Виктор Дудко - Тревожное лето

Бордухаров словно подслушал ее мысли, презрительно произнес:

— Этот «железный» Лоренс оказался слабее женщины. Так что не терзайте себя раскаянием. Слаб человек против человека.

Лгал Бордухаров. Лоренс умер молча.

...Тренькнул звонок. Лоренс брился в ванной. Быстро накинул на себя тяжелый тканый халат, прошел в прихожую, прислушался. Опять позвонили.

— Вам кого? — спросил через дверь, вытирая лицо полотенцем.

— Господину Гаю Лоренсу телеграмма.

Лоренс снял цепочку, повернул замок и впустил в квартиру высокого молодого мужчину в шляпе, с тяжелой тростью. За ним протиснулся плотный, широкоплечий в кепке.

— Военный контроль, — сказал первый, показал удостоверение и хотел обратно опустить в нагрудный кармашек, но Лоренс протянул руку.

— Дайте.

Сверил фотографию с оригиналом, несколько раз глянул на высокого мужчину, не пропустил ли какую деталь.

— А вы кто? — спросил у второго.

— Он со мной.

— Слушаю вас, прапорщик Кавкайкин. Чем обязан столь уважаемой организации?

Кавкайкин снисходительно усмехнулся, повесил свою шляпу на крючок, пригладил волосы. Потеснив плечом хозяина, прошел в залу, огляделся.

— Вы один?

— В настоящее время один, а какое дело вам до того, один я в собственной квартире или не один? — уже раздражаясь, спросил в свою очередь Лоренс.

Кавкайкин, подняв бровь, как это делал Дзасохов, посмотрел на него, словно только что увидел, усмехнулся, не открывая рта. Совсем как ротмистр.

— Да вот есть, есть дело, господин Лоренс. Мы уполномочены сделать у вас обыск. По этой причине И имеем честь предстать перед вами.

— Да? — И Лоренс усмехнулся.

— Да, — в тон ему ответил контрразведчик и оглядел хорошо обставленную квартиру. — Нам придется тут основательно потрудиться. Щеков, — он прищелкнул пальцем вскинутой руки, как это делают завсегдатаи ресторанов. — Приступай. Да поживее.

— Я не позволю, — решительно заявил Лоренс, заступая дорогу Щекову.

— Попробуйте, — пригрозил Кавкайкин. — На нашей стороне закон и, — он сделал многозначительную паузу, — сила.

Лоренс раздумывал, переводя взгляд с одного на другого.

— Вы ворвались ко мне, даже не дав времени привести себя в порядок. Значит, говорите, сила. Ну ладно. — Он прошел в ванную комнату, вынес оттуда прибор с мыльной водой и прошел в туалет. — Обыск будете делать только после того, как я извещу своего консула, — громко сказал, запирая дверь.

Тут же зажурчала вода. Кавкайкин одним прыжком подскочил к туалету и рванул на себя дверь.

— Успел... — в радостной злобе выговорил он, скаля острые зубы, как молодая овчарка. Быстро наклонился, подхватив с кафеля маленький клочок бумаги, на котором уместились всего две отпечатанные буквы «У» и «К».

— Вам дурно? — поинтересовался участливо Лоренс, уступая ему туалет.

— Однако шустрый вы, господин коммерсант. Это мы учтем. Щеков! — громко позвал Кавкайкин, не спуская глаз с Лоренса. — Поди-ка сюда. Обыщи его. А консулу вашему будет сообщено тогда, когда мы посчитаем нужным.

Щеков подбежал, готовый выполнить приказание, но Лоренс быстро прошел к столу в соседнюю комнату, Поднял телефонную трубку, но не успел ответить телефонистке, как Щеков рванул провод.

— Не подходи, рыло немытое. Голову проломлю, И не забывайтесь, что вы ворвались в квартиру бельгийского подданного. Я бельгиец, и вам придется отвечать. Вы понимаете...

Щеков подобрался как перед дракой.

— Что вы изорвали и бросили в унитаз? Какой документ? — прервал его Кавкайкин.

— Я ничего туда не бросал и не рвал. А если бы и бросил, то вас это не касается. — Лоренс понял, что положение обостряется и просто так вот, этаким разговором, дело не закончится. Он действительно успел уничтожить некий документ...

— Я верю, что вы бельгиец, хоть и говорите с другим акцентом. У русских не бывает таких белых зубов. А мы их можем вам выбить. Очень жаль, да?.. Искренне жаль, — повторил он и позвал:

— Щеков...

Щеков схватил Лоренса за плечо, но тут же, как по волшебству, вдруг вылетел из кабинета и оказался в прихожей, привалившись к двери в неловкой позе, разбросав короткие ноги в американских ботинках.

Кавкайкин подошел к Щекову, опустился на одно колено, похлопал рукой в перчатке по щеке.

— Нокаут. Глубокий. Вы хорошо боксируете. У кого брали уроки, не у Брендала Кокса в спортивном клубе на Фонтанной? — выпрямляясь спросил он, стараясь скрыть, что оробел.

Лоренс вышел из кабинета, потирая костяшки пальцев, с которых сходила белизна.

— Нет, я брал уроки у господина Семеняко на Суйфунской. Он хорошо знает свое дело и берет совсем недорого.

— Жаль, но что поделаешь? Вас надо наказать, голубчик. — Он опять глянул на Щекова, не подававшего признаков жизни. — Глубочайший нокаут. Очень редко такое бывает с господином Щековым. Теперь вы его самый страшный враг на всю жизнь. Очень обидчив и злопамятен. Такого поражения он никогда не простит, особенно вам. Имейте в виду.

— А мне плевать на него, — сказал Лоренс. — Прошу вас удалиться, и не забудьте этот мешок с костями, не то я его в ящик с нечистотами, что во дворе, скину.

Кавкайкин развел руками, давая понять, что с господином Лоренсом, действительно, шутить таким образом нельзя, в таких ситуациях господину Лоренсу надо уступить.

— Трубку подымите, не то скоро здесь появится уголовный розыск. Мне бы не хотелось предстать перед ними в таком виде. Знаете ли, честь мундира.

Лоренс с сердитым видом нагнулся за трубкой и тут же-получил сильный удар по затылку.

...Сколько времени прошло, пока он очнулся, Лоренс понять не мог. Увидел склонившегося над ним Кавкайкина, с озабоченным видом спрашивающего:

— Ну как, не очень больно? Вот и прекрасно. Встать сможете? А чтобы вы больше не баловались, я браслетики надену. Вот так. Щеков! Ты жив там?

В ответ послышался стон и возня. Щеков пытался подняться на непослушные ноги. Мотал головой, вытряхивая из нее туман.

— Поди в ванную, дурак, намочи голову.

Лоренс тихо стонал. Щеков одной рукой поднял его на ноги и, не размахиваясь, ткнул кулаком в губы. Лоренс вытолкнул языком осколки зубов из окровавленного рта.

Его долго били. Потом Кавкайкин позвонил на Полтавскую, попросил чего-нибудь для перевозки арестованного в следственную камеру.

Мутность во взгляде у Щекова не проходила, он то и дело дергал головой. Когда к подъезду подкатила пролетка, он взял обмякшее тело Гая Лоренса под мышки и поволок. Прежде чем бросить его в возок, снял с запястья золотые часы с браслеткой и перстень с фальшивым бриллиантом.

Это была первая серьезная операция Кавкайкина по аресту подпольщика, и прапорщик считал, что справился с ней блестяще. Он действовал так, как учил его Дзасохов.