Святослав Чумаков - Искатель. 1984. Выпуск №4

— Все равно велит следовать за ним.

— Запросите: «На каком основании? Мы за пределами запретных зон».

— Отвечает: «По распоряжению уполномоченного».

— Черт… кто там у них уполномоченный… Токио или левая нога какого-нибудь адмирала… Штурман! Поднимите сигнал протеста. Пусть и уполномоченный читает. Думаю, в бинокль ему все пока видно.,

В переговорах наступила пауза. Эсминец продолжал болтаться на волнах. Дым относило в сторону «Ангары». На крыло мостика вышел стармех:

— Небось по начальству докладывает про наше упрямство. Серьезный корабль… Четыре торпедных аппарата… пушки. — Стармех потянул носом. — А топливо у них, между прочим, дрянь, как и у нас.

— Спасибо за идею, — оживился капитан, подтолкнул краснофлотца. — Передай: «Запас топлива, воды ограничен, повторяю просьбу произвести досмотр на месте».

Эсминец сигнал принял, однако ответа не дал.

— Может быть, помолчим-помолчим — и разойдемся? — с надеждой проговорил стармех. — Однако зашевелились!

На палубах появились матросы. Одна группа расчехлила пулемет, другая начала спускать шлюпку, И сразу же замигал прожектор:

— Говорят: «Я зайду на судно», — тут же отчеканил наблюдатель.

Откуда-то вынырнул юный пассажир. Стармех погнал было его в каюту, но капитан удержал. Пока ведь тихо. Игорь осмелел, спросил:

— Николай Федорович, а досмотр — это обыск?

— Обыск. Скажу даже больше: шпионаж в пользу третьей державы.

— Какой третьей?

— Фашистской Германии, с которой Япония в союзе. Думаю, уже сегодня содержимое наших трюмов будет известно немецкому посольству в Токио.

— Разве сахар — военная тайна?

— Во время войны тайна не только сколько у нас пушек, танков и солдат, но и все, что нужно солдату, — сахар и хлеб.

— И мы сами пустим узнать военную тайну?

— Придется. Понимаю, о чем ты думаешь… «Капитан Рябов в Мальчиши-Кибальчиши не годится». Но ведь Мальчиш-Кибальчиш, если помнишь, когда был в плену у буржуинов, прикладывал ухо к холодному полу, чтобы слышать, как на помощь скачет красная конница. А теперь красная конница, танки и самолеты далеко на западе. У нас нет здесь иного оружия, чем выдержка и достоинство, чем наша гордость. Ясно, «адмирал»?

— Можно, я останусь с вами, здесь?

— Ради любопытства?

— А вдруг нужно будет кому-нибудь что-нибудь срочно и секретно передать?

— Хорошо. Нужно будет — воспользуюсь.

Игорь всматривался в приближающуюся шлюпку. Мерные взмахи весел. Одинаковые спины матросов. На корме офицер: сидит важно. Сжимает эфес сабли. Зачем она моряку, он же не кавалерист? Игорь до сих пор только в книжках читал про самураев: как их разбили на Халхин-Голе, как храбрый комиссар Иван Пожарский погиб на сопке Безымянной у озера Хасан, защищая границу. Распевал песню о трех танкистах. И вот теперь японская шлюпка подходит к их пароходу. Японский матрос цепко ухватился за штормтрап, подтянулся к борту. И офицер, опираясь о головы, плечи матросов, стал перебираться с кормы на нос, чтобы первым подняться на «Ангару».

— Теперь, Игорь, катись по трапу вниз. Приказываю пока быть рядом с мамой. Ты лично отвечаешь за нее.

Третий помощник сжег секретные документы и уже стоял у штормтрапа, готовый к приему незваных, но все же гостей. Японцы с ловкостью прирожденных мореходов карабкались вверх. Господина офицера пришлось поддержать за локоток, потому что тот зацепился каблуком о собственную саблю и едва не свалился с фальшборта на палубу. Однако и тени насмешки не заметил офицер на лице русского. Холодная вежливость. Жест руки, приглашающий следовать за ним. У двери каюты капитана третий помощник приостановился, одернул китель, поправил фуражку подчеркнуто тщательно, неторопливо. Неожиданная остановка, явно продемонстрированная почтительность к своему начальству сбили с темпа и несколько разозлили офицера. Он нетерпеливо громыхнул саблей.

Капитан сам открыл дверь салона.

— По распоряжению уполномоченного офицер досмотра лейтенант Ято, — на довольно сносном русском языке представился японец.

— Капитан Рябов. Мой помощник Соколов.

— Капитан имеет право говорить только при свидетелях? — ухмыльнулся Ято.

— Но вы тоже вошли в каюту не один, а в сопровождении вооруженного матроса. В дверях вижу второго. А там маячит к третий.

— Это для голосовой связи с сигнальщиком.

— Принимаю объяснение.

Ято потребовал судовые документы и без пререканий получил их. Внимательно изучал каждую страницу. Время от времени он отрывался от бумаг, что-то резко выкрикивал часовому, стоявшему в дверях, а тот передавал фразу дальше, сигнальщику.

— Я бы просил дублировать ваши переговоры на русский или английский язык.

— Это удлинит мою работу, — отказался Ято.

— Мы располагаем временем, не так ли, Олег Константинович?

Соколов неопределенно пожал плечами.

— Капитан не спешит домой? — ехидно спросил офицер.

— С тех пор, как приказано лечь в дрейф,

— А вы не теряете выдержки, капитан.

— Как и мое государство, соблюдающее строгий нейтралитет по отношению к Японии. Итак, что же дальше? Идет четвертый час нашего совместного дрейфа.

— Думаю, что это только начало. — Ято отвалился на спинку дивана, жестом этим давая понять, что он, и только он, в данной ситуации хозяин положения. — Я уполномочен зачитать вам письменное заявление, — и вынул из кармана сложенный вчетверо листок. Торжественно начал чтение:

— «Японская империя имеет строго справедливую позицию по отношению к СССР, который является нейтральным государством…»

Оторвал взгляд от текста. Но эти двое русских не отреагировали на столь торжественную преамбулу.

— «…В настоящее время Япония ведет войну против Великобритании и США, поэтому Япония не может не обращать внимания на любые действия, которые могут помешать нашим операциям на море. Ваш пароход вступил в запретный район наших оперативных действий…»

— Протестую, — резко прервал его капитан. — Район, в котором мы находимся, согласован с вашим правительством для плавания советских судов. Если бы он был закрыт, мы немедленно получили бы уведомление из Владивостока.

— Этот вопрос будет исследоваться, — недовольно буркнул лейтенант и продолжил чтение:

— «…отправил по радио шифрованную телеграмму, когда увидел эскадру».

— Я категорически отвергаю обвинение в передаче данных об эскадре!

— Вопрос будет исследоваться…

«Поэтому вы обязаны следовать в порт Японской империи для подробного выяснения обстоятельств».

Ято положил текст заявления на столик. Выкрикнул:

— В случае отказа будет открыт огонь!

На Рябова, казалось, это предупреждение не подействовало. Он не спеша раскурил сигарету. Сам внимательно перечитал текст. Задал вопрос: