Enahma [enahma@yahoo.co.uk] - Освобождаясь от пут

Дамблдор улыбнулся мужчине и повернулся к Снейпу.

– Артур прав, Северус. Я не могу принять твою отставку. По крайней мере, не сейчас. Ты нам нужен здесь, по крайней мере, до конца войны.

Снейп усмехнулся.

– Так вы хотите, чтобы я оставался здесь до конца моих дней, директор?

Дамблдор рассмеялся, и даже некоторые Уизли улыбнулись.

– Ты не находишь, друг мой, что ты немного пессимистичен?

Северус слегка поклонился, но не улыбнулся.

– Я был серьезен, Альбус.

Гарри повернулся к нему и взял за руку.

– Мистер Уизли и директор тоже были серьезны. Ты нам нужен здесь, – сказал он, и затем неуверенно добавил, – папа?

Когда же Снейп так и не показал ни единым знаком, что он принял ситуацию, к нему шагнула миссис Уизли.

– Сейчас война. Нам нужно научиться прощать и забывать, объединяться против нашего общего врага. Ты не можешь сейчас уйти. Твое место здесь. Я, мы прощаем тебя, Северус, – сказала она и протянула свою руку для рукопожатия.

Снейп смотрел на женщину напротив него.

– Если вы настаиваете, – горько сказал он и схватил протянутую руку.

А потом произошло то, что, Гарри был уверен, он никогда не увидит: все присутствующие Уизли шагнули к зельевару и пожали ему руку.

Битва была выиграна.

– Завтра поход в Хогсмид. Пойдем вместе? – спросил Арес, намазывая масло на свой обычный утренний тост.

Гарри посмотрел на него, думая, что ответить. Могли они пойти вместе? Его глаза сузились, когда он посмотрел на коричневоволосого мальчика, сидевшего рядом.

– Папа хотел, чтобы я помог приготовить зелья для лазарета, – сказал он наконец, и это было правдой: они с Северусом действительно планировали приготовить в выходные заживляющие зелья. – Но я спрошу его, – торопливо добавил он. Ему нужно было побольше времени, чтобы решить, и это было хорошим предлогом.

– Ладно, – сказал Арес, в его голосе явственно ощущалось разочарование.

Гарри мысленно вздохнул. Арес никогда не хотел ходить в Хогсмид, а теперь он хотел бы пойти, и именно с Гарри! Он неловко поежился.

– На зимних каникулах я был дома, – спокойно добавил Арес, но Гарри в тревоге не мог поднять на него глаза.

– О, – Арес не общался с ними с тех пор, как его отца арестовали как Пожирателя Смерти. – И что? – с любопытством спросил он.

– Это долгая история, – тот откусил тост. – И я не хочу рассказывать перед всем факультетом.

Гарри огляделся и заметил, что никто не смотрел на них и не слушал.

– Никто не обращает внимания, – повернулся он к Аресу.

Тот нахмурился.

– Ты не можешь быть в этом уверен, – его лицо посуровело, и, открыв учебник по арифмантике, он спрятался за ним. Его поведение ясно сказало Гарри: «Оставь меня в покое!»

Гарри громко вздохнул.

– Послушай, я действительно… – начал он, но Арес его перебил:

– Я хочу перечитать главу перед уроком, – пробормотал он, не поднимая взгляда от книги.

Гарри почувствовал в животе сильную боль в ответ на слова Ареса. Он не хотел причинит боль или оскорбить мальчика, но умудрился это сделать. Гарри действительно не знал, как поступить. Видение предостерегло его от внезапных и опасных шагов, он не был готов оказаться перед красноглазым монстром – по крайней мере, пока. Они с Северусом даже не начали курс темной магии.

Арес не говорил ни слова весь урок арифмантики, а после его окончания поспешил к классу трансфигурации, оставив Гарри с Гермионой. Они направились в кабинет защиты.

– Я не знаю, что делать с Роном, – вздохнула Гермиона, когда они остались одни в пустом коридоре. – Он всегда ведет себя так подло по отношению к тебе. И что он сказал в воскресенье…

Гарри пожал плечами.

– Брось это. Я не возражаю. Так или иначе, сегодня я должен идти в кабинет МакГонаголл, чтобы поговорить с ней и с Роном. Поверь, я не жду этого с нетерпением. Однако я уверен, что профессор не позволит ему обзывать меня, как обычно.

– Он ведет себя с тобой как ублюдок!

– Да, – Гарри остановился и посмотрел Гермионе в глаза. – Но я не думаю, что и сотни бесед смогут его изменить. Он решил, что всегда будет меня ненавидеть. Некоторое время я думал, что могу завоевать его… по крайней мере, симпатию, если не дружбу, но он никогда не давал мне даже маленького шанса сделать это. Я для него только отвратительный мечтающий-быть-Пожирателем-Смерти Снейп, он не смог разглядеть меня сквозь мое имя и свою необоснованную ненависть. И теперь я бросил попытки с ним подружиться.

Гермиона кивнула и положила свою руку на его. Оба в страхе остановились, когда Гарри не вздрогнул, почувствовав прикосновение. Гермиона тепло улыбнулась.

– Я счастлива, что профессор Снейп не ушел в отставку. Знаешь, он сильно изменился с тех пор, как он с тобой. Он не столь пристрастен и несправедлив, как обычно был раньше.

– Он больше не шпион, Гермиона.

– Да, но… не только эти шпионские дела. Он кажется спокойнее… счастливее. Знаешь, впервые я увидела его не таким, как раньше, на похоронах Гарри. Профессор тогда был полностью сломлен.

На лице Гарри отразилась боль, и он не смог ответить. Внезапно у него в памяти всплыла картина стоящего на коленях и плачущего Северуса, и его сердце на мгновение остановилось. Что с ним сделала бы его НАСТОЯЩАЯ смерть? Пережил бы он снова потерю Гарри, но на этот раз безвозвратную и навсегда? Гарри зажмурился.

– Квайетус? – голос Гермионы был обеспокоенным. – Что-то не так?

Гарри все еще не мог открыть глаза, только покачал головой. Не «что-то» было не так. Не так было все.

Рука Гермионы на его руке слегка сжалась.

– Гарри пытали и убили, а Северус обвиняет во всем себя. Он не может себя простить за все, что сделал. Однако всю жизнь он действовал под принуждением, даже когда Поттера поймали. Вся эта ситуация была виной Поттера, а не Северуса. Поттер действовал безответственно, оставив дом дяди, и это была его вина, что их так ужасно пытали, – Гарри не смог продолжить. Его настойчиво атаковали картины предыдущих ночей. Пять дней назад кошмар Северуса впервые разбудил Гарри, и он держал и успокаивал дрожащего мужчину, находившегося в полусознательном состоянии, и с тех пор каждая ночь была наполнена кошмарами и слезами – и Гарри видел, что кошмары Северуса были, в основном, о Поместье Кошмара и их общем плену.

Гермиона внимательно разглядывали стоящего перед ней задумчивого мальчика.

Что-то в его поведении было странным, слишком личным, но Гермиона не могла понять, что именно. Как будто он обвинял себя, но он же не был там, ничего не сделал. Слезы текли из глаз мальчика, но он их не замечал, просто стоял, и плечи его дрожали. Внезапно Гермиона положила руку ему на плечо и притянула поближе, успокаивающе обняв. Гарри, потрясенный, принял дружеское прикосновение и прислонился головой к ее плечу, борясь с рыданиями, рвущимися из груди.