Владимир Рыбин - Приключения 1975

Богданов между тем не спал. Он стоял у окна, зашторенного школьной картой. «Приспособил карту вместо маскировочной занавески», — подумал Платонов, но ничего не сказал. Карта его заинтересовала. Приглядевшись, он понял, что карта-то историческая. Гарик, наверное, нашел ее в той же школе, в которой стояла и парта.

Разглядывая карту, Платонов невольно вспоминал славные походы русских войск в XIX веке. Взгляд его остановился на Крымском полуострове. Севастополь, Инкерман, Черная речка, Балаклава… Легко школьникам отвечать по такой карте. К примеру, забыли сражения Крымской войны, а на карте, пожалуйте, все обозначены, и даже с датами. Вон чьей-то еще нетвердой рукой подписаны фамилии — Нахимов, Корнилов, Истомин, Хрулев. «Ишь, шпаргальщики — неистребимое племя». Великая вещь, шпаргалка! Платонов всегда рекомендовал своим студентам, готовясь к экзаменам, писать шпаргалки, но в день экзамена… «забывать» их дома.

Крымская война? 1853–1856 годы. А Бергхольц свою работу опубликовал в начале 60-х годов. А что, если?.. Платонова даже пот прошиб. Ну конечно же, Бергхольц полемизировал не столько с Гальярденом, сколько с… картой. Правда, у составителя этой карты было имя… Эта карта рассказывала о территориальных приобретениях России со времен Петра I, а пояснением к карте служило «завещание» Петра. Бог ты мой, оказывается, он знает об этом «завещании» не так уж мало, но, чтобы все вспомнить, привести в систему, разложить по полочкам, потребовалось столько припомнить…

Платонов вернулся к столу. Теперь он был уверен, что вспомнит все, относящееся к «завещанию», и ему не потребуются «шпаргалки». Значит, состряпанное д'Эоном «завещание Петра Великого» всплывало наружу каждый раз, как только европейские государства затевали войну против России. Эта фальшивка была нужна им, чтобы оправдывать свои агрессии, свои захватнические цели. Так сказать, свалить вину с больной головы на здоровую, обвинив Россию, «документально» утверждая, что она извечно старается завоевать Европу, а мы-де только обороняемся. Да, да, именно так!

Платонов перебрал в уме все войны XIX века, вспомнил и век XX. Теперь его память работала, как хорошо отлаженный механизм, и ей не требовалось подсказок. Вспомнил и рассказ отца, прослужившего всю мировую войну 1914–1918 годов на турецком фронте. Отец тоже упоминал о пресловутом «завещании». Немцы опубликовали его в иранских газетах, чтобы подтолкнуть Персию на войну против России. Да, господа Геббельсы и тут оказались эпигонами. Наверное, кто-то из окружения хромого доктора вспомнил о «завещании», а может быть, этот «кто-то» еще в 1915 году сам его опубликовал. Геббельс и ухватился…

Ничего себе, фальшивка! 130 лет работает против России! Да, молодец Гарик и его сотрудники, что обратили внимание на эту газетенку. Да и тот смолянин — умница, сразу сообразил, что сей «документик» нельзя оставлять безответным.

— Игорь, я готов рассказать тебе все об этом «завещании» и его авторе, кавалере д'Эоне, он же девица Луиза де Бомон де'Эон. Только прошу тебя, сиди спокойно, не перебивай, если тебе вдруг покажется, что я домыслил кое-какие детали. Приводя их, мне легче представить весь процесс создания фальшивки.

— Слушай, лейтенант, член Военного совета тебе так «домыслит»…

— Ты не понял, все, что касается разоблачения фальшивки, я изложу по пунктам, без домыслов. Помолчи!..

— …Швейцарцы, караульные Версаля, отличались от мраморных изваяний, украшавших дворец, лишь тем, что не были мраморными. Но у статуй были выразительные позы и слепые глаза. Швейцарцы походили на истуканов, но видели все. И ничему не удивлялись. Этого требовал неписаный устав караульной службы. Да и не было ничего удивительного в том, что в этот поздний час из опочивальни принца Конти вышел сам принц, а за ним показалась изящная белокурая, девица с нежным цветом лица, оттененным легким пушком над верхней губой. Но разве из этих покоев не выпархивали и более очаровательные создания? Странно только, что эта пара направилась к королевским апартаментам. С тех пор как в них воцарилась маркиза де Помпадур, ни одна женщина не приближалась в такое время к королевской спальне. Стражи молча посочувствовали — ведь участь этой очаровательной девицы предрешена: маркиза не терпит соперниц…

Перед дверью королевской спальни принц остановился и, лукаво улыбаясь, стал поправлять на своей спутнице роскошное бархатное платье. Тоже ничего удивительного. При дворе Людовика XV хорошо знали эту причуду принца. Из него, наверное, получился бы превосходный портной, родись он не во дворце, а где-нибудь в предместье…

И только дежурный лейтенант широко открыл рот от изумления. Ему-то, конечно, было чему удивляться. Не далее, как вчера вечером, возвращаясь от приятелей несколько навеселе, он услышал, как в глухом переулке недалеко от Лувра кто-то вскрикнул, потом раздался такой знакомый и такой характерный звон скрестившихся клинков… Лейтенант бросился в переулок. Он не был завзятым дуэлянтом, да и вообще не отличался излишней храбростью, зато его отличало служебное рвение. Недавно король вновь запретил дуэли. Но французские дворяне чуть что — хватаются за шпаги. Министр полиции жалуется: у него в тюрьмах не хватает камер, чтобы содержать всех дуэлянтов.

Когда лейтенант добежал до конца переулка, звон шпаг уже больше не слышался, зато было слышно, как кто-то поспешно убегает. Видимо, шум драки потревожил обитателей переулка. Где-то распахнулось окно, фонарь высветил во тьме небольшой кусок мостовой. Загораживаясь от света, перед лейтенантом стоял изящный молодой человек в полувоенном платье. Он только что вложил в ножны шпагу, но еще не отдышался.

— Месье, вы дрались на дуэли?

— Нет, господин офицер! Я только отбивался от грабителей. Но, право, если у них есть пистолеты, то этот фонарь окажет нам дурную услугу…

Лейтенант разглядел своего собеседника. О, он его знал. В Париже вообще многие знали кавалера д'Эона! Среди задир-дуэлянтов он слыл за самого отчаянного. Его знали и в литературных кругах столицы как автора «Политических соображений об управлении древних и новых народов». Этого сочинения лейтенант не читал, зато просмотрел в долгие часы дежурств у королевских покоев другой трактат д'Эона — «Исторический опыт о разных положениях Франции в отношении финансов». Боже правый, разве есть во Франции хоть один человек, который не испытал на себе финансовые неурядицы, порожденные несчастными войнами за польское и австрийское наследство и правлением этого идиота, кардинала Флери?!

— Но, кавалер, я вынужден буду арестовать вас по указу короля.

— Лейтенант, не лучше ли нам поспешить немного и сначала выбраться из этого проклятого местечка?..