Игорь Подколзин - Искатель. 1968. Выпуск №6

Не успел я ей место присмотреть, как получаю телеграмму. Летит ко мне моя Лада… бортпроводницей самолета.

Вот это сюрприз! Приехал я на аэродром. Начальником там был мой фронтовой товарищ боевой майор Куценко, здоровенный мужчинище, под стать Поддубному, и усы такие же, как у знаменитого борца, и борьбой так же увлекался. Я как-то на фронте попробовал с ним схватиться. Чуть не задавил меня, медведь этакий, еле вывернулся. А еще Олесем заставлял себя называть. Олесь — это что-то нежное. Я уж его Александром Федоровичем величал.

«Куда летишь?» — он меня спрашивает.

«А я никуда не лечу. Я дочь встречаю с рейсовым самолетом Красноярск — Игарка».

«Добре, добре, — пробасил он. — Зайдет к нам на посадку ИЛ-14. Двигай на поле. А потом отметим прибытие как положено». — И хитро на меня поглядывает.

Пришлось ему объяснить, что я теперь всегда за рулем — это раз. Во-вторых: дочь «пролетом», так сказать, мимо меня, а не ко мне.

«Значит, теперь частенько встречаться будем», — решил Александр Федорович и повел меня на летное поле.

Аэродром у него уже по всей форме сделан, с бетонированными дорожками, не то что во фронтовых условиях.

Вижу, снижается ИЛ-14. Аккуратно так. Коснулся колесами посадочной полосы, приземлился на три точки. Классно!

Сначала пассажиры выходили с чемоданами, с рюкзаками. А потом появилась в дверном проеме и моя Лада. Ладная такая, стройная, в облегающей форме, ну прямо регулировщица на улицах Берлина! Когда-то мы с Олесем, то бишь с Александром Федоровичем, на таких заглядывались. Пилотка на дочке чуть набекрень, волосы светлые пучком, глаза синие и улыбка. Ничто так не красит женщину, как улыбка! Улыбка Ладу мою красавицей делала.

Сойти ей на землю я не дал, сам с последних ступенек снял и сжал в объятиях.

Куценко по плечу меня колотит:

«Эй, Зосима Петрович! Придушишь бортпроводницу нашу! Рейс сорвешь, медведище!»

Я их и познакомил. Медведище-то не я, а он, конечно, был.

Но вскоре улетела моя Лада. Не успел я с ней наговориться. Тоскливо мне стало. Еду назад по шоссе и размышляю, не пора ли на Большую землю, ведь и бабка совсем плоха!.. Одна радость — самолет из Игарки завтра утром возвращается.

Поутру я на служебном мотоцикле к аэродрому выехал. Заодно рассчитывал шоссе проинспектировать. Выезжаю прямо на летное поле. Вижу — Куценко уже на месте около бензовоза.

Стоим мы с ним на густой траве, и оба дивимся, до чего же здесь, в Заполярье, травы густые и сочные. И везде словно голубые брызги рассыпаны. Это цветы. Лето короткое, и все растущее торопится набраться сил, щедрой жизнью расцвести.

«Ну, друже Зосима Петрович, сегодня твоей бортпроводнице проверка настоящая выходит».

«А что такое?» — спрашиваю.

«Качка там, болтанка, будьте ласковы! — и Куценко указал на низкие облака. — Ям в воздухе поболе будет, чем в тундре».

Но «воздушное бездорожье» Ладин самолет благополучно преодолел и из облаков вынырнул. На посадку идет.

Почему-то я вспомнил, что не пожелал Ладе «счастливых посадок». И сразу вижу, глазам не верю: у самолета только одно шасси под крыльями выдвинулось.

Дух у меня захватило. Пугливым меня на фронте никто не считал, но тут… Пот у меня на лбу выступил. Посмотрел я на друга своего Куценко. И у того лицо мокрое, хоть полотенцем вытирай.

Вижу, самолет над аэродромом круг делает, на посадку идти не решается. Да и как тут сесть, когда даже не на «задние лапы» садиться надо, а как бы на одну лапу, если не считать переднего колеса.

Подбегает к нам водитель бензовоза. Я его сразу узнал: на шоссе встречались. Лихой водитель. Несколько раз мне казалось нарушает он правила. А поближе присмотришься — нет, все в норме.

«Разрешите обратиться, товарищ майор милиции», — говорит он мне.

Куценко к диспетчерской побежал по радио с пилотом договариваться. Я Ваню выслушал, так паренька звали, и потащил его вслед за начальником аэродрома.

Но прежде чем вам дальше все поведать, должен я рассказать, что на самолете происходило.

Летели там среди пассажиров: моряков, горняков, геологов, строителей — несколько своеобразных людей. Прежде всего Сходов Василий Васильевич, знаменитый полярник, начальник крупнейшей зимовки, все вы его знаете. Худой, сдержанный и непреклонный. Потом Пузырев Эдуард Ромуальдович, заготовитель пушнины, здоровяк, балагур, любитель поесть и попить, и не только фруктовую воду. И еще Зинаида Григорьевна, взбалмошная дамочка, каждый год свой отпуск проводившая в туристских путешествиях, привозившая в Заполярье последние моды прямо из загранпоездок. С ней рядом сидела Татьяна Петровна, скромная учительница из интерната, недавно открытого в тундре. И с ней вместе трехлетняя дочка, тоже Таня, Танечка. Ну и еще там был, так сказать, «главный герой» — Игорь Ольгович Логов, так он свое имя-отчество произносил. Окончил он недавно в Москве авиационный институт и в Арктику летал для собственного удовольствия, как «индивидуальный турист». Носил он зеленую туристскую робу на «молниях» и на ней два значка: альпинистский (первый разряд имел) и парашютистский с двузначной цифрой — по числу сделанных прыжков. С виду богатырь, лицо голливудское, бородка модная, запущенная в знак того, что «пребывает в походе». И всегда белозубая улыбка.

Начальник аэропорта прав был на счет испытания нашей бортпроводницы. Едва поднялся самолет из Игарки, начало его болтать. Проваливался он в ямы, как сорвавшаяся в шахту бадья. У людей дух захватывало, внутренности, как говорится, к горлу подступали. Многие из пассажиров не новички, привычные были, морской болезни неподверженные. Не то что моя Лада. Ей нужно было ходить, прямо держаться, обслуживать пассажиров, которым плохо становится, нарзан и таблетки всякие подносить, улыбаться. А она сама еле жива.

Тут Зинаида Григорьевна, дамочка-путешественница, и говорит:

«Простите меня, стюардесса. Что-то на вас лица нет. Так же было и на лайнере «Сабена» перед вынужденной посадкой». Лада моя от стыда, а может быть от возмущения, румянцем вспыхнула. Тогда Зинаида Григорьевна удовлетворенно заметила:

«Ну вот, теперь я спокойна, душечка. Мерси».

А Логов, альпинист и парашютист, с восхищением на Ладу смотрит. Встал со своего кресла и идет за Ладой в хвост самолета. Гитару взял и ну петь забавные туристские песенки, правда, все на один манер. Потом говорит ей вполголоса:

«Не обращайте на эту мымру внимания. Я вас научу, как качку переносить. Система дыхания!»

И стал показывать, как надо дышать. А Лада моя опять зеленая стала. Тошно ей, света в глазах не видит.

А он стоит, гитарой проход загораживает:

«А еще верней будет, когда прилетим в Красноярск, садануть нам с вами на Столбы. Чуете? Пара восхождений с веревками, и никаких головокружений! Гарантия с треугольной печатью. Костер, палатка!» — и он прищелкнул языком.