Владимир Рыбин - Приключения 1975

Господин Фу внимательно оглядел Пройдоху и пригласил в заднюю часть дома. Они прошли мастерские, где сидели кустари и создавали «старинные шедевры», и очутились в маленькой затемненной комнате. Господин Фу лег на циновку. Он обмахивался большим мужским веером, тянул из чашечки чай и не спеша расспрашивал парня в цветастой рубашке, кто такой, откуда прибыл, что делает в Гонконге и не принадлежит ли к какой-нибудь «триаде» или тайному обществу, которых в городе было превеликое множество.

— Я плавал с американским госпиталем, — соврал Пройдоха.

— На каком корабле?

Пройдоха ответил. Для него подобный вопрос не представлял трудности — он знал все плавучие госпитали, главных врачей и членов команды.

— Кем работал?

— Санитаром…

— Ой-я! — Господин Фу сел. Ответ парня ему понравился. — Ты разбираешься в лекарствах?

— Да, — коротко ответил Пройдоха, не уточняя, каким образом познакомился с фармакологией.

— Хао! — сказал господин Фу. — А что тебя держит здесь? Ведь у нас жизнь здесь очень дорогая, тем более трудно поселиться в какой-нибудь фанзе. А ты чисто одет. Значит, не валяешься ночью на мостовой. Что тебя здесь держит?

— Хочу поступить в китайский университет, — сказал Ке.

Пройдоха не врал. Он действительно хотел учиться.

— Я преподаю древнюю историю в университете, — сказал господин Фу. (Он тоже не врал.) — Я помогу тебе туда поступить, если ты будешь хорошо служить мне. Нам нужны грамотные люди, — закончил Фу свою речь, не пояснив, что подразумевается под словом «нам».

Пройдоха охотно согласился быть слугою. Он был счастлив.

На следующее утро Пройдоха был на месте. Ровно в шесть из дома вышел господин Фу. Ке выбежал из-за ограды и встал на виду. Следом вышли телохранители.

К крыльцу подкатила двухместная коляска рикши. Город расположился на горах, велорикши здесь не могли работать. Конечно, мерилом достатка, как и везде, был автомобиль. Но господин Фу имел приверженность к старине и поэтому держал «выезд» — рикшу с шикарной двухместной коляской. Фу сел в коляску, поманил Пройдоху пальцем; рикша тронулся; следом за ним побежали два телохранителя и Пройдоха. Был ранний час, улицы были пустыми. Лишь со стороны китайских кварталов доносились пронзительные крики башмачников и разносчиков овощей.

Гонконг — неповторимый город. Он вздыбился по обе стороны проливчика Коулун; на острове Гонконг, где центр города назывался Викторией, и на противоположном полуострове — Цзюжун. Небоскребы окружены лачугами, берега утыканы сампанами. Здесь можно было встретить пейзаж Нью-Йорка, увидеть чопорные линии Лондона, погулять на местных Елисейских полях — Нотан-роуд, откуда ночью полиция безжалостно выгоняла бездомных бродяг, которым матрацем и одеялом служил номер тайваньской «Миньбао» или пекинской «Женьминь жибао», хотя самым «богатым» считался номер моей газеты — в нем было много листов. Здесь ежедневно выходит пять газет на английском и свыше тридцати — на других языках. Здесь живут и работают постоянные корреспонденты агентств Франс Пресс, Ассошиэйтед Пресс, Рейтер, Юнайтед Пресс Интернейшнл, Синьхуа (КНР), Синьхуая (Тайвань). Индонезийские агентства, японские, филиппинские и прочие… Всех не перечесть! Гонконг служил отдушиной, через которую мир подслушивал таинственный континент.

Здесь самая большая плотность населения на земном шаре, город занимает также первое место и по количеству самоубийств… Он давно затмил Шанхай моей юности по темпам роста небоскребов, количеству ткацких фабрик, роскоши отелей и ресторанов, обороту банковского капитала и проституции. Город рос как на дрожжах, прекрасный и отвратительный, неповторимый и больной всеми пороками.

Господин Фу доехал до причала Ван-чай, где пересел на паром. Он с телохранителями ушел в первый класс, Пройдоха Ке затерялся в толпе на полубаке. Трудовой Гонконг вставал раньше петухов. Из Виктории, района небоскребов, оффисов и белоснежных вилл, возвращались в свои лачуги полотеры, мусорщики, электромонтеры, кули, которые вместо лошадей ночами тащили повозки с продуктами по крутым улочкам, чтобы утром в лавках для господ были свежие фрукты, мясо и рыба. Рабочие люди сидели на корточках, некоторые спали сидя. Пройдоха заглянул через иллюминатор в первый класс. Там, кроме господина Фу и его парней, никого не было — для пассажиров первого класса было еще слишком рано.

Потом они ехали на машине. Господин сел рядом с шофером, остальные разместились сзади. Отсюда до аэродрома было рукой подать.

Аэродром Кай-так также являлся своего рода уникумом. Для аэродрома требовался простор, чтобы самолеты, разбежавшись, имели возможность взмыть вверх, набрать высоту. В английской колонии Гонконг не нашлось подходящего земельного участка, поэтому намыли песчаную косу, выходящую далеко в море. Она, как кинжал, проткнула горло континента.

Машина остановилась. Сом проворно выскочил, открыл дверцу хозяину. Господин Фу пошел напрямик через зал ожидания, кивнул головой полицейским и таможеннику — они его не проверяли, они знали господина Фу. Пройдоха Ке, обливаясь потом, тащил багаж. Телохранители и не думали ему помочь.

Они вышли на лужайку. Господин Фу пошептался с каким-то военным и заторопился к причалу — на глади залива покачивалась старая, допотопная «летающая лодка», мастодонт времен второй мировой войны.

Старая калоша отбыла на Тайвань. Место в «летающем гробу» стоило намного дешевле, чем на суперлайнере, гарантирующем скорость, сервис и относительную безопасность. «Воздушный кули» ничего не гарантировал, и тем не менее у причала стояла очередь. Это беженцы из КНР — с детьми, с узлами… У них хватило денег откупиться от английской полиции, но не хватало на билет в современном самолете, и они торопились улететь к родственникам на Тайвань, чтобы побыстрее удрать из неприветливого и коварного города.

Чрево «летающей лодки» набилось людьми, как огурец семенами. Удивительно, что столько народу и скарба поместилось в небольшую, по сути дела, кабину из алюминия. В салон заглянул летчик, поманил господина Фу и провел его в отсек управления. На «лодке» было всего два человека экипажа, так что места в кабине хватало. Странный полет господина Фу начался.

Встречали их на вертлявой металлической моторке военные, китайские националисты. Офицер церемонно поклонился, пожелал: «Фа-цай! Фа-цай!» (Счастья, богатства!)

Гидроплан улетел, моторка пошла к берегу, где белели домики гарнизона острова. Кое-где еще виднелись старые, осыпающиеся окопы и позиции дальнобойной артиллерии. Орудий не было видно, их сняли с позиций несколько лет назад за ненадобностью.

Господин Фу шел с офицером. Пройдоха остался в обществе трех солдат. Это были старики. Когда-то, двадцать или больше лет назад, их привезли сюда с континента, вся жизнь их прошла здесь.