Святослав Чумаков - Искатель. 1984. Выпуск №4

— Один не останешься. Я верю… — У Олега Константиновича сейчас не было сил прогнать Игоря снова под брезент. Он был рад, что кто-то рядом, а значит, не вернутся галлюцинации — освещенный яркими огнями порт и сияющий лайнер. Он продолжал говорить: — Ты выживешь и когда-нибудь сможешь рассказать тем, кто родится после войны, что с нами было. Что вот была такая подлость во время войны. Была охота на мирные суда. Удар из-под воды и трусливое бегство с места убийства. Хотя мог и не убегать, потому что никакой следователь долго еще не будет искать преступника, следы преступления. Но преступление не может быть бесследным. Вот и здесь: мы след и мы — свидетели. Мы будем нужны, когда придет победа, А ты будешь нужен, когда я стану совсем старым и, может быть, что-то забуду.

— Вы верите, дядя Олег?

— Твердо верю. И знаешь, если у тебя действительно есть силы, если ты совсем не замерз, побудь со мною. Скоро рассвет, и я могу забыться. Я могу пропустить встречный корабль.

— И вы знаете, что он скоро будет?

— Верю, что будет. Если бы не верил, может быть, уже умер.

Когда занялся тусклый рассвет, Соколов заполз под брезент, в духоту, влагу, но все же там чуть теплее. Рядом полулежал, плотно прижавшись, Игорь. Прежде чем выключилось сознание, Соколов подумал: «А кто там сейчас на руле и кто впередсмотрящий?» Но впервые за все это время у него не хватило ни сил, ни воли отодвинуть край брезента и посмотреть, кто там на носу и корме. Кто там на вахте?

Потом ему почудился гудок, густой, низкий, почти такой, как у «Ангары». Но он решил, что это снова галлюцинации, а может быть, просто сон,

Из рапорта начальнику Дальневосточного пароходства от капитана парохода «Индигирка» Петрова И.В.:

«Настоящим ставлю вас в известность, что на переходе из Сан-Франциско во Владивосток при подходе на траверз пролива Лаперуза прямо по курсу увидел буруны. Изменив курс на 33В, примерно через 30–40 минут обнаружил по курсу шлюпку с вооруженной мачтой. Обойдя шлюпку два раза, не обнаружил никого, кроме раскрытых банок с неприкосновенным запасом и на кормовой части какой-то возвышенности, покрытой брезентом.

На третьем заходе подал один длинный гудок. На шлюпке открылся брезент, под которым находились люди, сообщавшие, что это часть команды с парохода „Ангара“, оставшаяся в живых. На четвертом заходе, прикрыв шлюпку, подошел к ней вплотную, поднял на борт одну женщину, одного ребенка, как выяснилось, пассажира тринадцати лет, и одиннадцать человек мужчин. Всем поднятым на борт была немедленно оказана медицинская помощь»…

Наверно, нет ничего тоскливей штормовою пустынного моря без паруса, без клочка суши на горизонте. Лишь свинцовая, испещренная рябью поверхность воды раскинулась во все стороны, постепенно растворяясь во мраке. Даже горизонта здесь не было видно.

Ротанов стоял на верхней галерее один. Давно заброшенные помещения верхнего яруса не нуждались даже в охране.

Он услышал шаги, но не изменил позы. Кто-то осторожно, крадучись, подходил к нему сзади. Это не были шаги робота. Может быть, Эсхин?..

Ротанов резко обернулся. Перед ним стояла Элна. Широкий светлый плащ, волнами окутывающий фигуру, незнакомая прическа.

— Ты? Откуда? Как ты здесь очутилась?

Она прижала палец к губам и ответила полушепотом, не отрывая глаз от его лица, словно видела впервые:

— Когда-то я была хозяйкой этого острова, и мне известны тайны, о которых не знает даже Эсхин… Но ты, кажется, не рад мне?

— Не знаю, — честно признался он. — Слишком это неожиданно.

Никогда его не подводила память, а вот сейчас он не мог сказать, почему таким знакомым и одновременно чужим показалось ее лицо. Словно это была другая женщина.

Она без улыбки, серьезно и испытующе смотрела ему прямо в глаза.

— Ты знаешь, почему я здесь?

Он отрицательно качнул головой.

— Со мной произошло что-то странное. Когда Эсхин отпустил меня, мне казалось, что все правильно. Ты попал туда, куда стремился, я выполнила свои обязательства. Одним елевом, оставалось улететь со спокойной совестью.

— Не получилось?

— Не получилось. Наверное, есть какая-то другая правда, хотя я до сих пор не понимаю ее. Не должна я была возвращаться, не должна говорить тебе то, что собираюсь сказать.

Она замолчала, и он не произнес ни слова, чувствуя, что в эту минуту ничем не может помочь ей Только она сама имеет право решать, что делать дальше.

— Некогда нам раздумывать Эсхин уже знает, что я здесь. Слышишь свистки охраны? Через минуту они будут здесь. Пойдем.

— Но куда? Отсюда один выход — в галерею, а там роботы.

— Пойдем. Я покажу тебе Хронар. Самое большое достижение нашей цивилизации и самую большую ее тайну.

— Разве ты имеешь право это делать?

Не отвечая, она достала откуда-то из складок своего плаща небольшой предмет, похожий на карманный пылесос, и нажала кнопку. Ничего особенного не случилось, лишь прибор протяжно взвыл и тут же смолк. Она схватила его за руку и толкнула к стене. Все еще не понимая, чего она хочет, инстинктивно он оперся о стену и почувствовал, что рука свободно входит в вязкую массу камня. Она опять подтолкнула его. И тогда он шагнул прямо в стену. Стена раздалась, пропустила его и сразу же сомкнулась вновь. Элна была уже рядом, оба они стояли в соседнем помещении. Очевидно, это была комната для наблюдений и подслушиваний. Странные механические уши уродливо присосались к стенам. Сейчас здесь никого не было, очевидно, поднятая по тревоге охрана вся была, в коридоре

Элна вновь подняла свой «пылесос».

— Это молекулярный дезинтегратор Он ослабляет связи между молекулами любого вещества, правда ненадолго. Ты не мешкай при переходе, а то можешь оказаться замурованным в стене.

Вновь она нажала кнопку, скова взвыл прибор, и вот они, как во сне, проходят сквозь стены из комнаты в комнату Мелькала длинная анфилада залов, коридоров, подсобных помещении, складов В одной из комнат они увидели охранников. Но те не успели ничего понять, как Элна и Ротанов уже исчезли в противоположной стене. Коридор, еще коридор. Очень толстая мена в конце. Показалось, что не хватит энергии прорваться. С гена уступила, и оба они оказались в огромном зале… Зал был почти пуст, лишь в центре, на небольшом каменном постаменте, покоился огромный куб из серого металла. Десяток наклонных колонн шли к нему с разных сторон. По их вибрации, по смрадному жару, пахнувшему в лицо, по отвалившейся кое-где термоизоляции он понял, что эти колонны — энерговоды. Каждую секунду поставлявшие в холодное металлическое тело этого куба целые реки энергии. Они подошли ближе, и лишь теперь Ротанов оценил размеры всего сооружения. Куб был высотой с двухэтажный дом. Ни трещины, ни единой ссадины не оставило время на его матовых, тускло блестевших боках.