Николай Наумов - Приключения 1976

«Входи, входи, однополчанин! — тепло встретил Николай Олега, когда тот приехал в уютную квартирку на одной из бывших московских окраин. — Женился я. Скоро ожидаем прибавления семейства».

«Поздравляю», — сказал Олег, а про себя прикинул: «Тем лучше для меня. Семейному человеку деньги нужнее. Не станет, как Михаил, выставляться бессребреником».

Он не таился перед хозяином. Лицо Николая стало хмурым и отчужденным.

«Зря, Олег, — сказал он печально. — Единственное, чем я могу помочь, — это дать письмо к моей теще в Закавказье. Места тебе знакомые, езжай туда, теща примет тебя как дорогого гостя. Все дальнейшее решай сам…»

…В маленьком закавказском городке цвели мимозы и по-весеннему голубело небо, а в далеком таежном районе трещали злые февральские морозы и на переметенных метелями лесных проселках машины буксовали в снежных заносах.

Лейтенант Шемякин вошел в кабинет начальника районного отдела внутренних дел, жарко разрумяненный, зябко потирая руки и громко стуча об пол задубелыми валенками.

— Что, Владимир Михайлович, продрог? — участливо спросил его подполковник Зенин.

— Есть и это немного, — ответил Шемякин, — но главное, Григорий Иванович, новости грустные.

— Что, на Красногвардейском что-то неладно?

— Там. Разговаривал я с директором прииска Барабиным. У них сомнения: все ли чисто в старательской артели. Понимаете, есть несоответствие между объемами перемытых отвалов и съемками металла.

— И большое? — спросил Зенин озабоченно.

— Граммов сто пятьдесят…

— Может быть, обсчитались нормировщики. И потом это же выработанные отвалы. Кубометр на кубометр не приходится.

— Проверяли, Григорий Иванович. Все-таки там есть несоответствие. И еще Барабин сказал: был слух, что на старательской гидравлике на речке Светлой пропадают видимые самородки.

— Час от часу не легче! Выяснили, что за установка, кто работал на ней?

— Установка удалена от поселка, — рассказывал Шемякин, с наслаждением подсаживаясь ближе к печке. — В смене два человека: бульдозерист и мониторщик. В старательской артели главным образом здешние таежники. После промывочного сезона все остались на месте. В основном я знаю этих людей.

— Подозреваете кого-нибудь?

— Не знаю, товарищ подполковник, может быть, за время работы в отделе у меня стала притупляться бдительность, но только перебираю я этих людей мысленно, В, честное слово, грех подумать на них такое… И все-таки запросил на почте сведения о посылках, переводах, бандеролях, которые были отправлены или получены старателями и членами их семей. Запросил сберкассу о вкладах, магазины о наиболее ценных покупках. — Он устало развел руками. — Не приложу ума: кто? Вроде бы все на виду, все на глазах. Места у нас не очень многолюдные.

Зенин долго молчал, внимательно, точно сейчас познакомился с ним, смотрел на старшего инспектора БХСС, потом сказал со вздохом:

— Хорошо, Владимир Михайлович. Хорошо, что не подозреваете никого, но не станем спешить с выводами. Сигнал-то уж больно серьезный. И проверить вам его придется с лейтенантом Усманом. Он пришел к нам из золотодобычи. Техник. Ему легче разобраться в специальных вопросах.

Входи, входи, Владимир Леопольдович, — нетерпеливо пригласил Зенин, едва лейтенант Усман появился в дверях. — Вести плохие с Красногвардейского у Шемякина. Ты, Владимир Михайлович, повтори-ка еще разок, что рассказал мне. Может быть, вспомнишь новые подробности.

Усман слушал внимательно, его нервное бледное лицо становилось все более озабоченным, большие грустноватые глаза за толстыми стеклами очков смотрели пристально, напряженно.

— Я согласен с Володей, — сказал Усман, когда Шемякин закончил свой рассказ. — Искать преступника надо среди сезонников, которые на лето приезжают в район. — Замолк, что-то припоминая, и продолжал неуверенно: — На Светлой работал мониторщиком парень, по-моему, его фамилия Лихарев.

Шемякин удивленно посмотрел на товарища:

— Правильно, Лихарев. Но при чем тут он? Говорили мы о нем с директором прииска. Он отозвался о Лихареве хорошо. Да и мы с тобой, Володя, видели этого парня. Демобилизованный солдат. Коренной горожанин, к тайге привык не сразу, но работал на совесть. Трезвый, чистоплотный во всем, в друзья ни к кому не набивался, но и не враждовал ни с кем. Непохоже, чтобы он…

— Все правильно, — подтвердил Усман. — И трудолюбивый, и трезвый, но, понимаешь, не нравится мне дружба Лихарева с Костылевым. А они были друзьями, жили в одной комнате.

— С каким Костылевым? — спросил Зенин. — С тем, что недавно…

— С ним, — ответил Усман.

— Факт серьезный, — задумчиво сказал Зенин. — Скажи мне, кто твой друг… Придется, товарищи, осторожно проверять этого Лихарева. Факты, только объективные факты.

— Володя, я с почты. — Голос лейтенанта Шемякина звучал в телефонной будке приглушенно. — Тебе что-нибудь говорит фамилия Самойлов?

Владимир Усман, слушая товарища, наморщил лоб, старательно припоминая всех известных ему Самойловых, и сказал после долгой паузы:

— Довольно распространенная фамилия. А чем он знаменит, твой Самойлов?

Шемякин рассказал, как, просматривая список отправленных в осенние месяцы посылок и бандеролей, увидел в нем фамилию Самойлова Григория Алексеевича. Тот послал из Красногвардейского ценную бандероль.

— А кто получатель?

— Куделько Михаил Георгиевич, Москва, Каланчевский проезд, дом четыре. Не знаю почему, но этот адрес тоже насторожил меня. Понимаешь, такое впечатление, будто я встречал уже где-то его или что-то очень близкое…

Усман весело подбодрил:

— Что же, вспоминай, тезка, вспоминай. Тренируй память. Еще старик Шерлок Холмс весьма одобрял дедуктивный метод. Хотя здесь, кажется, не дедуктивный, а индуктивный: от частного к общему, от смутной догадки к законченной версии… — Вдруг оборвал шутливую фразу и спросил деловито: — Ты говоришь, фамилия отправителя — Самойлов? Постой, постой… Да, совершенно точно. Осенью прошлого года я знакомился с сезонниками в поселке Еловском. И среди них был Самойлов. Кажется, действительно, Григорий… — Он замолчал и добавил уверенно: — Правильно, Самойлов. Григорий. Совсем еще молоденький паренек. И знаешь, Володя, помнится, к нам он приехал из Подмосковья.

— Ну вот, а ты еще поддеваешь: Шерлок Холмс, дедуктивный метод… — Усман чувствовал, что Владимир Шемякин, произнося эти слова, довольно улыбался. — Догадываешься, как важно для нас, что Самойлов именно из Подмосковья?

— Догадываюсь, — перебил его Усман. — Но о том, почему Самойлов, живя в Еловском, поехал отправлять бандероль в Красногвардейский, за пятьдесят верст от дому, пора не могу догадаться.