Александр Казанцев - Обычный рейс (Полярные новеллы)

Медвежья пощечина!

Виктор отлетел от медведицы на добрых два метра. К нему кинулись, чтобы поднять его, но он вскочил на ноги и пустился за Машкой.

Виктор настиг медведицу у берега, но она бросилась в бухту. Ее преследователь влетел по колено в ледяную воду. Подбежав, Нина силой вытащила Виктора на берег.

Машка плыла к льдине.

Через некоторое время все успокоилось. Медвежонка увезли на пароход.

Машка вылезла из воды и поплелась к своему столбу. Она подпустила к себе Нину, которая принесла ей еду, но есть не стала.

Виктор позвал Нину и дал ей веревку с петлей. Нина хотела надеть петлю на медведицу.

Девушку пытались отговорить, но она сказала:

— Это ведь не медведь. Это только Машка. И потом… в зоопарке ей будет хорошо, а здесь… она погибнет. Ей придется… погибнуть…

Все мы наблюдали за тем, что произойдет.

Нина подошла к медведице, протянула руку с веревкой.

Медведицу словно подменили. С глухим ревом она увернулась. Тогда Нина навалилась на медведицу, оседлала ее, схватив со спины руками и ногами. Она применяла силу к своей любимице, чтобы спасти ее.

Машка зарычала, но Нина не отпускала. Медведица тряхнула Нину, но та продолжала ее держать. Виктор был уже в нескольких шагах. Но тут медведица сбросила с себя девушку. Что-то белое взметнулось над местом схватки: не то снег, не то пух… Вместо безобидной Машки мы увидели свирепого сильного зверя. Виктор смело бросился на него все с тем же полушубком. Зверь пустился бежать. Оба они скрылись за магнитным павильоном.

Мы подбежали к Нине, но она уже встала. Ее курточка была разодрана, над землей кружился гагачий пух, по руке текла кровь. Оказывается, медведица сильно укусила ее.

— Ничего мне так не жаль, как курточки, — сказала Нина, морщась от боли. — Ведь этот пух — подарок… Какая глупая, глупая Машка… Как же ее спасти?

Нину повели на станцию, чтобы сделать перевязку.

Вернулся запыхавшийся Виктор.

— Застрелить надо медведя, обязательно застрелить, — сказал он. — Но только тайно от Нины. Знаете, как она любит Машку.

С Виктором согласились. Нельзя взрослому зверю оставаться с людьми на полярной станции.

Был вечер. Над бухтой горела долгая северная заря. Все изменилось вокруг. Прозрачно-оранжевое небо, зеленоватая вода, белые льдины на ней, темно-красная громада Рубиновой скалы и темный силуэт нашего корабля. А дальше — в проливе между бухтой и соседним островком — причудливые ледяные громады. Некоторые напоминают дом с провалившейся крышей, некоторые снежную горку со скатом в воду. А самый большой айсберг походил на древнюю ладью с высоким носом и кормой.

Вдруг я заметил на одной из ближайших льдин медведицу. Она неподвижно стояла, вытянув морду вверх к кораблю, и напоминала изваяние. Слитая с льдиной, словно сама сделанная изо льда и снега, медведица проплывала мимо корабля. Но она была не изо льда, она была живая, она тоскливо ревела!

Я услышал ответный рев с корабля. Мишка узнал подругу.

Течение быстро пронесло медведицу мимо. Стоя на берегу, я заметил, как Машка спрыгнула в воду и с ловкостью дельфина поплыла к берегу. Она выбралась на камни и побежала к полярной станции, рыча тихо и жалобно. Ей попадались собаки. Они отбегали в сторону, будто уважая чужое горе.

Машка побежала по берегу против течения и снова бросилась в воду.

Через несколько минут она была на новой льдине и вновь поплыла мимо корабля. И вновь ревели разлученные друзья.

Потом Машка опять забежала против течения по берегу… Можно было удивляться этому необыкновенному упорству. Снова и снова проплывала Машка мимо корабля.

Люди с изумлением смотрели на нее. Не слышно было шуток.

Моряки прощались с полярниками: пароход уходил перед рассветом.

Пришел мой спутник — географ. Все это время он работал над статьей о ледниках бухты Рубиновой. Я должен был отвезти рукопись в Москву. Из-за этой статьи он не участвовал в аврале. Товарищи охотно освободили его от всех обязанностей, но он слышать об этом не захотел и добровольно принял на себя обязательство топить баню в течение всей зимы.

— Итак, наши трофеи: статьи и медвежонок, — сказал я, взяв рукопись.

— Какой медвежонок? — удивился доктор географических наук. — Разве здесь были медведи?

Я от души рассмеялся. Ах, доктор, доктор! Мы обнялись.

Я пожал руку Нине, Виктору и перешел на катер. Отсюда была хорошо видна вся территория полярной станции. На берегу стояла толпа людей. Невольно я взглянул на столб, около которого впервые увидел медвежат. Там была Машка. Она стояла, обняв столб лапами, и трясла его. До меня долетел ее горестный рев. В движениях, в реве медведицы было отчаяние.

Я взглянул на Нину.

— Я все-таки спасу ее, — тихо, но твердо сказала девушка.

На мгновение брови ее сошлись. Потом она улыбнулась нам, отъезжающим на Большую Землю. Нина оставалась здесь, на краю земли, еще на год. Я решил, что Нина хочет увести Машку далеко во льды и там оставить.

Катер отошел.

Стало темно.

С корабля уже не было видно полярной станции. Погасли последние огни в домиках. Спать не хотелось. Я дождался часа, когда уже угадывались краски рассвета. Капитан приказал прощаться с полярниками. Борис Ефимович хорошо знал, как ценят на Севере даже маленькие знаки внимания.

Одна за другой взлетели в воздух ракеты. На миг появились из тьмы крутые берега, ледники и темная громада Рубиновой скалы. Некоторые ракеты падали в бухту, не успевая сгореть. Тогда в воде мерцали пятна подводных огней.

Когда берег освещался, я видел домики станции и одинокий столб.

Около столба никого не было.

Спустя много дней мы шли в чистом ото льдов море.

Капитан рывком открыл дверь каюты.

— Медведь на палубе! Осторожнее!

Медведь на палубе? Невольно вспомнился айсберг с медведем, который мог прыгнуть на корабль. Но ведь айсберги остались далеко позади.

Оказывается, клетка Мишки была пуста. Видимо, он, как и Машка, умел снимать крючки, но до поры до времени скрывал это. Теперь он сбежал из клетки.

Мишку искали по всему кораблю, но не нашли.

Он исчез.

Решили, что он спрыгнул в море…

— Не погибнет, — уверял Борис Ефимович. — У медведей замечательный обычай: если медведица встретит во льдах одинокого медвежонка, она усыновляет его…

Но льды далеко, очень далеко…

Смог ли медвежонок доплыть до льдов?

Едва ли…

А может быть?

Но все выяснилось, когда третий штурман Нетаев вернулся с вахты в свою каюту.

У него под койкой спал белый медвежонок!

Молодой штурман был единственным человеком, который нашел путь к сердцу зверя.

Он наблюдал всю сцену медвежьего горя. Оно тронуло его, и он занялся Мишкой. Стал заходить к нему в клетку, кормил его, ласкал, чему-то обучал. И Мишка привязался к новому другу. Видимо, соскучившись по своему покровителю, он и сбежал из клетки. По запаху нашел каюту штурмана и проник в нее через приоткрытую дверь. При качке дверь захлопнулась.