Владимир Шурупов - Искатель. 1984. Выпуск №1

— В год мы даем продукции почти на сорок миллионов рублей. Плановый бой установлен два-три процента от этой суммы. Ответственность в цеху у нас бригадная, каждый заинтересован в качестве изделий. Но что греха таить, все случается: и несоблюдение геометрических пропорций, и нарушение рисунка, и прорезь алмазной грани. — Фофанов показал в сторону цветка. — Такие изделия подлежат уничтожению. Были, правда, факты, когда они не уничтожались, а уходили на сторону, мы за это строго наказывали мастеров ОТК и других виноватых. Но крупных хищений у нас нет…

— Погодите, — прервал его Маврин. — Попробуйте мысленно вернуться к тому времени, когда и бригадной ответственности не было, и охраняла завод уж наверняка не вневедомственная охрана, ну, допустим, лет на пятнадцать назад.

— Ого! Куда вы хватили. Тогда все по-другому было. В проходной у нас инвалиды сидели — кто без ноги, кто без руки, в преклонном возрасте. Где им было уследить за всеми. Кстати… — Фофанов вдруг замолчал, что-то припоминая, — десятка полтора, а то и больше лет назад как раз в этом цехе осудили трех человек за хищение. Ловко они втроем орудовали, целый конвейер налажен был. Фамилии их сейчас запамятовал.

— Коробко тогда работал в цехе?

— Работал начальником смены. Его незадолго до этого поставили. Но вы не думайте — он к хищениям не причастен. Следствие проверяло.

В первую секунду после слов заместителя директора у Маврина даже екнуло в груди — таким многообещающим показалось сообщение, но, поразмыслив, он решил, что между этим событием и убийством Коробко спустя столько лет вряд ли окажется какая-то связь. А все же Маврин решил посмотреть в архиве старое дело.

Сразу после встречи с Фофановым он вернулся в городскую прокуратуру, которая располагалась в одном здании с Боровским городским судом. Заместитель прокурора города Пантелеев, выслушав просьбу следователя, тотчас послал своего секретаря с запросом в судебный архив. Не проявляя любопытства, Пантелеев уткнулся в бумаги и, казалось, забыл о посетителе. Однако вскоре поднял голову, посмотрел на Маврина и спросил:

— Много у вас дел в производстве?

— Хватает, — уклонился он от ответа. — Фофанов оказался вам полезен?

— В известной мере. Правда, я рассчитывал на большее.

— Да-а-а… Стекольный завод, — задумчиво произнес Пантелеев. — Хрусталь там воруют и поныне.

— Завод вас, однако, беспокоит.

— Время от времени. Но, конечно, нет и сотой доли того, что было прежде.

— Значит, ничего серьезного?

— По мелочи. Воруют иногда. Ищем, привлекаем. Бывает, кое-кто в вытрезвитель попадет или нахулиганит. Был года три назад случай с мастером Сытовым на охоте — стреляли в него, убить пытались. Он охотник был, этот мастер. Пошел на охоту, с ним еще двое, наших, заводских. Шли они по густолесью, вдруг слышат — два выстрела. Смотрят — мастер упал. Подбегают — тот лежит и стонет. Они кровь ему с лица отерли и из щеки здоровую занозу вытащили. Оказалось, одна из пуль расщепила ложу ружья и кусок дерева воткнулся ему в щеку. Повезло. Заноза не пуля. По характеру повреждения на ложе эксперты дали предположительное заключение, что выстрел скорее всего произведен из пистолета.

Петр Петрович слушал затаив дыхание.

«А вдруг это не случайно? — думал он. — И в том, и в другом случае работники завода, и тут и там выстрелы из пистолета».

— Что же дальше? — со всевозрастающим интересом спросил он.

— Дальше? Мастер вскоре пришел в себя, но ничего путного сказать не смог. Кто стрелял, он не видел, из-за чего могли в него стрелять, тоже не знает. Пулю и гильзу не нашли — почва болотистая. Вот и занимаемся этим делом до сих пор. Уж и сам потерпевший просит прекратить его, мол, выстрелил кто-то по ошибке…

В этот момент принесли из архива дело. Заместитель прокурора вышел из кабинета, и Маврин углубился в чтение.

К моменту расследования дела по группе расхитителей Коробко уже около двух лет работал начальником смены. Группа, которая привлекалась к ответственности, состояла из бригадира этой смены Сусло Андрея Герасимовича, кладовщицы цеха Племенниковой Ольги Алексеевны и водителя автомашины Карпова Игоря Петровича. Механика хищений была проста. Бригадной ответственности тогда не существовало, и Сусло практически ежедневно подбрасывал кладовщице неучтенную продукцию, которая затем вывозилась Карповым в общей массе.

Едва Маврин прочел все и сделал необходимые записи, как вошел Пантелеев и молча положил перед ним другую пухлую папку с делом о покушении на убийство, которое произошло почти три года назад.

— Потерпевший Сытов имел какое-нибудь отношение к хищениям на заводе, за которые осуждены Сусло и компания? — мимоходом спросил Маврин, продолжая перелистывать страницы.

— По делу этого не установлено.

— А работал ли он в цехе, когда там орудовала группа Сусло?

— Понятия не имею. Между тем и этим событием свыше десяти лет.

— Наберите, пожалуйста, телефон замдиректора Фофанова, — попросил Маврин.

Пантелеев набрал четырехзначный номер и передал трубку.

— Василий Константинович, я попросил бы вас узнать, с какого времени работает в цехе по обработке изделий Сытов.

— Могу сказать сразу. Сытов работает на заводе семнадцать лет, из них в интересующем вас цехе шестнадцать.

Маврин мысленно подсчитал. Выходило, что к моменту возникновения дела о хищении он проработал там свыше трех лет.

— Нельзя ли сейчас прислать Сытова ко мне в городскую прокуратуру?

— Одну минуту. — Голос Фофанова пропал и через минуту послышался вновь. — Он сейчас на заводе и будет у вас через полчаса.

В кабинет вошла худенькая девушка.

— В приемной прокуратуры междугородная разыскивает следователя Маврина, — сказала она.

Петр Петрович встал, вышел следом за девушкой.

— Петр Петрович! — услышал он в трубке голос Кати Майоровой. — Пропал Москальцов. Приехал и вскоре пропал. Кононов поручил мне связаться с вами, сам он сейчас в поселке. И еще: нашли Семена Прудникова, сегодня доставили в город.

— Вы допрашивали его?

— Эдуард допрашивал. Прудников утверждает, что выкинул интересующий нас предмет в озеро.

— Тоже мне, криминалисты, — пробурчал в трубку Маврин.

— Не слышно! — прокричала Катя. — Говорите громче.

— Выеду ночным поездом. Буду во второй половине дня. До моего приезда Прудникова оставьте в покое.

Он вернулся к Пантелееву и стал дожидаться Сытова. Прошло не полчаса, а значительно больше, прежде чем в дверях показался маленький, юркий человечек с крупным носом и высоко поднятыми бровями. Он быстро обежал взглядом кабинет и, протянув Маврину клочок бумаги, на котором был записан номер кабинета и фамилия следователя, заискивающе сказал: