Андрей Ветер - Время крови

– А в этот раз?

– Не знаю. Похоже, меня что-то вспугнуло… Страх накатил.

Александр встал возле саней, и в ту же секунду совсем близко послышался волчий вой. Олени насторожились, затопали ногами.

– Волки, Саша, – проговорил потухшим голосом Иван.

– Слышу. – Галкин потянулся к зачехлённому «винчестеру». – Тут целая стая.

Хищники выбежали из леса внезапно, держась тёмной массой. Их было не меньше десяти, все тощие, злые. Олени, испуганно хрюкнув, бросились бежать. Галкин успел прыгнуть на дёрнувшиеся сани, бросил Ивану шест и выхватил «винчестер» из чехла.

– Правь, я займусь матёрыми.

Он выстрелил несколько раз подряд. Два серых тела вильнули, коротко заскулив, брыкнули ногами и зарылись в снегу. Остальные волки продолжали бежать, то навостряя, то прижимая уши.

Внезапно снег колыхнулся под санями и как-то сразу просел, посыпался вниз. Олени продолжали бежать с прежней скоростью, таща за собой по снегу порванные постромки; сани, накренившись, быстро опускались в какую-то пропасть. Всё смешалось в кучу. Должно быть, в том месте была глубокая расщелина, закрытая сверху тонкой коркой льда, и животные, помчавшись прямо вдоль неё, нарушили крепость покрова. Сани вкатили на ослабшую снежную корку и сломали её. Одни полозья сразу ушли вниз, другие взметнулись вверх. Ивана, сидевшего сбоку, выбросило из саней, и он оказался на самой кромке обрыва. Сани сильно сбавили ход, проваливаясь, но продолжали двигаться дальше. Селевёрстов с ужасом увидел, что Галкин быстро скользил со снегом вниз. В считанные секунды ему предстояло скрыться под толщей осыпавшегося снега.

– Саша!

Иван дёрнулся вперёд что было мочи, и тело его распласталось на краю.

– Саша!

Иван вытянул перед собой обе руки, в них оказался шест, которым он погонял оленей. Шест ударил Галкина в спину, и тот судорожно вцепился в него, отбросив «винчестер». Олени продолжали рваться вперёд, гонимые страхом перед волками. Вся четвёрка рогатых бегунов кинулась дальше, взбивая снег. Волки, промчавшись стороной от обрыва, побежали за ними. Иван не увидел ничего этого. Его глаза были устремлены на Александра.

– Саша! Саша, держись, я прошу тебя, умоляю, – не то бормотал, не то кричал во всё горло Селевёрстов.

Он придавил конец шеста своим телом и боялся шевельнуться. Но снег уже остановил свой поток, засыпав Галкина по самые плечи. Если бы не попавшийся под руку Александру шест, он бы не сумел удержаться на поверхности и исчез бы на двухметровой глубине.

– А я, братец, похоже, всё ещё жив! – выкрикнул Галкин. – Ты где там, Иван?

– Здесь, – послышался сзади сдавленный голос друга.

– Давай-ка, братец, вытаскивай меня.

– Я боюсь двинуться, Саша, – виновато проговорил Селевёрстов.

– Оглядись, далеко ли волки? Убежали, что ли?

– Да, – сообщил после недолгой паузы Иван, – похоже, за оленями умчались. Не заметили, что мы тут остались.

– Конечно, олени ведь бегут, внимание к себе привлекают. Ну давай выкапывай меня, а то я ни рукой, ни ногой не могу пошевелить. Меня так сдавило, что дышать… Однако ты проворен, оказывается. Как ты успел подсунуть мне шест? – Его мозг работал лихорадочно, не упуская ничего из внимания. – Если бы тебя не оказалось рядом, то мне бы конец настал, это уж точно.

Да, Галкин был на волосок от гибели. Если бы не стукнувший его в спину шест, за который он успел ухватиться, он был бы теперь погребён на глубине не менее двух метров, а то и глубже.

Иван заставил себя подняться и подошёл к торчавшей из снега голове Александра.

– При иных обстоятельствах я бы долго хохотал над твоим видом, – проговорил он.

– Когда-нибудь похохочем. Откапывай же меня!

Когда Александр выбрался, весь облепленный снегом, и растянулся на спине, Иван упал рядом.

– Я страшно устал, Саша.

– Отдыхай, братец. Теперь мы с тобой должны хорошенько отдохнуть. Олени наши пропали, придётся дальше на своих ногах идти.

– Я не смогу, Саша. Я не одолею эту дорогу, – вяло ответил Селевёрстов.

– А куда тебе деваться? Не лежать же тут подобно бревну. Сейчас отдышимся и пойдём помаленьку. Пожалуй, придётся обратно шагать. До зимовья-то ближе будет, чем до перевала. Да и снег позади остался укатан полозьями.

– Саша, дорогой, а ведь Медведь был прав, – сказал вдруг Иван взволнованно.

– Ты про что?

– Помнишь, он сказал, что снег провалится? Он ведь про этот самый случай говорил.

– Чёрт возьми, а ведь верно! – Галкин сел и посмотрел на Ивана.

– Он тогда ещё сказал, что нужно выждать. Это он о твоём порыве пуститься в дорогу… Он всё видел… Он сказал, что одному тебе нельзя…

– Да, именно так, – согласился Галкин, – я помню.

– Выходит, не случайно я прыгнул к тебе в сани, – задумался Селевёрстов.

– Не случайно ты поиздержался и остался без копейки в кармане именно в Олёкминске, братец, – продолжил Галкин размышления Ивана. – Воистину пути твои, Господи, неисповедимы.

– Э, да я, кажется, слышу бубенцы, – насторожился Иван.

– У тебя либо слух обострился на нервной почве, либо тебе мерещится. Я ничего не… Ах, верно, верно, теперь различаю перезвон. – Галкин повернулся всем телом в ту сторону, откуда они приехали.

На холме появилось чёрное пятно. Оно стало быстро увеличиваться в размерах и приобрело форму двух саней. На передних сидел погонщик. Вторые сани были пусты, олени второй упряжки были привязаны к задней перекладине первых саней и покорно следовали за ними. Когда странный поезд приблизился, Галкин узнал погонщика.

– Медведь! – воскликнул он. – Как ты оказался здесь? Откуда ты едешь?

– С зимовья, – мрачно ответил Якут, потянув поводья.

– Постой, а кто это у тебя в санях? – Александр проворно поднялся, забыв об усталости. – Да ведь это Белоусов! Боря, друг мой, что с тобой?

– Он мёртв, – ответил Эсэ, едва повернув голову к покойнику.

– Мёртв? Что случилось?

– Мы дрались, и я убил его.

– Вы дрались? – Галкин нагнулся над бездыханным казаком.

– На ножах. Был честный бой. – Якут продолжал сидеть неподвижно. Галкин отступил на шаг и, охваченный ужасом непонимания, вперился диким взором в Эсэ. Тот продолжал говорить. Голос его звучал ровно, почти спокойно, но в нём всё же угадывалось напряжение. – В других я стрелял из засады. Мне была нужна кровь. Я так думал. Теперь я знаю, что я ошибался. Я сказал тебе однажды, что меня гонит месть. Но оказалось, что я заблуждался. Я неверно истолковал слова Матери-Зверя. Я плохой оюн.

– Кто ты, чёрт возьми? – Александр сделался белее снега и оглянулся, ища глазами свой «винчестер», забыв, что оружие исчезло под снегом вместе с санями и всей кладью. – О каких других убийствах ты толкуешь? Неужели все погибшие в моей экспедиции – твоих рук дело? Как? Почему ты убил столько людей?