Андрэ Нортон - На острие меча

— Баумгарде, — прервал его со спокойным выражением тяжелого лица этот достойный путешественник, по-прежнему не открывая глаз, — Баумгарде очень умён, мои друзья. Он знал, что спрос на инженеров будет всегда…

Свободной рукой Кемп схватил за светлые волосы лежащего приятеля, приподнял его голову и снова опустил на выскобленные доски палубы.

— Но это не результат твоего ума, носорог. Ты только выбрал самый лёгкий путь. Ты родился с головой, в которой удерживаются только числа и больше ничего. И поэтому теперь именно ты отправляешься за море, а мы должны сидеть, подвернув хвосты, и думать, есть ли у нас вообще будущее.

Серьёзное утверждение и справедливое. «Каково будущее моих попутчиков», — неожиданно подумал Квинн. Индонезия потеряна. Тысячи и тысячи людей, много лет проживших за морем, — и где до них жило не одно поколение их предков, — выброшены назад, на переполненную родину, где на всех не хватает ни работы, ни земли. Баумгарде действительно повезло, если он нашёл работу в Вест-Индии, потому что дома будущее его товарищей безнадёжно.

— Видите ли, — повернулся Дирк к Квинну, — мы родились с опозданием лет на сто. Меня учили тому, чтобы я мог служить на Яве. Йорису обещали место на островах, верно?

Писатель пожал плечами.

— Обещали, да. Но это обещание было дано давно и далеко отсюда. Я тогда ещё учился в школе. А потом началась война — и паф! — он щёлкнул пальцами. — Вот что я вам скажу, — он повернулся к приятелям. — Мы могли бы стать пиратами. Взять немецкий патрульный корабль и…

Кемп устало вздохнул, как будто начался давно надоевший ему спор.

— В Де Бисбоше, конечно?

Дирк ядовито добавил:

— Так мы выиграли войну, мои мальчики!

Губы Йориса изогнулись, как будто он попробовал что-то горькое. Он печально рассмеялся.

— Итак, воспоминания старого солдата уже наскучили…

— Пожалейте невежественного иностранца, — впервые вмешался Квинн. — Что такое Де Бисбош?

— Ага, — Дирк улыбнулся. — Он твой, друг Йорис. Развей его невежество в этом вопросе, но не нужно подробностей, прошу тебя.

Йорис загорелым пальцем указал на юг, на дикое пространство грязи, камышей и растительности.

— Там Де Бисбош. В своё время он поглотил множество гораздо более сильных умов, чем те, что собрались здесь. Это болото, прорезанное сетью ручьёв. Когда-то эти дороги, водные дороги, были для нас очень важны. По ним подпольщики добирались до союзников, разведчики проникали в страну и выбирались из неё, лётчики возвращались на родину, приходили лекарства и боеприпасы. У нас был целый флот из маленьких каноэ, и путешествия совершались по ночам. Ещё у нас были «эйки» — лодки побольше, в которых в случае необходимости можно было жить…

— И где мы держали пленных немцев, — прервал его Кемп, снова занявшийся своей камерой. — Веркендам был центром, где находился один из главных «перекрёстков». Интересный исторический период… но теперь это в прошлом.

— Да, с ним покончено, как с додо или с Ост-Индской компанией [Додо — вымершая большая бескрылая птица; Ост-Индская торговая компания существовала в XVII-ХГХ веках], — сонно добавил Баумгарде.

Покончено ли? Квинн почему-то сомневался.

— Возможно, нам снова придётся пройти этими дорогами, — Дирк отказался от легкомысленного тона и заговорил серьёзно. — Если придут другие.

Йорис закрыл ручку.

— Следующее поколение вполне может жить в подземных пещерах, если мы вообще не взорвёмся, — почти весело заметил он. — Но это замечательный мир — на девяносто девять и девять состоящий из грязи…

— А мы цепляемся за оставшуюся десятую часть…

— Оптимист и мечтатель, — Йорис усмехнулся, глядя на хозяина яхты, и принялся перечитывать написанное.

Водная дорога в Хертогенбош не была пустынной. Моторные торговцы, направлявшиеся к Рейну, поднимали волны; их короткие трубы и высокие надстройки придавали им странный облик. «Вежливый полицейский» покачивался на этих волнах. Яхте приходилось постоянно уступать дорогу буксирам, которые тянули за собой бесконечные ряды речных барж.

Перед прибытием в Горинхем им посигналили с такого буксира. Мужчина в капитанской фуражке махал рукой, а Йорис и остальные на яхте вскочили и ответили ему. Квинн прекрасно рассмотрел лицо капитана. Небрежный наклон фуражки и звездоподобный шрам на левой щеке невозможно забыть. Это Корни Смитс, один из тех, кого он, по настоянию ван Норриса, должен знать.

Дирк взглянул на часы.

— Вовремя, — спокойно заметил он.

Йорис кивнул.

— Как всегда. Доброго ему пути!

Квинн не стал задавать вопросов. Но теперь он вдвойне уверился, что те, кто сейчас плыл с ним, связаны с организацией, представленной в Дордрехте Йонквроув и минхеером т'Зелфде. Американец заключил, что он в надёжных руках и может позволить себе не волноваться и плыть по течению, как река, которая несёт их к городу с названием, от которого язык можно сломать.

Показался Коринхем, и Кемп зарядил камеру. Он принялся снимать деревья, за вершинами которых виднелись древние бастионы над гаванью, заполненной небольшими судами.

— Прекрасное зрелище, — нарушил немного погодя молчание Дирк. — Если вы посмотрите направо, мой американский друг, то увидите сразу за рядом тополей подлинный древний замок — Левенштейн.

— Он должен быть особенно интересен для ученого, — добавил Йорис, — потому что именно из него в семнадцатом веке сбежал Гуго Гроций [Гуго Гроций — голландский юрист XVII века, один из основателей международного права], создатель международного права. Сбежал, спрятавшись в ящике с книгами…

— Единственное разумное использование библиотеки, о котором мне приходилось слышать, — заметил Баумгарде. — Но не очень приятное путешествие: на книгах неудобно лежать.

Квинн с сомнением разглядывал отдалённый Левенштейн. Простуда усилилась, и он был рад, что его не приглашают на берег для экскурсии.

Со временем «Вежливый полицейский» прошёл шлюзы в Анделе. Все поели и легли спать. Дирк покачал головой, глядя на насыпи с примостившимися на них деревнями, на участки, затапливаемые морем, где росли причудливо изогнутые растения, на низкие красные крыши фабрик с высокими трубами. Мимо непрерывно плыли баржи, пустые и нагруженные песком.

Потом показался второй укреплённый город со стенами, поросшими деревьями, — Хейсден, и Кемп снова принялся снимать. Ещё один шлюз в Бокхевене вывел их в реку Дизе и к Хертогенбошу.

Тут группа распалась. Кемп со своей камерой и с очень плохо упакованными личными вещами, о которых он, по-видимому, совсем не заботился, высадился вместе с методичным Баумгарде, который перед высадкой надел тщательно выглаженный костюм и стал похож на промышленного магната, уже лет пять возглавляющего совет директоров. Но попрощались они с остальными членами группы весьма небрежно.