Владимир Дудченко - Канал

— Доброе утро, Юрий Федорович! Может, на КП роты пойдем? Перекусим вместе с офицерами, а?

— Да рано еще, Саша. Спят, наверное, еще. Покемарить что ли с полчасика? Пока наш солдатик с чаем не появится…

Агеев огляделся вокруг, но вестового, который готовил чай и носил еду из общего ротного котла, как следовало ожидать, нигде не было видно.

— Не ищите его, товарищ капитан, бесполезно. Спит где-то, как сурок. — Полещук посмотрел на ярко голубое небо и зажмурился от солнечных лучей. — Скоро прилетят соколы Израиля по нашу душу… Черт бы их побрал!

Капитан Агеев ошибался: никто из египетских офицеров не спал, и на КП роты уже кипела работа. Полещук глянул на планшет — в воздухе десятка полтора целей! Правда, они крутились над Синаем, но пересечь линию фронта для «Миража» или «Фантома» — минутное дело.

— Искяндер, — обратился к Полещуку лейтенант Адель. — Чего это хабир Юрий нервничает? — Он кивком головы указал на Агеева, меряющего мелкими шагами тесное пространство блиндажа.

— Голодный, наверное. Да и я бы не отказался от чашечки чая…

Приказы офицеров в египетской армии выполняются молниеносно. Еще бы, ведь за нерадивость солдат может запросто получить хорошую оплеуху. Поэтому едва Адель произнес слово «чай», как в руках русских оказались маленькие чашечки с крепчайшим чаем и сэндвичи.

Жуя сэндвич с таамийей (явно из поселка — как они умудрились так рано туда кого-то послать?), Полещук скосил глаза на планшет. Солдат-планшетист едва успевал наносить на плексигласовую поверхность векторы движения воздушных целей. Похоже, идут на нас, подумал Полещук, наблюдая, как три цели, отделившись от основной группы, стремительно приближались к центру планшета, то есть к позиции роты. Ближе, ближе… Последнюю метку планшетист нанести не успел и повалился на пол блиндажа.

Треск 23-миллиметровых зенитых установок пропал в страшном грохоте близких разрывов. Взрыв, еще взрыв… Блиндаж заходил ходуном, взметнулись клубы мелкого песка… Лица людей стали трудно различимы. Краем уха Полещук едва услышал, как арабы скороговоркой бормочут: "Аллаху акбар, Аллаху акбар…" Послышалось еще несколько взрывов, не таких мощных, наверное, ракет. И звенящая в ушах тишина…

Полещук ощутил противную дрожь в ногах. По его лицу и спине стекали струйки пота, сердце едва не выскакивало из грудной клетки… Только сейчас он заметил, что до боли сжимает в руках чашку с чаем. Машинально он поднес ее ко рту и тут же сплюнул, на зубах противно захрустел песок. Посмотрел на капитана Агеева. Тот в неудобной позе, на корточках, как и во время предыдущих налетов, неподвижно сидел в самом углу блиндажа. Лица советника из-под надвинутой каски почти не было видно.

Отплевываясь и вытирая носовым платком грязное от пыли и пота лицо, Полещук выбрался из блиндажа. Всюду воронки. В воздухе характерный удушливый запах разорвавшегося тола. Неподалеку от блиндажа — яма внушительных размеров, скорее всего, от 500-фунтовой бомбы. Кто-то, Полещук не смог разобрать, солдат или офицер, неподвижно лежал на песке: разорванное в клочья хаки, кровь, наверное, убит. К нему, увязая в песке, приближались два солдата с носилками.

— Кто?! — громко спросил Полещук. — Убит или ранен?

Бойцы наклонились над телом, потом один из них выпрямился и сказал:

— Ариф Мухаммад… Устушгид… [Сержант Мухаммед… Погиб… — араб. ] — И он добавил что-то скороговоркой с упоминанием Аллаха.

