Юрий Виноградов - Десятый круг ада

Эрна ухватилась за мысль подруги и стала упрашивать Лебволя съездить на юг Германии, уверяя, что от этой поездки он получит огромное удовольствие. Лебволю было интересно осмотреть юг фатерланда, но сейчас, по его мнению, такая поездка несвоевременна, ибо у дяди очень много работы и он должен ему помочь. Эрна поделилась планами предстоящей поездки с баронессой, и та изъявила желание поехать вместе с молодежью. Она, к удивлению всех окружающих, одна почти безвыездно жила в Оберфельде, в то время как ее муж барон Карл фон Тирфельдштейн не появлялся в имении и занимался в Берлине своим незаконнорожденным сыном Германом Баремдикером, обвиненном в шпионаже в пользу английской разведки.

Под давлением Регины, Эрны и баронессы и при одобрении доктора Штайница и профессора Шмидта Лебволь согласился на поездку, но при условии, что она будет продолжаться не более трех дней. Можно было ехать не на самый юг, к Альпам, а куда-либо поближе — например, в район Хемница, что находится в живописных местах поблизости от бывшей границы с Чехословакией. Маршрут разработала Регина. Эрна охотно согласилась с ней. Ей было все равно куда ехать, лишь бы быть рядом с Леби.

Выехали на трех машинах. В первой вместе с горничной Габи ехала Регина, во второй, тоже с. горничной, — баронесса. Кортеж замыкала машина Лебволя, сидящего за рулем. Эрна не захотела брать для себя служанку, ибо она стесняла бы ее при поездке.

Дорога была сказочно красива. Она вилась среди крестьянских полей, пронизывала тенистые леса и роскошные рощи, пролетала по мостам над оврагами, ручейками и речками, степенно проходила через утопающие в зелени городки с домами под красными черепичными крышами. По обочинам стройными рядами тянулись развесистые деревья с побеленными стволами. Их густые кроны сплетались, образуя живой зеленый тоннель. Часто попадались яблони, и тогда машины мчались словно по хорошо обихоженному фруктовому саду,

День выдался солнечным. Тишина и покой располагали к отдыху, земля дышала миром и благоденствием. А ведь на востоке, юге и западе бушевала война. Ежесекундно гибли десятки, сотни людей, рушились дома. Лебволь вспомнил об этом, и ему стало стыдно. Там, на далекой родной земле, его товарищи, друзья сражаются с гитлеровцами, а он раскатывает с дочкой ярого фашиста, врага своего Отечества, и любуется живописной природой.

Эрна, видя грусть на лице жениха, шутливо схватила пальцами мочку его уха, пытаясь развеселить. Лебволь отвел голову в сторону, улыбнулся. Эрна приняла улыбку за одобрение и обняла Леби.

— Хочешь, чтобы мы оба врезались в дерево или оказались в кювете? — спросил Лебволь.

Эрна негромко засмеялась, еще теснее прижалась к жениху.

— С тобой, дружок, куда угодно…

— Даже в тот, лучший, мир?

— Даже в тот…

Останавливались в самых примечательных местах, осматривали окрестности, пили лимонный прохладительный напиток, ели бутерброды, смеялись, шутили и мчались дальше на юг. Регина, оказывается, до войны была в этих местах и потому показывала своим спутникам самое привлекательное, встречающееся на их пути.

К вечеру оказались в районе Хемница. С косогора открылась панорама небольшого озера, обрамленного зеленью деревьев и кустов. Справа к нему примыкал луг, туда и устремилась машина Регины.

— Вот здесь и разобьем наш бивуак! — сказала она.

Шоферы быстро поставили две палатки — для мужчин и женщин, сходили в лес, набрали валежника и развели костер. Горничные постелили в палатках постели, готовили ужин. Баронесса, Эрна и Лебволь осматривали берег озера, а Регина по-хозяйски командовала прислугой.

С пригорка к бивуаку спустился на велосипеде пожилой мужчина и предложил путешественникам устроиться в своей гостинице, находящейся рядом, за лесом. Баронесса, привыкшая к неге в дорогих покоях, не прочь была на ночь перебраться в гостиницу, но Эрна хотела заночевать в палатках, здесь, у озера. Это, по ее мнению, давало возможность погулять вдвоем с Лебволем по окрестностям.

— Я сама съезжу в гостиницу, — заявила Регина. — Все разузнаю, и тогда решим окончательно.

В ожидании возвращения Регины Лебволь и Эрна отправились прогуляться вокруг озера. Лебволь решил именно сегодня посвятить своей невесте весь вечер, чтобы завтра она отпустила его для поездки на завод к Юргену Лаутербаху. В кармане у него лежало письмо профессора к своему бывшему ученику и ассистенту, требовалось с ним переговорить обо всем наедине.

Они гуляли долго, в обнимку шагая по узкой, извилистой тропинке, без конца целовались — Эрна питала особую страсть к поцелуям. Протяжный гудок машины заставил их вернуться в лагерь. На расстеленном ковре был уже готов ужин. Возле Регины и баронессы они увидели высокого худощавого мужчину с длинными руками, учтиво слушавшего болтовню женщин.

— Посмотри, Эри, моя милая кузина по-своему оценила прелести местной гостиницы и вернулась оттуда с кавалером, — шепнул Лебволь невесте.

Молодой мужчина, которому можно было дать не более тридцати пяти лет, первым заметил приближающуюся влюбленную пару. Видимо, а них он уже слышал от Регины и потому с любопытством смотрел на Лебволя и Эрну.

— Леби, милый, позволь тебе представить доктора Юргена Лаутербаха, ученика нашего отца, — сказала Регина.

— Вы очень похожи на свою кузину, — смущаясь, произнес Лаутербах, пожимая руку Лебволю.

— Ничего удивительного! Они же оба Шмидты, — сказала Эрна.

Лебволь был благодарен кузине, что она избавила его от поисков Лаутербаха. Оказывается, она знала, где именно он находится, из гостиницы созвонилась с заводом и привезла Юргена сюда.

— Ты просто чудо, — шепнул ей Лебволь.

Ужин прошел весело и непринужденно. Лебволь был в ударе. Он играл на гитаре, пел с возбужденной от вина Эрной, даже пытался показать, как танцуют в Америке.

Только в полночь, когда усталая, но довольная компания начала расходиться по своим палаткам, ему наконец удалось остаться наедине с Лаутербахом. Юргену Регина предложила ночевать вместе с кузеном, на что тот с радостью согласился.

— Профессор Шмидт, ваш учитель, шлет вам большой привет, доктор Лаутербах, — сказал Лебволь. — Он желает снова работать вместе с вами и надеется скоро увидеть своего любимого ученика.

— О! Работать с таким выдающимся ученым, как профессор Шмидт, моя всегдашняя мечта! — произнес Лаутербах. — Но ведь сейчас война…

Лебволь передал Юргену письмо профессора, и тот, подойдя к костру, тотчас же прочел его. Глаза его при пламени костра светились восторженной радостью, продолговатое, с впалыми щеками, лицо дышало одухотворенностью.

— Неужели это возможно? Неужели возможно? — зашептал он, пораженный заботой старого профессора. — Вы сегодня принесли самую радостную весть в моей жизни, дорогой Лебволь! Позвольте мне вас так называть как кузена моего друга фрейлейн Регины и племянника моего любимого учителя.