Леонид Панасенко - Искатель. 1988. Выпуск №4

Воздух вдруг как бы сгустился — дышать стало нечем. К кисло–пресному привкусу металла и пыли прибавился острый неприятный запах. Тони брезгливо поморщился.

Сидят… Или стоят, уцепившись за что–нибудь… Вжимаются в спинки сидений, в стенки вагонов, притискиваются к закрытым дверям. Лучше всего тем, кто сидит. Они обезопасили себе спину. По крайней мере хоть сзади тебя не ударят, не пырнут ножом, не вцепятся в горло… Замерли, сжались, затаились, будто гусеницы в коконе. Их всех душит страх. За себя, за родных и близких, которые остались на поверхности и, по–видимому, погибли. В лучшем случае — отделались ранениями или просто потерялись во взорванном мире. Эти выжили. Но все они раздавлены отчаянием. Сидят и стоят, вжимаются в стены вагонов и надеются: вот зажжётся свет, появятся полицейские или солдаты. Их найдут, выведут, спасут…

Кому они нужны?! Они не видят друг друга, но слышат чужое дыхание, и оно кажется им дыханием хищного зверя. Они боятся промолвить слово, заговорить с попутчиком. Как камень в горах вызывает лавину, так слово во мраке вагона, стон или крик открывают тайную запруду, и оттуда выхлёстывает волна ужаса, гонит несчастных неведомо куда. Они натыкаются во тьме на стены, сиденья, бегут, сбивая друг друга с ног. Те, кто решился выскочить из поезда, тут же пропадают в лабиринте тоннелей. Большинство же предпочитает сидеть в вагонах. Страх не даёт им отлепиться от стенки, оторваться от поручня, выйти из поезда. Они задыхаются от нехватки и зловония и всё–таки тайком мочатся под себя…

Тони по–прежнему ничего не видел, но по сгустившемуся воздуху и острым запахам определил: впереди очередной поезд. Снова придётся объяснять этим полоумным, что помощи ждать неоткуда, что единственный путь к спасению — пробираться к станциям на окраине города. Они могли уцелеть. Придётся командовать этим стадом, объяснять, а они будут молча, пугливо щуриться в свете фонарика, не понимая, чего от них хотят.

— Слушай, Беспалый, — толкнул его Арчибальд. — Кто–то кричит.

Тони оторвался от своих грустных мыслей, прислушался.

— …Помо… помоги–и–ите…

Звук был глухой, невнятный, словно из–за стены или перегородки. Кричала, кажется, женщина. Это в вагоне, определил Тони.

— За мной! — скомандовал он Арчибальду и, выставив покалеченную руку вперёд, побежал по шпалам.

Приоткрыв дверь хвостового вагона, Тони увидел тусклый свет фонарика и суетящиеся вокруг него тени.

— Ещё раз крикнешь, мы тебя крысам скормим. По кусочку, — с угрозой сказал тот, что держал фонарик. — Серьги и кольца, быстро! Они тебе уже не понадобятся.

Голос грабителя показался Тони знакомым. Неужели Флайт? — удивился он. Вот подлец.

— Пошевеливайтесь, леди и джентльмены, — подгонял тот. — И не мешайте моим помощникам. Живо освобождайтесь от лишних вещей. Драгоценности, часы, деньги. Впрочем, — он засмеялся, — деньги можете оставить себе. Кому они теперь нужны… Поторапливайтесь!

Грабитель повернулся — луч света скользнул по бледным испуганным лицам пассажиров.

Флайт, убедился Тони. В правой руке давнишнего недруга он заметил пистолет.

— Возьми на себя его помощников, — шепнул он Арчибальду.

В несколько прыжков он пересёк вагон, перехватил пистолет и одновременно ещё в армии отработанным ударом сбил Флайта с ног. Фонарик выпал из рук бандита и погас.

— Свет! — крикнул Тони.

Арчибальд зажёг свой фонарик. Свободной рукой он, будто клещами, сжимал горло одного из «помощников».

Флайт вскочил. Не зная, кто нападающие и сколько их, он рванулся к двери, соединяющей вагоны. За ним поспешно ретировались его «помощники».

— Спасибо, сэр, — пролепетала смертельно перепуганная женщина. — Это… ужасно… Он дважды ударил меня по лицу и чуть не сломал палец, снимая кольцо…

— Послушайте, — сказал Тони, обращаясь сразу ко всем пассажирам. — Вы умрёте здесь от голода или задохнётесь. Надо идти и искать выход из метро. Самим! Никто вас здесь не станет спасать. Мы не знаем даже, уцелел ли вообще кто наверху.

Женщина снова всхлипнула. Остальные продолжали сидеть и стоять, отводили глаза.

— Смелее, ну! — Тони понял, что эти люди боятся и его. Он спрятал в карман отобранный у Флайта пистолет, попытался улыбнуться. — Я неплохо знаю подземку и попробую вывести вас. По крайней мере, это шанс. Сидеть здесь и ничего не предпринимать — значит погибнуть. Кто хочет жить — за мной.

Он двинулся к двери, за которой перед тем исчезли Флайт и его дружки.

Один из пассажиров, рыжебородый мужчина в берете и клетчатом пальто, отлепился от поручня, ухватил Тони за рукав куртки.

— Сэр, — забормотал он. — Я дико опаздываю. Я не могу ждать, пока нас откопают. Возьмите меня с собой.

— Зачем лишние слова, — сказал Тони. — Мы с приятелем приглашаем всех желающих. Как тебя зовут?

— Ричард.

— Ты тоже ехал на съёмки?

— Нет… Какие ещё съёмки?

— С тобой всё ясно, — засмеялся Тони. — Пошли.

— Куда вы идёте?! — вдруг выкрикнула женщина, которую только что пытались ограбить. Голос её прерывали рыдания. — Зачем наверх? Там ничего нет. Там все мертвы! Все! Вы понимаете — все!

— А может, и не все, — спокойно возразил Тони. — Себя–то, пока живы, зачем хоронить?

Он открыл дверь в торце вагона, чтобы идти дальше. Обострённый слух уловил, как ожили и зашевелились люди за его спиной.

Тони прошёл обе секции, все шесть вагонов, не замечая, что к его маленькому отряду присоединяются всё новые и новые пассажиры. Он шёл впереди, за ним Арчибальд и рыжебородый чудак, который куда–то опаздывал, ещё дальше — остальные. Все, кто поверил в него, кого погнал в путь ужас бездействия.

Поезд кончился, и они осторожно спустились на шпалы.

Что–то мягкое и шустрое ткнулось Тони в ногу, метнулось в сторону.

— Посвети, — сказал он Арчибальду, который шёл сзади.

В ярком луче, осветившем тоннель, мелькнуло несколько серых теней.

— Крысы! — взвизгнула одна из женщин.

Не обращая внимания ни на свет, ни на людей, крысы — по одной и небольшими группками — прошмыгивали мимо отряда Тони и убегали во мрак тоннеля.

— Вы поняли? — крикнул обрадованно Тони своим попутчикам. — Вы всё поняли?! Мы правильно идём. Крысы всегда знают, где выход.

К нему подошёл Ричард.

— Людям надо дать отдохнуть. — Он глянул на часы и добавил: — Они не спали ночь. Сейчас утро, без четверти одиннадцать. Люди валятся с ног от усталости.

— Дойдём до станции, — передохнём, — отрезал Тони. Уже утро. Одиннадцать, подумал он. Значит, мы сидим здесь, около полусуток. Несчастные статисты — в кино и в жизни, которые зачем–то уцелели во время всемирной бойни. Зачем?