Йон Колфер - Авиатор

— Да уж.

Винтер улыбнулся, выпуская дым сквозь зубы.

— Я играл в Дублине, в одной симпатичной пивной. И там до меня начали доходить слухи о каком-то булочнике, улетевшем к Луне на воздушном шаре.

— Это был мясник, и, поверьте, до Луны он так и не добрался.

— Тогда я вспомнил, что Виктор только и говорил, что о воздушных шарах, а юный Конор был его учеником. Совпадение? Вряд ли. Ну, я и стал раз в неделю или около того ездить поездом в Уэксфорд в надежде, что ты объявишься. И уже начал думать, что ты не уцелел.

— Почти так и вышло. Это чудо, что сегодня я здесь.

Линус похлопал по своей скрипке.

— Помнишь «Возвращение солдата»?

— Как я мог забыть? У меня целые куски впечатаны в память.

— А, ты нашел мои ноты.

— Я использовал это место для собственных чертежей. Вы понимали, что коралл светится?

Линус прикоснулся к виску.

— Нет, конечно. Я же слеп. Чертовски некомпетентен в области светящихся кораллов и всего такого прочего. Это просто успокаивало и помогало запомнить — пробегать пальцами по нотам. Существовала также опасность, что там я и умру и моя музыка будет утрачена навсегда.

— Ну, Линус, ваши ноты просто сияли. Это было нечто.

— Мои ноты всегда сияют, мальчик. Жаль, что никто в мире не осознает этого. — Винтер глубоко затянулся. — Теперь к делу; у тебя есть план? Или хочешь выслушать мой?

— План чего?

Лицо Винтера выразило недоумение.

— Ну, уничтожить Бонвилана, естественно. Он украл у нас все и продолжает губить людей. На нас лежит определенная ответственность.

— Я ответствен только перед самим собой, — резко ответил Конор. — Мой план — забрать все спрятанные на Малом Соленом алмазы и начать новую жизнь в Америке.

Винтер выпрямился.

— Черт возьми, парень! Бонвилан убил твоего короля. Он убил нашего друга, бесподобного Виктора Вигни. Он вырвал тебя из семьи, отнял у тебя возлюбленную. И твой ответ на это — сбежать?

Лицо Конора окаменело.

— Я знаю, что произошло, мистер Винтер. Но сейчас я знаю кое-что и о реальном мире. И могу надеяться лишь на то, чтобы покинуть этот континент живым, хотя даже это маловероятно. Но нападать на королевство в одиночку? Это безумие.

— Ты не одинок.

— Уж конечно, юноша и слепой мужчина вместе могут напасть на Бонвилана! Это не оперетта, Линус. Добрые люди получают пулю в лоб и умирают. Я видел, как это происходит.

Конор повысил голос и начал привлекать к себе внимание. Бонвилан был не тот человек, чье имя упоминалось в разговорах даже на материке. Поговаривали, что у маршала есть платные осведомители во всех странах — от Ирландии до Китая.

— Мне тоже приходилось видеть подобное, — сказал Винтер так, будто просил Конора говорить тише. — Но позже я уже ничего не видел, только воображал, как это происходит, что было гораздо хуже.

В тюрьме Конор много раз представлял себе смерть, и не только свою собственную. Представлял, что Бонвилан сделает с его родными, если они узнают правду об убийстве Николаса.

— Если я вступлю в борьбу, он убьет моих родителей. Он сделает это не моргнув глазом, а потом уснет сном праведника.

— Думаешь, отец поблагодарит тебя за то, что ты превратил его в марионетку маршала?

— Отец думает, что я принимал участие в убийстве короля. Он обвинил меня в этом.

— Еще одна причина, чтобы рассказать ему правду.

— Нет. Я с этим покончил. Я люблю отца и одновременно ненавижу его. Остается одно — уехать.

— А мать? — настаивал Линус Винтер. — И королева?

Конор почувствовал, что его хорошее настроение улетучивается.

— Линус, пожалуйста. Давайте просто радоваться нашей встрече. Знаю, мы провели в одной камере всего несколько дней, но я воспринимаю вас как единственного друга на свете. Это так приятно — иметь друга. Поэтому давайте пока оставим эту тему.

— Ты не хочешь восстановить свое честное имя, Конор? — упорствовал Линус. — Как ты можешь допускать, чтобы твой отец жил с мыслью, будто ты убил его короля?

Конор понимал: эта мысль разъедает Деклана Брокхарта изнутри, но не видел никакого решения.

— Конечно, мне хотелось бы доказать, что я невиновен. Конечно, мне хотелось бы разоблачить Бонвилана. Но как сделать все это, не подвергая опасности родных?

— Можно найти способ. Одна голова хорошо, а две лучше.

— Я подумаю об этом, — ответил Конор. — Это все, что я могу обещать в данный момент.

Линус в знак капитуляции вскинул ладони.

— Согласен. — Он повернулся к окну, чувствуя на лице солнечное тепло. — Как по-твоему, сколько сейчас времени, Конор? Отсюда я не могу судить о положении солнца. Мне надо успеть в Уэксфорд к поезду.

— Забудьте о поезде, Линус Винтер, — вы пойдете ко мне домой.

Винтер встал, зацепив шляпой потолочную балку.

— Я рассчитывал, что ты скажешь это. Надеюсь, постели удобные? Знаешь ли, когда-то я останавливался в «Савое»… впрочем, я, кажется, рассказывал тебе?

Конор взял его за локоть и повел к двери.

— Да, рассказывали. Вы все еще мечтаете о туалете?

— Мечтаю. — Линус вздохнул. — В этом доме у нас будет возможность уединиться? Чтобы вынашивать планы, требуется уединение.

— Полное уединение, какое только может быть на свете. Вы, и я, и небольшая компания солдат.

— Солдат?

— Ну, их призраков.

Линус подергал струны скрипки, имитируя музыкальную тему тревоги ожидания.

— Призраки, надо же, — протянул он. — Похоже, мистер Финн, нам снова предстоит разделить в высшей степени необычное жилье.

Линус быстро освоился в новом жилище, и Конор был счастлив, что он рядом. Был счастлив, что есть с кем поделиться своими мыслями. Они вместе сидели на крыше; Конор латал каркас последней летающей машины, Линус работал над своими композициями.

— Здесь вступает лютня, мне кажется, — говорил Линус. — Как по-твоему, лютня не слишком пасторально? Не слишком вульгарно?

А Конор гнул свое:

— У меня две основные проблемы. Вес двигателя и эффективность пропеллера. Все остальное работает, в этом я убедился. Мне кажется… мне действительно кажется, что новый газолиновый двигатель, который я разработал, сделает свое дело.

Линус кивал и говорил:

— Да, ты прав. Слишком вульгарно. В таком случае флейта-пикколо, мой мальчик.

Конор вел свою партию:

— Мой двигатель должен развивать по крайней мере десять лошадиных сил, и так, чтобы аэроплан не развалился на части. Нужно сделать корпус, который будет гасить вибрацию. Может, что-то вроде ивовой корзины.

— Значит, по-твоему, лютня? Ты прав, пикколо слишком легковесна и не вызывает должного уважения.

— Видите, — говорил Конор, обрабатывая зубилом последний вариант пропеллера, — не существует проблемы, которую мы не сможем решить, если сложим наши мозги. Череп к черепу, как говаривал Виктор.