не захочет Комитет Двенадцати апостолов нашего «Союза братьев». Мы не дадим тебя в обиду.

— Меня уволят, и ни один горный концерн не примет меня на работу. А почти все рудники и шахты в руках англичан. Британцы стоят друг за друга.

— Мы найдем тебе хорошее место. Это говорит тебе член комитета Двенадцати апостолов.

Криел со страхом взглянул на черную фигуру с крестом. Приказы всемогущих «апостолов» должны быть выполнены беспрекословно! Криел знал, что «гестапо» братства — «Исполнительный комитет» — уберет его сразу, прояви он непокорность.

— На землях Кригера и Эбензера, — прошептал Криел.

В прорезях капюшона блеснули и тотчас потухли глаза.

— Богатая жила?

— Очень!

— Не сообщай о своем открытии Трансваало-Американской корпорации. Это приказ!

— Но я должен писать отчет каждую неделю.

— Сообщи, что золота не обнаружил. Забудь о британцах, брат Криел. Власть их под Южным Крестом кончилась.

— Я все сделаю, апостол.

— Эбензер — чистый африканер, но он наш враг, — сказал Фан Снимен, обращаясь ко всем. — Он воевал против Гитлера, когда немцы поддерживали нас в борьбе за власть в Южной Африке. Он водил дружбу с кафрами. Эбензер — мой должник. И земля его станет нашей… Завтра же ты, судья Радеман, вызовешь его в суд. Назначай дело к слушанию.

— А если он достанет денег и расплатится, апостол? — спросил судья. В рачьих глазах его было сомнение.

— Этого нельзя допускать!

— Если он уплатит долг, тогда я бессилен, — сказал Радеман.

— Тогда он может поехать в вельд и не вернуться оттуда, — мрачно и решительно сказал Фан Снимен. — В большом деле один человек ничего не значит. Нам нужны средства для великой борьбы с низшими расами. Борьба будет жестокой. Победит тот, кто сильнее и тверже духом. Эбензер будет устранен. Кстати, поблизости появился партизанский отряд кафров. Они называют его «Копья народа». Эбензер может стать их жертвой… Ведь уже были случаи, когда плантаторы погибали, брат дю Плесси?

Начальник полиции вздрогнул и с готовностью ответил:

— Были. На все воля божья, апостол!

— Кафры стали дерзкими, дю Плесси. Пришли сюда, на ферму, охрану — полицейских человек двадцать…

Грохот поваленной мебели за стеной прервал его речь. Фан Снимен подчеркнуто неторопливо повернулся и указал на дверь. «Братья» кинулись в соседнюю комнату.

Кумало вышел из компаунда. В черном холодном небе — россыпь огней. Ночь вымела людей из вельда. В высоте прочертила след падающая звезда. Надрывно крикнула ночная птица. Тревожно завыл шакал. Кумало направился к большому дому. Страх холодил душу. Но кровь отца требовала, чтобы он шел. Он скользнул во двор, приблизился к дому, настороженно оглядываясь.

Под навесом притаилась темная человеческая фигура. «Охрана!» Делая вид, что пришел по делу, Кумало подошел к двери. Когда брался за ручку, пальцы его дрожали. Он повернулся, снова взглянул под навес. Никого. Неужели показалось? Человек не мог выскользнуть так быстро. Кумало направился к навесу. Сердце билось у самого горла. Пусто. Только столб. Он вытер вспотевший лоб. «Кажется, ошибся».

Окна конторы занавешены. Кумало снова приблизился к двери, постоял некоторое время, раздумывая. Нет, он ясно видел сейчас человека. Куда он спрятался? В дверь входить нельзя. Кумало слегка потолкал ее и пошел к воротам. «Может быть, все же лучше вернуться в компаунд?» Он шел в темноте некоторое время, потом решительно свернул влево, сделал большой крюк по степи и, не заходя во двор, приблизился к бунгало с другой стороны. Вечером он нарочно не задвинул шпингалеты окна, выходящего в степь. Открыв раму, он снял туфли и бесшумно влез в контору.

Кумало наткнулся на табурет, замер, долго стоял, выжидая. Тихо ступая, он подобрался к кабинету хозяина, заглянул в узкую щель в двери. Люди в черных капюшонах. «Братья!» Кумало прильнул ухом к замочной скважине…

Он услышал шаги и грохот упавшего стула, когда было уже поздно. Свет фонаря ослепил его. Двое схватили Кумало, навалились. Он узнал ду Прииза и лопоухого Урбаньяка. Из двери вышли люди в черных капюшонах, с факелами в руках.

Кумало взял себя в руки, держался спокойно. Сквозь прорези в капюшонах на него смотрели ненавидящие глаза.

— В дом пролез, — сказал Урбаньяк, тяжело дыша.

— Чего же смотрел там? — зло спросил Фан Снимен.

— Он обманул нас. Я думал, он вернулся в компаунд.

— Я забыл в столе хлеб, баас, — сказал Кумало. Худенькая фигурка его казалась совсем маленькой рядом с высокими полными людьми в черных балахонах.

— За хлебом, а в окно влез, проклятый кафр. — Урбаньяк выхватил пистолет.

— Стой, стой, Урбаньяк. Зальешь мне тут кровью пол. Не люблю, когда в доме стреляют. Дети спят. Отвезите его куда-нибудь.

Фан Снимен мрачно поглядел на Кумало. Взгляд этот не предвещал ничего хорошего.

— Подними руки!

Тяжелое, налитое свинцом сердце бухало в груди. Кумало покосился на входную дверь. Путь загораживали двое. Теперь живым не выпустят.

Надсмотрщики привели трех оседланных лошадей. Кумало вытолкали во двор, связали ему руки, посадили на серого рослого Горизонта.

Урбаньяк и ду Прииз вскочили в седла. Ду Прииз намотал на руку повод Горизонта.

— Не упустите! — напутствовал Фан Снимен. — Действуйте твердо. Не стыдитесь окровавить ребро худому рабу своему, сказано еще в священном писании. — Хозяин подошел к лошади, что-то пристально рассматривая. — Ты что же, ду Прииз, не видишь, потник подвернулся? Холку коню хочешь сбить? Конечно, конь не твой, не ты наживал. Переседлай, ирод!..