Михаил Ляшенко - Мир приключений № 4, 1959

Рудольф объяснил Наталье Даниловне, что ему поручено подобрать людей для разведывательной работы в России, предпочтительно русских по национальности.

Он должен найти таких людей, предварительно переговорить с ними. Остальное же — проверка их, подготовка — его не касается.

Переброска агентов в Россию пойдет по двум линиям: в настоящее время Германия имеет оживленные торговые связи с Советским Союзом, объяснял Рудольф, и было бы преступлением не использовать этого; кроме того, разведчики будут нелегально переходить государственную границу СССР.

— Это было связано с нашей поездкой в Гамбург, — сказала Наталья Даниловна.

В Гамбурге Рудольф встретился с неким Хасановым, который выдает себя за азербайджанца. Хасанов кончил техническое училище в Германии. Он вступил в студенческую корпорацию гитлеровского толка и после прихода Гитлера к власти получил «первоклассные права на существование». Его предполагалось послать в Баку с паспортом купца «из восточной страны».

— А что еще известно о Хасанове? — спросил слушавший.

— Вот его визитная карточка. Здесь указан адрес транспортного общества, в котором он работает. Он специалист по транспортировке грузов. В разговоре упоминалось, что он живет около рыбного рынка.

— А приметы его вы могли бы описать?

— Среднего роста, сухощав, черные волосы с проседью зачесывает назад, на вид лет сорока, глаза карие с темными веками, нос большой, мясистый, носит короткие английские усы. Один передний зуб вверху золотой… По-немецки говорит с легким акцентом, по-русски — как русский. Холост. Больше мне о нем ничего не удалось узнать.

— Вполне достаточно. А какое задание намечается для него?

— Кроме того, что он должен обосноваться в Баку, я ничего не знаю…

— О ком вы еще узнали?

— О чете Дурново.

— Кто они?

— Юрий Мариусович Дурново и жена его Вильгельмина, урожденная Майнеке. Он эмигрант, петербуржец, женат на немке. Идет на эту работу, как говорит, «по идейным соображениям». Для поездки в Россию они получают шведские паспорта. Ему пятьдесят лет, высокий, полный, носит русую бородку, лысый, глаза светлые. Жена — маленькая блондинка.

— На какие средства они сейчас существуют?

— Очень бедствуют. Он служил кельнером в русском ресторане «Медведь». Теперь жена его открыла прачечную в Кепенге.

— Вы, кажется, еще с кем-то встречались в Гамбурге?

— Мейснер познакомил там нас с одной супружеской четой, но Рудольф отказался от их вербовки.

— Кто это?

— Курт Фанге и жена его Клара… Угадыватели мыслей…

— Что?

— Цирковые артисты. Сейчас они выступают на гамбургской ежегодной ярмарке. Это очень талантливая пара. Клара обладает феноменальной памятью. Их система «угадывания мыслей» основана на сложном словесном шифре. Она с завязанными глазами на сцене отгадывает, что делает ее муж в зрительном зале, что ему говорит на ухо кто-либо из зрителей, какие предметы ему передают. Он сигнализирует ей условными словами, звуками, акцентом. Кроме того, оба полиглоты. Жили в России.

— А почему Куун отказался использовать их?

— Считает, что они подозрительны. Подозревает, что они работают на англичан.

Вольф проводил Наталью Даниловну в переднюю и церемонно подал ей пелерину из семи черно-бурых лис.

— Вы должны быть в ней в четверг на вечернем представлении в «Скала». Наш хозяин вас хочет видеть… Издали. Вы должны приколоть к меху белый цветок.

У Натальи Даниловны неожиданно мелькнула мысль, что ее хочет видеть Платонов. Это была нелепая мысль. Ведь он узнал бы ее и без меховой пелерины, и без цветка. И все же до самого четверга Наталья Даниловна не могла расстаться с нелепой, но приятной мыслью.

Теперь Наталья Даниловна по-новому осматривалась вокруг. Она замечала многое, мимо чего раньше проходила равнодушно. В мелочах вдруг оказывалось интересное и значительное. Даже тихие вечера, которые она проводила в гостиной тетки Амалии, расширяли ее представления об окружающем. Наталья Даниловна вышивала, как и подобает молодой одинокой даме, а тетка Амалия вязала из эрзац-шерсти перчатки для солдат. «Общество престарелых женщин, стоящих на страже интересов нации», в котором состояла Амалия, было завалено работой. Заготовлялись исключительно теплые вещи, какие не носят в Западной Европе. Кто вязал больше нормы, получал жетон со свастикой. Предстояла кампания в холодных краях. Старуха, проворно работая спицами, рассказывала:

— Фюрер сам обратился с речью к нам, старым женщинам. «О старые мамочки! — воскликнул наш сладкий (она так и сказала — „зюс“) фюрер. — Не жалейте глаз для сыновей нации, вяжите перчатки и подштанники! И вы увидите на склоне ваших лет новую, светлую жизнь в обновленной Европе»… И мы кричали: «Хайль!», пока не охрипли.

Тетка Амалия была из «истинно верующих». Ее долгая жизнь, лишенная каких бы то ни было событий, озарилась первым и последним увлечением. Она боготворила Гитлера.

Однажды Наталья Даниловна увидела у Амалии циркулярное письмо обер-группенфюрера «Об организации помощи старых женщин армии». На письме стоял штамп: «Фертраурих» — доверительно. В письме сообщалось о плане организации больших тыловых госпиталей в ряде пунктов, расположение которых позволяло догадываться о направлении главного удара.

Наталья Даниловна сообщила об этом Гедвиг.

Нет, дружба с теткой Амалией была безусловно полезна.

Однажды Наталья Даниловна приняла приглашение участвовать в воскресной прогулке «Общества престарелых женщин» в Грюнау — дачное место недалеко от Берлина.

Был арендован пароходик, ровно в шесть часов утра наполнившийся старухами, увешанными жетонами со свастикой. Перед отплытием прибыл прыткий молодой человек в форме «СС». Он, как фюрер подпрыгивая на носках, произнес краткую речь о роли престарелых женщин в защите государства от «восточного варварства». Когда оратор кончил, старухи кинулись к нему и с неожиданной ловкостью трижды подбросили его в воздух с криками «Хайль Гитлер!». После чего он быстро сбежал по трапу и уехал, на прощанье оглушительно протрубив клаксоном малолитражки.

Пароходик дал гудок, флаг с рогатым крестом взбежал по веревкам и взвился на мачте. Старухи запели дребезжащими голосами: «На зеленой травке стоит коричневый дом», и «безумный фрегат», как мысленно окрестила пароходик Наталья Даниловна, набитый старухами, двинулся по Шпрее.

Во время прогулки, когда престарелые женщины развеселились, требовали без конца пива в палубном буфетике и, взявшись за руки и раскачиваясь, запели «Деревенский вальс», — Наталья Даниловна познакомилась с вдовой полицейского чиновника, Бригиттой Шванке.