Зоя Журавлева - Искатель. 1966. Выпуск №6

Он обошел впадину по камням и добрался до острых гранитных зубьев. Мякоть дыни была желтой, горьковатой и полна сока. Мкизе съел половину. Другую половину и корки завернул в бумагу.

Охранники где-то отстали. Да едва ли они идут за ним по такой жаре. Устроившись поудобнее, Генри заснул, чувствуя себя счастливым.

Проснулся он внезапно. Рядом звучали шаги. Мкизе быстро сел, прислушался. Охранники шагали по камням на той стороне круглой песчаной впадины. Двадцать шагов разделяло их.

— Тут он, — зло говорил молодой голос. — Тут запрятался.

— Черт с ним, — отвечал голос, сиплый от жажды. — Давай отдохнем.

— Он где-то рядом. Пока отдыхаешь, опять убежит. Сколько тащились из-за него по пустыне. Всю обойму всажу.

— Да брось. Что он тебе! Скажем: погиб.

— Нет! — не унимался молодой.

Генри слушал, не шевелился. Надо добраться до дюн. Пусть потом ловят.

Он осторожно двинулся по песку. Потом остановился. На скулах его вспухли желваки. Зачем бежать и быть дичью, если можно стать охотником!

Пригибаясь, прячась за гранитными зубьями, неслышно, по-кошачьи, двинулся он к врагам.

Когда Генри вышел из-за выступа, пять шагов отделяли его от охранников. Охранники сидели на камнях, боком к нему. Один — молодой, с рыжей щетиной на щеках и обожженным носом — дремал, опустив голову. Другой — лысый, лет сорока — набивал табаком трубку. Винтовки лежали у них на коленях. Оба, как по команде, повернули головы и увидели подходящего африканца в мятом, запыленном костюме, с пистолетом в руке. Широко поставленные глаза его смотрели зорко и решительно.

Молодой охранник с проклятьем схватился за винтовку. Генри выстрелил. Пуля взметнула фонтанчик песка у ног тюремщика.

— Не двигаться! — В низком с хрипотцой голосе не было колебания.

Молодой отдернул руки, словно оружие обожгло их. На курносом лице его была злоба. Какой-то беглый черный распоряжается им так, словно всю жизнь занимался этим.

— Встать! Руки на затылок. Ну! Спиной ко мне!

Генри снял с парня рюкзак. Там во фляге плескалась вода. Он вынул флягу, хлебнул из нее. Вода принадлежала ему. Он завоевал ее. Генри хотел было приложиться еще раз, но молодой охранник метнулся вдруг в сторону, побежал через ровное, выглаженное дно песчаной впадины. Старший, словно его толкнули, кинулся за ним. Пробежать два десятка шагов! Добраться до каменным зубьев! Но гладкая песчаная поверхность неожиданно и странно заколыхалась, словно желе. Песок зловеще скрипел, и ноги бегущих погружались в него все глубже и глубже,

Генри поднял было пистолет, но остановился. Что-то необычное происходило с охранниками. Старший из них, испуганный непонятным явлением, попытался вернуться. Ноги его провалились уже выше колен. Он упал и, встав, погрузился по пояс.

Молодой, отчаянно прыгая и судорожно вытаскивая ноги из песка, успел добраться до середины впадины. Потом сразу провалился по грудь. Вся впадина колыхалась, дышала. Что-то всхлипывало, урчало в ее утробе. Словно живое огромное существо шевелилось, приподнималось под ее поверхностью. Отчаянные рывки охранника лишь ухудшили его положение. Он погружался в пучину. Песок дошел ему до подбородка. Охранник вскинул голову и издал душераздирающий вопль. Песок заглушил этот вскрик жизни. Охранник исчез. Даже углубления не осталось в том месте, где только что находился человек.

Генри с удивлением и содроганием смотрел на эту смерть.

Лысый охранник завяз в пяти шагах от него и, сделав несколько резких и бесполезных движений, чтобы выбраться, замер. Он погружался медленно и неотвратимо. Песок яростно шуршал вокруг него.

— Спаси! Брось мне что-нибудь, парень, брось! У меня двое детей.

Мкизе перебирал в уме, что бы предпринять.

— Я не сам пошел. Этот проклятый фашист Гофман! Помоги, товарищ!

Песок подбирался уже к его губам.

— Не ори, так. Держись! — Генри торопясь, стал резать, рвать на полосы рюкзак, связывать их.

— О господи!., — охранник вытянул шею и раскрыл рот.

Генри бросил ему сделанную им веревку, но она оказалась коротка, Тогда он сорвал с себя рубаху, привязал ее к веревке. Песок засыпал рот жертвы. Охранник с кашлем выплюнул его.

— О-о-о!

— Хватай!

Левая рука человека судорожно вцепилась в упавшую рядом с ним рубаху. Правая была погребена, Генри тянул осторожно. Земля словно повисла на своей жертве, не выпускала ее,

— Я никогда не бил черных, — причитал охранник, — дети будут молиться за тебя.

— Молчи. И не думай, что я поверил тебе.

Охранник ступил на твердую землю. Песок сыпался с него. Он был красный от жары и напряжения. Они стояли теперь один на один, два врага.

— Чертово место.

— Снимайте рюкзак! — приказал Мкизе. Он извлек консервы и флягу с водой.

— А я с чем пойду? — спросил охранник, смелея.

— Мне нужна вода.

— А я должен сдохнуть в этом пекле!

Генри промолчал.

— Тогда я пойду с тобой… с вами, — сказал охранник.

— Но!

— Вы посылаете меня на смерть.

Генри мрачновато усмехнулся,

— А вы бы хотели, чтобы я поступил с вами, как с братом?

— Меня послали. Я не сам.

Генри бросил под ноги охраннику одну из фляг.

— Уходите.

— Благодарю, товарищ.

— Уходите.

Генри провожал охранника взглядом, пока тот не исчез за каменной грядой.

Пятую ночь шел Мкизе на юго-восток. Он спускался в долины, обследовал углубления, тщетно стараясь найти источник. Стыло над головой низкое небо, сжимало в холодных объятиях пустыню. Из черных просторов вселенной равнодушно смотрели на Генри звезды, вечные и не знающие тревог. Сколько дней осталось ему идти? И выберется ли он когда-нибудь отсюда? Мысль о дочери и Анне, ожидающих его в большом мире, взбадривала Мкизе.

Генри сел, задремал. Проснулся он на рассвете, отдохнувший и посвежевший. Ветерок, играя, крутил легкие облачка пыли. Над волнистой линией горизонта заря поднимала свой алый парус. Новое утро счастливо улыбалось земле. И, гладя на эту картину, Генри улыбнулся в первый раз за последние дни.

Он встал и, пошатываясь, снова пошел на юго-восток.

Горячий воздух сушил рот. Плавилось в огненных лучах тело. Ужасающая слабость давила Генри к земле. Иногда он, выбившись из сил, ложился на горячий песок. Обрывки мыслей возникали в мозгу и тут же исчезали. Но Мкизе упорно шел и шел…

Желтый диск пустыни закачался перед его глазами. И вдруг, сияя и ослепляя, ринулся ему настречу. Генри ощутил глухой удар падения, не почувствовал боли.

Он лежал на раскаленной груди земли, и она медленно вращалась, вставала вертикально, нависала над ним. Мкизе удивлялся, что не отрывается, не падает в провал неба.