Владимир Дудченко - Канал

Полещук достал сигарету и сказал:

— Радоваться должен! Доложи, что самолет практически целый, наши укакаются от радости… Особенно, в Москве.

— А где второй летун? — спросил майор Смирнов. — Их же двое должно быть.

— Не знаю, — сказал Полещук. — Наши поймали только одного. Может, не успел? — Он посмотрел на «Фантом». — Может, этот второй и пытался посадить самолет? Вытаскивать надо, зарылся в песок, техника нужна…

— Да уж, — произнес Смирнов и повернулся к подходящему Агееву.

— Привет доблестным РТВ! — сказал он, протягивая руку. — Вот, обсуждаем с вашим переводчиком эту машину… Несбиваемую и непобедимую! — Смирнов засмеялся. — Против лома нет приема, окромя другого лома! Нашего лома — САМ-3, как они, супостаты, называют нашу «Печору»…

Агеев молча пожал руку Смирнова и сказал, бросив опасливый взгляд на «Фантом»:

— Поздравляю. Теперь нас евреи не оставят в покое — разнесут в клочья! Вы же, товарищ майор, как обычно: сегодня здесь, завтра — там. А нам отдуваться!

Смирнов удивленно посмотрел на Агеева, тронул пальцем свой шелушащийся от солнца нос, резко натянул на голову кепи.

— Война, капитан, — сказал он. — Не мы ее придумали… Заводи! — крикнул он водителю, и солдаты, закинув автоматы за спину, побежали вниз к машине. — Поехали!

Смирнов махнул на прощанье рукой, и газик помчался по каменистой пустыне.

В Каире, а затем в Москве после получения оперативной информации по нескольким каналам, начиная с аппарата генерала Катушкина и резидентуры ГРУ, завертелась машина, были проинформированы соответствующие круги, озадачены дипломаты по линии МИДа, и проведены срочные переговоры за закрытыми дверями.

Под прикрытием ракетчиков «Фантом» демонтировали, извлекли из песка, погрузили на Камазы и доставили на авиабазу Каир-Вест. А спустя пару дней советские специалисты КБ Микояна уже ковырялись в его электронной начинке. Чуть позже несколько советских НИИ были озадачены изучением новейшего американского истребителя…

В Москве оказался и майор Шауль Кац, командир 201-й эскадрильи «Фантомов», сбитый в районе Фаида. Страшная египетская тюрьма, о которой он думал, повиснув на стропах парашюта, и готовясь к неизбежным пыткам, превратилась в неуютное место на борту военно-транспортного самолета советских ВВС, доставившего его в подмосковную Кубинку.

Шауль Кац прекрасно понимал, что его нелегальная депортация в Советский Союз связана с его же «Фантомом», и мучился мыслями о том, что его ждет. Он почему-то вспомнил молодого русского офицера, допрашивавшего его в Фаиде, умные, понимающие и сострадательные глаза этого смуглолицего парня в арабской форме, и подумал, что с таким человеком можно было быть самим собой — майором Хель Авира… Он закрыл глаза, и вновь, в который раз, как в кадрах кинофильма, возникли яркие картинки родительского дома в Кирьят-Хаим, отец и плачущая мать… Увидит ли он их когда-нибудь?…

Спустя какое-то время в Каире, подведя итоги операции «Железо», полковник Иванов со стаканом виски подошел к Озерову и сказал:

— Валерий Геннадьевич, можете вертеть дырку для ордена! Черт побери, все сложилось! «Фантом» у нас! Причем, в таком варианте, о котором мы даже не могли мечтать: с израильским летчиком! А скольких дипломатических усилий стоило все остальное!..

— А я-то здесь при чем? — удивленно спросил Озеров.

— Ладно вам прибедняться, — сказал резидент. — Этот ваш Полещук не только уточнил место падения «Фантома», но и участвовал в допросе летчика… Кстати, надо бы отметить этого лейтенанта…

Озеров вспомнил свой недавний сон про «Фантом» во дворе посольства, резидента в форме полковника ВВС, удивился про себя и спросил:

— Сергей Викторович, а какая у вас форма? Я понимаю, что вопрос дурацкий, но, тем не менее, что вы надеваете в Союзе, когда надо быть в военном обличии?

— Странный вопрос, — сказал Иванов. — Очень странный для вас, Валерий Геннадьевич. — А что, отвечу прямо: черные петлицы с пушечками — артиллерия… Только не спрашивайте, почему я на приемах в другом виде… Так надо, и вы это прекрасно понимаете… Давайте выпьем за «Железо», наш прорыв. Вы должны осознавать, как много это значит для нашей страны.

Валерий Озеров поднял свой стакан с виски, поднес ко рту, но пить не стал. Иванов этого, видимо, не заметил.

Египетские истребители-бомбардировщики сбили вчера над озером Манзала в северном секторе Суэцкого канала израильский самолет типа «Мираж».

В заявлении представителя военного командования ОАР, переданного агентством МЕН, указывается, что воздушный бой между 20 египетскими и 20 израильскими самолетами, в котором был сбит «Мираж», произошел после того, как израильские самолеты попытались преследовать египетские истребители-бомбардировщики, совершавшие второй рейд за вчерашний день на позиции израильских войск.

"Мираж" — уже второй по счету израильский самолет, сбитый в воздушном бою египетскими летчиками за последние 10 дней.

….Хагай Леви аккуратно проверился — слежки не было. Он еще раз, подойдя к витрине магазина, незаметно оглянулся. Каирская улица жила своей обычной жизнью: со значимым видом шагали клерки в белых рубашках с галстуками, громко расхваливали свой товар уличные торговцы, за столиками кофеен под навесами мужчины неторопливо беседовали, читали газеты, курили кальян; стайка девушек в длинных цветастых платьях прильнула к витрине соседнего магазина, рассматривая украшения…

Леви ухмыльнулся. Он уже не продавец сомнительных древностей в грязной галабие, а респектабельный чиновник из Гелиополиса в белой рубашке с коротким рукавом и непривычным, давящим шею узлом галстука.

Жара, казалось, исходившая от всего — мостовой, стен домов и даже лохматых стволов пальмовых деревьев, действовала на нервы, казалось, от этого египетского пекла невозможно скрыться.

Леви ослабил удавку галстука и, подавив желание сесть за столик кафе и выпить ледяной кока-колы, небрежно помахивая портфельчиком, в котором были отнюдь не деловые бумаги, а пистолет «Кольт» с парой запасных обойм, направился к месту очередной встречи с Рамзесом.

Хагай Леви уже устал от непривычной для него работы. Ему хотелось вернуться на родину и воевать с врагами так, как он привык это делать, командуя «Шфифоном». Но Центр пока не давал добро на возвращение, и надо было делать это дело. Леви про себя выругался, посмотрел на часы — времени хватало — и повернул направо, под тент кафе с громким названием «Фараон». Минут десять он, утолив жажду, сидел за столиком, курил, попивая кофе и листая «Аль-Ахрам», каирскую газету, купленную у проходящего мимо мальчишки.