Валентин Аккуратов - Искатель. 1964. Выпуск №4

Они нуждались в таких, как я, молодых специалистах, чье прошлое безупречно с точки зрения гестапо. Я стала членом подпольной группы. Мне дали задание совершенствоваться как хирургу, работать старательно, вступить в НСДАП. Что касается хирургии, то ее я считала делом своей жизни. Работала много и напряженно, все больше квалифицируясь на операциях мозга. Об одной моей операции, закончившейся исцелением больного, которого считали безнадежным, написали в газетах… Справиться со второй частью задания помог случай. Однажды я вылечила какого-то блоклейтера, [14] Блоклейтер — квартальный руководитель нацистской партии. удалив ему опухоль мозжечка. Этот человек и рекомендовал меня в «Национал-социалистский союз немецких женщин». Замечу, что к тому времени я уже получила карточку члена СС. И вот однажды меня вызывают в крейслейтунг. [15] Крейслейтунг — управление крейслейтера, окружного руководителя гитлеровской партии. Я шла туда с тревожно бьющимся сердцем. Все произошло так неожиданно, что я даже не смогла предупредить товарищей из группы.

За столом сидел крейслейтер. Поодаль расположился человек в мундире генерала СС. Я узнала его — это был сам Ганс Брандт. [16] Ганс Брандт — доктор медицины, генерал-майор СС, гитлеровский генеральный комиссар по отравляющим веществам, проповедник фашистской программы «легкой смерти». В результате осуществления этой программы только, в 1939–1940 годах в Германии было умерщвлено свыше 275 тысяч человек.

Крейслейтер проверил мои документы, задал несколько вопросов и вышел из кабинета. Тогда заговорил Брандт. В течение четверти часа он расспрашивал меня. Но я видела — это формальность. Он уже многое знает обо мне и о моей работе.

Мне было сделано предложение стать сотрудницей Аненэрбе. [17] Аненэрбе — институт по изучению наследственности. Так была зашифрована тайная фашистская организация, занимавшаяся преступными «опытами» над живыми людьми.

Брандт сказал, что это предложение — большая честь. В Аненэрбе у меня будут широкие возможности для научной работы и экспериментирования. Мне дали двое суток на обдумывание.

В тот же вечер я нашла возможность встретиться с руководителем своей группы. Выслушав меня, он не мог скрыть волнения. Да я и сама понимала, как это важно, чтобы коммунисты Германии имели своего человека в Аненэрбе.

Следующие полтора года прошли как в тумане. Вместе с группой врачей я кочевала по концентрационным лагерям. Через наши руки проходили тысячи заключенных — мы отбирали нужных кандидатов. Это были самые различные люди — здоровые и такие, у которых обнаруживались различные опухоли, заболевания сердечно-сосудистой системы, мозга, крови… Всех их транспортировали в специальные лаборатории и клиники, и там ими распоряжался шеф Аненэрбе доктор Вольфрам Зиверс.

Через год и семь месяцев я получила назначение в одну из таких клиник. Я своими глазами увидела, что там творилось. Все то, что обычные экспериментаторы-физиологи совершают только на насекомых, лягушках, кроликах, собаках, все это Зиверс и его коллеги проделывали над сотнями и тысячами живых людей — им ампутировали конечности и пытались вновь приживлять руки и ноги, вырезали кости, удаляли внутренние органы, на подопытных пробовали неведомые мне препараты, яды… Заметьте, это началось до войны. Фашисты всласть напрактиковались на соотечественниках, прежде чем получили в свое распоряжение военнопленных!..

Здесь я встретилась с Абстом. Один из «кроликов», как в клинике называли подопытных людей, был умалишенный, живший в мире чудовищных галлюцинаций. Очень буйный, утративший всякий контакт с окружающей действительностью, он являл собой пример безнадежного параноика. И Абст вылечил его. Я ассистировала при операции и была потрясена искусством хирурга. Я с благоговением следила за его работой. Как сейчас помню наш разговор, когда Абст, стоя рядом со мной, мыл руки после операции.

«А вы понравились мне, — задумчиво проговорил он. — Я читал о вас. Вот и Зиверс доволен вами. Позвольте спросить, каковы ваши планы на будущее?»

У меня от волнения кровь прилила к щекам: ведь я и думать не могла, что вечером этого же дня Абст проделает новый эксперимент над спасенным им человеком и уничтожит его! Об этом и о многом другом я узнала позже. Но в тот день Абст казался мне добрым волшебником. Он был так не похож на извергов, которые меня окружали. И я на минуту забыла, кто я, зачем послана в Аненэрбе, забыла, что выполняю важную работу и она дает результаты. Ведь, используя переданные мною данные, подпольная организация уже провела первую акцию — организовала побег группы обреченных людей из клиники Зиверса. Да, в те минуты я обо всем этом забыла. Я была почти влюблена в Абста. И когда он предложил мне работать с ним, я согласилась.

Так я оказалась в «Лаборатории 1-W-1».

С этого времени мои связи с подпольем оборвались. Вот уже почти три года я изолирована от внешнего мира. Лишь изредка, когда лаборатория еще находилась близ Берлина, меня отпускали за покупками. И всякий раз в сопровождении Глюка. Я знала, что он из группы немцев, которые живут на противоположном конце острова и обучаются действиям под водой. Все это были молодые, здоровые люди, отличные пловцы, увлеченные новой профессией, казавшейся им такой романтической.

Итак, мы с Глюком несколько раз ездили в город. У меня было приготовлено письмо к товарищам, но отправить его не удавалось. Глюк не спускал с меня глаз, разрешая заходить только в магазины. Я делала покупки, а он стоял у дверей и ждал. Потом мы садились в автомобиль и возвращались к озеру.

А в лаборатории дела шли своим чередом. Абст, талантливый хирург и психиатр, экспериментировал с «человеческим материалом». И это были не умалишенные, нет. На операционный стол укладывали здоровых людей. Происходило то же, что в клиниках Аненэрбе. Разница состояла в том, что объектом экспериментатора был мозг человека. Абст что-то настойчиво искал, вторгаясь своими инструментами в черепные коробки подопытных. Что именно, я узнала после случая с пловцами…

Последний раз меня отпустили с острова, когда уже шла война. Германия напала на Польшу. Незадолго до этого фашисты расправились с Чехословакией. Замыслы Гитлера осуществлялись. И толпы обывателей, заполнившие улицы Берлина, ликовали — они готовились хорошо нажиться на горестях других народов.

У Глюка, который шел рядом со мной, физиономия светилась счастьем. Я же кусала губы, чтобы не расплакаться.

Мы вошли в большой универсальный магазин. Глюк остался внизу — он хотел выпить кружку пива, я же поднялась в торговый зал.

Меня лишили связи с товарищами. Я одна в окружении врагов, они добиваются успехов, и остановить их никто не может. Как бороться с ними, да и вообще возможна ли борьба, есть ли в этом хоть капля смысла? Не лучше ли прекратить сопротивление и отдаться течению?