Владимир Беляев - Чекисты. Книга вторая

И вдруг далеко в небе послышался рокот.

— Летят… — шепнул кто-то над самым ухом Соколова, словно звуком голоса боялся вспугнуть приближающийся самолет.

— По местам! — отрывисто приказал Соколов.

Рокот нарастал. Напряженному слуху могло показаться, что самолет то приближается к полю, то удаляется от него. Но что это? Звук моторов стал явно утихать.

“Значит, решили все-таки здесь не садиться”, — подумал Соколов.

И в тот же миг он увидел в ночном небе светлый купол парашюта. Чуть сносимый легким ветром, он медленно опускался к краю поля. Прячась за кустами, люди побежали туда.

Едва ноги парашютиста коснулись земли, как обрамлявшие лужайку кусты упали, зеленые бугры и кочки приподнялись, и из-за деревьев, из замаскированных траншей и канавок выскочили люди.

— Руки вверх! — скомандовал Соколов, направляя в лицо парашютиста острый и яркий луч фонаря.

Человек с угрюмым и злобным лицом поднялся с земли и растерянно вскинул руки.

— Загорится? — Полковник Телегин потрогал носком сапога хрустнувший хворост, сложенный в высокую пирамиду.

— Как спички! — весело заверил Дергачев. — Мы еще бензинчику подольем. Устроим им настоящую иллюминацию!..

— Тш-ш-ш! — Васильев поднял палец и насторожился.

Далеко в небе, точно сверля ночную темноту, тоненькой струйкой просачивался невнятный шум.

— Он! — сказал полковник.

— Зажигай! — крикнул Дергачев и лихо плеснул в кучу хвороста бензин из большого бидона.

Два громадных костра запылали, словно невиданные факелы. Отбросив пустой бидон, младший лейтенант юркнул в темноту. Поляна казалась совершенно пустой. Только между кострами высилась прочная конструкция в виде буквы “П”. Долго ставила и укрепляла здесь группа Дергачева водопроводные трубы, надежно привернув к ним сверху толстый стальной стержень.

Из-за вершин деревьев вырвался на поляну резкий свистящий гул. В воздухе мелькнула большая тень. В зареве костров пронесся над кустами трос с якорем на конце. Рассекая воздух, трос с размаху налетел на стальную поперечину, якорь подскочил вверх, шаркнул по железу и прочно зацепился между стойками. Самолет, словно споткнувшись, клюнул в воздухе носом, дернул трос, точно попавшаяся на крючок огромная рыба лесу, и, тотчас, натруженно взревев, пытался взмыть, но зацепился хвостом за деревья и рухнул на землю. Сильный взрыв потряс ночной воздух…

В тот же миг над поляной появились два истребителя. Они стояли наготове и поднялись с ближнего аэродрома, как только с границы по радио сообщили о том, что вражеский самолет пересек рубеж. Они пронеслись низко над землей, и летчики увидели, что им уже некого преследовать — “ловушка” сработала отлично.

Подбежавшие чекисты вытащили из-под горящих обломков троих людей. К пылающему самолету спешили санитары с носилками. Один из задержанных в штатском получил ожоги, двое других в комбинезонах и шлемах пилотов отделались ушибами. Это были Вильфред и Миллер. Пока их обыскивали, доктор склонился над обожженным.

— Как вы думаете, останется в живых? — с тревогой спросил Васильев.

— Постараемся, — сказал врач. — Мы, кажется, подоспели вовремя.

— Кто этот третий? — обратился Телегин по-английски к Вильфреду. — Тоже летчик?

Вильфред пренебрежительно дернул плечом:

— Нет. Это немец. Беттер.

Алексей взбежал на пригорок и остановился. Узкая тропинка вилась вниз, к реке, к парому. А за рекой на откосе раскинулось село. Его родное село!..

В воздухе кружился первый снежок. Алексей засмеялся, запрокинув голову, и поймал ртом снежинку. Снег, снег! Родной снег! Пусть он кружится, пусть падает, чистой белизной устилая землю. Ту землю, по которой теперь можно ступать смело и открыто, ступать твердыми шагами, не страшась чужих наблюдающих глаз, не прячась и не таясь!.. Ту землю, которая всегда, всегда была для него любимой и желанной, землю его родины!..

Он вздохнул глубоко и свободно, всей грудью. Позади были страшные годы одиночества и скитаний. Позади были тяжкие дни дикой боязни за свою жизнь — те дни, когда он ходил и ездил по советской земле как враг. Ему вспомнился Сергей. Тот был уверен, что ему везет. Нет, не повезло. И не могло повезти. И никому не сможет повезти, кто вздумает тайно пробраться на эту землю, чтобы вершить черные дела. За то время, пока Алексей помогал чекистам завершить операцию, он убедился в этом. Да, все страшное позади. А впереди — новая жизнь, светлая и радостная!..

— Мама! — крикнул Алексей во всю силу легких. — Мама! Я иду! Я вернулся навсегда, мама!..

Эхо родных лесов многократно повторило этот возглас — радостный возглас, вырвавшийся из самого сердца.

Несколько лет назад в “Комсомольской правде” были опубликованы письма ленинградского школьника Валентина Мальцева.

Сын ученого-лингвиста комсомолец подросток Валентин Мальцев вслед за отцом, профессором Михаилом Дмитриевичем, в первые дни Отечественной войны вступил в ряды защитников Ленинграда. Вступил добровольцем по велению горячего комсомольского сердца, чтобы добыть победу над ненавистным врагом. Мысли свои, чувства свои, всю свою жгучую ненависть к гитлеровским оккупантам и безграничную любовь к Родине излагал Валентин в письмах к отцу и к сестре Ирине.

Что стало с Валей Мальцевым? Многие годы после войны этого не знал никто, даже родители юноши. Может быть, жив? На все запросы о его судьбе до сих пор поступали единственные, таящие крупицу надежды, ответы: “Пропал без вести”…

В 1959 году мне в руки попала изданная в городе Иванове книга Аркадия Эвентова “Счастье жить вечно”. Начал листать ее, и дух захватило: Валентин Мальцев! Так, из неожиданно встреченной книги узнал я о мужестве и о героической смерти ленинградского школьника-патриота, вставшего в ряд с Зоей Космодемьянской, Шурой Чекалиным и Лизой Чайкиной. В ней автор лишь бегло упоминает калининградских чекистов, сделавших очень многое для выяснения обстоятельств гибели Валентина Мальцева и для разоблачения его убийцы. Кто они, эти чекисты? Как они искали и как спустя долгие годы нашли изменника-полицая, старательно заметавшего следы своих кровавых преступлений?

Быть может, все эти “как” и “каким образом” так и угасли бы со временем, не получив желанного отклика, если вы не счастливый случай.

Ранней весной 1961 года мне довелось побывать на многочисленных творческих встречах со своими читателями — пограничниками, охраняющими крайние западные рубежи нашей страны. Как-то ненадолго я вместе с одним офицером-пограничником заглянул в Калининград, где мой спутник должен был встретиться с местными чекистами. Ожидая его, я коротал время в вестибюле областного Управления Комитета государственной безопасности за страницами “Огонька”.