Полещук вытащил из кармана помятую пачку «Клеопатры», закурил и пошел дальше, безуспешно пытаясь вспомнить этого сержанта. Под ноги попался осколок бомбы, он нагнулся и поднял его. Металл еще не остыл, был горячим. Полещук пальцем осторожно потрогал острые, как бритва, края и отбросил осколок в сторону. Он подошел к своей мальге и обомлел — блиндажа не было! Его с капитаном Агеевым фронтовое жилище не выдержало прямого попадания ракеты. Сигарета догорела до фильтра, и Полещук швырнул ее на землю. "Сколько накатов? — вспомнил он вопросы Агеева. — Выживем ли при бомбежке?…" Нет, ни черта бы не выжили, подумал Полещук, разглядывая то, что недавно было блиндажом и могло стать их могилой…

— Что ты теперь скажешь, Искяндер? — он невольно вздрогнул, услышав за спиной голос лейтенанта Фавзи, фанатично верующего мусульманина, обожавшего вести разговоры на теологические темы, с которым Полещук старался не спорить, дабы не попасть в сложную ситуацию (в ВИИЯ не преподавались дисциплины, связанные с исламом и другими мировыми религиями, зато часов марксизма-ленинизма было более, чем достаточно!) — Всемогущий Аллах вас спас!

Полещук молча посмотрел на заваленный вход, торчащие прутья арматуры, разорванные мешки с песком, пнул сапогом штырь с пропеллером, фрагмент авиационной ракеты, и повернулся к Фавзи.

— Думаю, ахи, что ты прав. Ведь только Аллах вовремя направил нас с хабиром Юрием в штабной блиндаж. Чаю попить… Фавзи, дай команду, чтобы солдаты раскопали мальгу! Там остались наши вещи, два автомата, много чего нужного… И вообще, где нам с Юрием теперь жить?

— Хадыр, эфендем! — шутливо взял под козырек Фавзи. — Дия вахида! [Одна минута! — егип. ] Сейчас направлю бойцов с лопатами. А об Аллахе, милостивом и милосердном, ты хорошо подумай!.. Ты спрашиваешь, где жить… Аллах велик — не оставит вас без своей милости!

Полещук досадливо махнул рукой и пошел делиться неприятной новостью с Агеевым, вспоминая, что находилось в его потрепанном институтском портфеле. Главное — «Браунинг», думал он, словари, транзистор, сигареты и 200-граммовая плитка черного шоколада из «Гроппи» — сущая ерунда! Хотя тоже жалко, если пропадут!

Полещук посмотрел на голубое небо: недавний хамсин, как по мановению волшебной палочки, сменился редкими перистыми облаками и ярким солнцем. Где-то далеко, в северном направлении, глухими раскатами грома звучала артиллерия. Он еще раз посмотрел на небо и потопал дальше.

Капитан Агеев поначалу как-то безразлично отнесся к сообщению Полещука о том, что их мальгу завалило, но буквально через пару минут неожиданно обрадовался:

— Саша, свяжись срочно с Абу-Сувейром! Может, батальонный разрешит выехать в Каир…

Но связи с батальоном, как сказали Полещуку на КП роты, не было — где-то перебило телефонный кабель, и связисты пошли искать место разрыва. Агеев подождал немного и, ссутулившись, неохотно побрел на станцию П-15, где обнаружилась какая-то неисправность.

— Ты мне дай знать, когда будет связь с батальоном, — сказал он Полещуку, остановившись у блиндажа. — Да проследи, как там нашу мальгу разрывают… Хоть бы эти опять не прилетели!

Агеев вздохнул, взглянул на небо, надел каску, и в сопровождении одного из офицеров направился в сторону станции. Полещук проводил их взглядом и нырнул в блиндаж. На планшет любо-дорого смотреть: пара целей над Синаем, в районе Эль-Ариша, и все. Связи с Абу-Сувейром по-прежнему не было. Принесли чай, и Полещук с наслаждением выпил два стаканчика. А затем, еще раз глянув на планшет — ничего нового — пошел к своей мальге, надеясь, что ее уже успели раскопать… Надо бы пообщаться с Набилем, думал он по пути, ночевать-то негде, пусть пристроит нас с Юрой где-нибудь… А может, действительно, в Каир разрешат? Это было бы очень кстати! Жаль, что Тэта уже улетела в свою Грецию…