Дмитрий Федоров - Города Алисы

— Не надо исков, — простонала Алиса. — Пусть отдадут Соломона и выпустят отсюда.

— Вы, русские, не умеете считать деньги. Быть по вашему, но я их припугну.

Через 15 минут к Алисе примчался начальник полиции Нью-Йорка с Соломоном подмышкой и умолял извинить его подчиненных. И был прощен! Алиса, приехав в отель, пожертвовала шопингом и поменяла билет с послезавтра на завтра. Не боясь прослыть расисткой, отказалась от услуг Джима, приняла снотворное и легла в кровать в обнимку с Соломоном.

Кровоподтеки от наручников прошли только через три дня, а через неделю в Москву позвонил господин Друри.

— Хочу предложить разработать дизайн тинейджерских сумочек и гейджетов. В планах новой линии, которая…

— А сумочки для Европы и Америки?

— Да, а что?

— В арабские страны они не будут продаваться?

— Наверное, нет. А что?

— А то, что я хочу сделать сумочку в виде собачки.

На примере Анечки Алиса поняла, что межнациональные браки величайшее благо. Анечка была сказочно красивой, но не менее сказочно глупенькой. Сказочно, потому что ее будто околдовали. Но зато она славная. А доброта выше интеллекта, хотя многие снобы с этим поспорят. Против данного постулата ничего не имел благополучный психотерапевт Людвиг Швайнштайгер. Несовершенный английский, на котором он общался с Анечкой, нивелировал ее недалекость. А если что-то и пролезало наружу, то казалось милым чудачеством.

— Ты мой идеал, — шептал ей наивный доктор.

Людвиг предложил Анечке руку и сердце, а Анечка предложила Алисе прилететь на свадьбу в Мюнхен. Алиса прихватила своего любимого маленького грифона по кличке Соломон и вынуждена была оставить его только однажды — на время венчания в соборе святого Петра. И хорошо, что с собаками туда не пускают, — Соломон наверняка бы разлаялся. Если уж Алиса чуть не вскрикнула…

В одной из боковых ниш в фривольной позе на подушечках полулежал, подогнув ножки, скелет. А из черепа таращились стеклянные глаза. Скелет был обернут в прозрачный саван, украшенный драгоценными камнями и кокетливой позолотой, из чего Алиса сделала вывод, что мощи принадлежат даме. Она даже поинтересовалась ее именем. Святая Мундиция — покровительница незамужних женщин. Скольких она сумела утешить и вдохновить за несколько веков — и не перечесть!

Познакомившись с Мундицией, Алиса встала как свидетельница рядом с Анечкой. Читали Библию, а потом священник задавал жениху и невесте вопросы по-немецки. Анечку предупредили, что на все нужно отвечать выразительным «ja». Но священник поинтересовался у окружающих, знают ли они какие-то обстоятельства, которые мешают заключению брака. Формальный вопрос — тут не надо отвечать, тут всем следует промолчать. Анечка с энтузиазмом кивнула — «ja». И улыбнулась от счастья среди всеобщего смятения. Впрочем, недоразумение быстро замяли.

На торжественном обеде посреди очаровательного парка Алиса произнесла тост, призывающий ко всему относиться с юмором:

— Если вы на все будете смотреть несерьезно, то у вас будет крепкий брак.

Родственники и друзья жениха переглянулись, а мама Людвига порекомендовала официантам наливать Алисе только безалкогольное шампанское. Было обидно из-за такой несправедливости. Утешало то, что с мученицей Мундицией римские власти в третьем веке поступили еще более несправедливо. Зато сейчас она пользуется всеобщим почетом и уважением.

Как только молодожены раскланялись с гостями, Алиса поспешила к себе в отель «Опера». Отличный отель — доплачиваешь 12 евро и можно жить с собакой. Так что в чем-то гостиница лучше церкви. Если бы не одно но. В церкви все себя ведут тихо, а тут… Покинув душ, Алиса услышала вопли. Причем на русском языке. Вышла на балкон и обнаружила, что у нее сумасшедшие соседи. Один — маленький и тощий — воздевал руки к небу. Другой — маленький и крепенький, как регбийный мячик, — держался руками за перила балкона, но стоял с внешней стороны, готовый к прыжку с четвертого этажа. Они были кавказцами, средних лет, лысыми, с огромными носами и во фраках. Вернее, у человека по ту сторону балкона имелся фрак, но брюк, носков и ботинок на нем не наблюдалось. Его это, впрочем, нисколько не смущало. Смущало другое:

— Азад, сейчас все откроется! Они поймут, что я безголосое ничтожество. Все пропало.

— Что ты говоришь! Ты великий певец. Тебя знает весь мир!

— Вы можете не орать? — возмутилась Алиса. — Почему я должна слушать ваши скандалы?

Парочка уставилась на нее, а тот, что собирался прыгать, мгновенно приобщил ее к спору:

— Отлично, Азад! Если я великий, спроси у нее, кто я такой. И посмотрим, что она скажет.

— Да как она может не узнать гениального тенора Абига Тер-Асатурова? — Азад начал подмигивать Алисе так, будто в его глаза залетели тучные мошки.

— Извините, но мне не знакомо это имя, — честно призналась Алиса.

— Вот правда жизни! — пал духом Абиг. — Моя слава — это твоя работа, Азад. Ты великий пиарщик, а я ноль, — Абиг держался одной рукой за балкон, а другой в отчаянии закрыл глаза.

— И ты веришь какой-то маленькой необразованной девочке? — завизжал Азад.

— Нет, это глас истины. Это… — Абиг отвел ладонь от глаз и вытаращился на Алису, стоявшую на балконе в халатике и с полотенцем на мокрых волосах в виде тюрбана. — Азад! Это же муза! Муза! Концерт спасен, — запел Абиг. — Зови ее сюда.

— Если вам нужна девочка на ночь, обратитесь к портье — он найдет, — Алиса хлопнула балконной дверью, но через минуту была вынуждена вернуться из-за невыносимых стонов парочки.

Азад стоял на коленях и выглядел весьма забавно — над поручнями балкона виднелись только гигантский нос, выпученные глаза и лысина.

— Нам не нужна девочка — нам нужна муза, — взывал Азад.

— В первом ряду муза, — уточнил Абиг.

— В первом ряду не получится — там датская принцесса со свитой.

— Принцесса наверняка страшна, как фальцет азербайджанца, — разозлился Абиг. — И плевать я хотел на них! Они не достойны даже моего мизинца.

— Ради всего святого! — упрашивал Алису Азад. — Если вы откажетесь, то сорвется концерт в оперном театре. Я его знаю!

Алиса даже не успела наложить макияж — выступление начиналось через полчаса. Азаду — директору Абига — пришлось в этот вечер еще дважды стоять на коленях. Чтобы Алису пустили в театр с собакой и чтобы приготовили место в первом ряду. На пронос Соломона дали добро, а первый ряд заменили вторым. Зато прямо по центру.

И зазвучала музыка! Абиг появился на сцене — зал принял его экстазом эмоций. Маленький человечек, который полчаса назад собирался прыгать с балкона от сознания собственного несовершенства, снисходительным взглядом прошелся по публике.