Михаил Демин - Рыжий дьявол

Денис почему-то считал, что это „чертик"… Но нет, пляшущая фигурка больше всего походила на ящерицу. И я уже догадывался, в чем дело. Очевидно передо мною плясала саламандра.

Гудящие острые языки огня вознеслись и опали. Видение исчезло. Но перед внутренним моим взором по-прежнему вился и блистал образ огненного зверя.

И встал из глубины памяти где-то читанный и давно забытый текст магического заклинания:

„Духи огня, Саламандры! Могущественные и своевольные! Вас призываю именем Невыразимого и заклинаю знаком Соломона"…

И еще мне вспомнился дневник великого скульптора и ювелира Бенвенуто Челлини, в котором автор рассказывает о том, как впервые в детстве увидел он Саламандру… Однажды он сидел у камина, смотрел в огонь. И вдруг разглядел там пляшущего зверька. И в тот самый момент увлекшийся мальчуган получил от отца неожиданную крепкую затрещину! Бенвенуто заплакал. Тогда отец стал его утешать. И объяснил сыну, что ударил его не со зла, а для того, чтобы укрепить ему память… После такого удара он уже никогда, дескать, не сможет Саламандру забыть!

Историй подобного рода немало имеется в мировой литературе. И как-то трудно предположить, что все они продукт чистой фантазии, что они основаны на одном только вымысле…

Культ Огненного Духа, судя по всему, существовал на земле вечно. Он переходил, этот культ, из поколения в поколение — видоизменялся, трансформировался. Но основа всегда оставалась та же! И конечно, саламандру встречали самые разные люди. Разглядывали ее, ужасались, дивились.

„Но вот что странно, тут же подумал я, — видели ее многие, а но почему-то никто никогда не мог подтвердить это. Никто не оставил ни малейших доказательств! И я сам, например, — как я смогу доказать, что вот только что воочию видел диковинное это создание? А может, саламандра мне попросту почудилась? Ведь я давно уже мечтал ее увидеть. И думал о ней, направляясь сюда. И возможно — заранее создал ее в своем воображении".

И толкнув локтем Дениса, я спросил:

— Эй, ты заметил что-нибудь?

— Да вроде бы…

Он поскреб ногтями в бороде. Насупился задумчиво. И потом, покосившись в мою сторону:

— А ты?

Тоже, вроде бы… Что-го как будто промелькнуло, только очень уж быстро Может, попробуем еще раз, а?

— Нет, нет, — торопливо сказал Денис, — теперь надо уходить, и побыстрей! Дикари вообще-то не любят, когда сюда заглядывают посторонние. А с ними лучше не ссориться…

— Но ты же ведь был здесь раньше?

— Да, три раза. Но всегда вместе с шаманом. А так приходить, как мы сейчас, — тайком, украдкою, — это, брат, рискованно.

И он поворотился круто и направился к выходу.

— Но все-таки ведь с шаманом, — сказал я, поспешая за ним, — с шаманом-то у тебя, как я понимаю, дружба?

— Да какая там дружба, — отмахнулся Денис, — откуда ей быть? У нас с ним деловой контакт. Старик мне разные лекарственные травки достает, а я ему — хороший дорогой трубочный табак „Золотое руно". Знаешь? Который медом пахнет… Ну, вот. Очень он „Золотое руно" обожает. И я этим иногда пользуюсь. Но все же всему есть свой предел. И зря рисковать никогда не следует, и судьбу искушать ни к чему!

— Ну, а если нас тут застукают, — погодя спросил я, — что с нами могут сделать?

— Да что угодно, — усмехнулся Денис, — может, просто прогонят, простят. А может, и нет… Они тут на все способны! Кинут нас в огонь — и кранты. И даже праха не останется.

Денис не любил язычников и побаивался их — это было заметно. И в то же время огненный культ вызывал у него какой-то странный интерес. Судя по всему, туземное капище очаровывало его и ужасало. Влекло и отталкивало.

И когда я заявил, что хочу познакомиться с огнепоклонниками поближе, Денис поначалу отнесся к этому с неодобрением.

— Думаешь, ты их поймешь? — усмехнулся он, вороша пальцами бороду, — разгадаешь?

— Надеюсь, — пробормотал я. — Это что за люди, какого племени?

— Кажется, сайонского, — сказал он медленно.

— Стало быть, это просто — горные тувинцы?

— Да вот в том-то и дело, что — не просто… Здесь они вроде бы смешаны с алтайцами. В этих местах вообще такая каша — ничего не разберешь! Да и вообще, если вдуматься: никто из нас не сможет разгадать этих дикарей до конца. Никто! Это как с животными. Они рычат — ты слышишь, а о чем они думают, не ведаешь. Мы — это один мир. А они — другой…

— Вот, вот, — подхватил я, — другой! Они неразрывно связаны с природой. И очевидно, знают что-то такое, что мы давно уже забыли. Или вовсе никогда не знали.

— Ну, как хочешь, — устало сказал тогда Денис, — если уж так тебе надо — сходи, пообщайся. Передашь от меня привет председателю артели…

— Так там, значит, тоже артель? — удивился я.

— А что же ты думал? — Он посмотрел на меня сощурясь. — Конечно. Такая же, как и у нас, промысловая организация. Только артель там — одна видимость! В сущности, все у них осталось по-старому. Официально они подчиняются председателю, но в действительности всем заправляет шаман.

— И председатель мирится с этим? Ведь стоит ему только заявить…

— Для председателя главное — выполнить план по заготовке пушнины, понимаешь? Если бы шаман мешал, другое дело. Но он, наоборот, помогает… Хитрый старичок. И дисциплинка там железная! И артель эта, учти, добывает „мягкого золота" побольше, чем наша.

Так мы толковали какое-то время. И затем остановились на развилке дорог. День уже сгорел и в горах заклубились синие сумерки. Над шумящей таежною чащею повисла узкая полоска месяца. В этот момент он мне напомнил что-то азиатское, дикое… Звериный коготь? Охотничий лук? Кривое лезвие ножа?

— Ты когда к ним хочешь пойти? — спросил Денис.

— Да сейчас, — сказал я, — время еще не позднее.

— Ладно. Значит, поворачивай налево. Стойбище недалеко. Да ты услышишь, там собак полно! Ну, и сразу топай к председателю. Его дом — третий от края.

Мы попрощались. И уже уходя, я вдруг остановился, охваченный внезапной мыслью:

— Послушай, Денис. Ты, кажется, говорил, что тамошний шаман любит хороший трубочный табачок?

— Да. А что?

— Так, может, у тебя найдется немного „Золотого руна"? Я бы прихватил с собой…

— Ну, ты ловкач, — смеясь, покрутил головой Денис. — Конечно, найдется. Я в эти чертовы места без него не хожу.

В стойбище меня встретили радушно. Тут, бесспорно, главную роль сыграла моя дружба с Денисом, а также припасенный загодя табачок… Получив его, шаман сразу же с видимым удовольствием набил короткую гнутую свою трубочку.

Был он стар, шаман. Невысок, сутуловат, узколиц. И одет весьма просто — в меховую тужурку, в высокие кожаные, подвязанные под коленями сапоги „бродни". Лысый его череп прикрывал мохнатый треух. Встретив такую фигуру случайно, в толпе, никто никогда бы и не заподозрил, что это человек, общающийся с духами и исполненный странного могущества…